Физрук: на своей волне 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Очень интересно, блин.

Ну что ж… сейчас мы и узнаем, что здесь на самом деле происходит.

Она метнулась к выходу бегом, даже не пытаясь что-то объяснить, просто рванула к двери. Но стоять столбом я, естественно, не стал. Рванул следом.

Она почти успела выскочить в коридор, когда я догнал её и крепко схватил за руку.

— А-а-а! — завизжала школьница. — Отпусти!

На кого был рассчитан этот крик — не знаю. Но отпускать её я, естественно, не собирался. Мне уже самому было чертовски интересно, что, собственно, происходит и ради чего Милана устроила весь этот цирк.

Хотя… Знаю.

Пожалуй, знаю. Раньше это были догадки, а теперь я был уверен на сто процентов.

Я потянул её обратно в комнату. Не причиняя боли, но очень настойчиво уложил её на кровать. Она упала, раскинув руки, будто самодраматично репетировала эту позу заранее.

Я закрыл дверь. Потом подошёл к окну и тоже его захлопнул. От греха подальше, чтобы в голову Милане не полезли ещё более идиотские мысли.

Она, лёжа на кровати, судя по лицу, лихорадочно соображала, как выкручиваться дальше. И выбрала, мягко говоря, не самое умное решение. Девчонка выдохнула, и понеслось:

— Помогите! Насилуют!

Вот же дура… Ещё бы прокричала: «Хулиганы зрения лишают».

Я встал перед кроватью, упёр руки в бока, тяжело вздохнул.

— Милана, если ты сейчас же не прекратишь кричать, я буду вынужден заткнуть тебе рот кляпом, — пояснил я. — Тебе это нужно? Хочешь, мы так сделаем?

Она прищурилась, уставилась на меня, и в глазах мелькнуло что-то вроде вызова. Мне даже показалось, что она собирается снова открыть рот и начать орать.

— А если всё-таки не поймёшь, — добавил я, — тогда я приму менее популярное решение.

Тишина наступила мгновенно. Девчонка замолчала, но по глазам было видно, что её мозг работает сейчас на повышенных оборотах, пытаясь понять, насколько далеко она зашла и что ей теперь грозит.

— Это какое? — возмутилась девчонка, но, по крайней мере, перестала орать.

— Такое, — я вынул телефон из кармана. — Я прямо сейчас позвоню ментам и сдам тебя в отдел. К какому-нибудь особенно злому лейтенанту.

Разумеется, звонить я не собирался. Но пусть подумает. Иногда именно страх работает лучше любых нотаций.

Сработало сразу.

У неё вытянулось лицо и буквально побелело. Милана, очень похоже на то, реально испугалась, поняв, что я могу так сделать.

— А причём здесь полиция⁈ — выпалила она с вызовом, судорожно пытаясь найти хоть какое-то оправдание. — Я вообще не понимаю, о чём вы говорите!

Ага. Значит, делает вид, что дурочка, и не понимает, что я только что поймал её на попытке сбежать тихой сапой.

Ну конечно. Просто так, от нечего делать, решила выпрыгнуть из шкафа и умотать незамеченной. Что ж… придётся объяснить девчонке, что я прекрасно осведомлён, чем она тут занималась.

Я вздохнул, подошёл к шкафу — тому самому, в котором она пряталась. На полке стояли книги. Я снял одну, раскрыл, полистал несколько страниц. Девчонка в этот момент напряглась так сильно, будто я держал в руках не книгу, а детонатор.

Некоторые страницы, кстати, были аккуратно вырваны.

— Милана, — начал я. — Вот в этой замечательной книжке у меня лежала не менее замечательная сумма наличными. Прямо между страничек.

Она замерла. Сжалась. Стала похожа на слепого котёнка, по крайней мере, пыталась казаться именно такой: беспомощной, растерянной и беззащитной.

Но я-то уже понял, что никакой она не котёнок. Это уличная кошка, строптивая, с характером, такая, которую иногда лучше держать на расстоянии вытянутой руки.

— Ты совершенно случайно не знаешь, куда делись эти деньги? — спросил я, приподняв бровь.

— Нет, Владимир Петрович, не знаю! — тут же затараторила она. — Понятия не имею, зачем мне нужны ваши деньги. Это же ваши деньги, и мне они совершенно ни к чему. Поэтому я просто не могу знать, куда они делись!

Угу.

Картина вырисовывалась вполне ясная.

Я хотел дать ей шанс, чтобы Милана сама признала, что не права. Но признавать что-то она совершенно не собиралась.

Что ж… Я со вздохом захлопнул книжку, поставил её обратно на полку и улыбнулся.

— Милана, дорогая моя… где деньги? — спросил я.

Она раскрыла рот, чтобы мгновенно что-то выпалить, но я поднял палец — и она осеклась.

— Прежде чем отвечать, — пояснил я, — хорошенько подумай, что ты скажешь.

— У меня нет ваших денег! — выдала она без паузы, даже не притормозив.

— Даже так? — уточнил я.

— Хотите, можете меня даже обыскать, — уверенно заявила она, будто бросая вызов.

Интересный расклад.

Похоже, она рассчитывала, что я не стану этого делать. Что я растеряюсь, застесняюсь, откажусь.

Зря рассчитывала. Совершенно зря.

Я задумался буквально на секунду, а затем спокойно сказал:

— Встань.

Она сидела, не шелохнувшись, то ли из упрямства, то ли в надежде, что я передумаю.

— Встань, — повторил я, уже жёстче.

На этот раз она поднялась, и я жестом указал ей на брюки.

— Карманы выверни, — потребовал я.

Милана закатила глаза, но подчинилась. Вывернула, но там было пусто. Однако при этом на лице девчонки мелькнуло странное выражение, которое не ушло от моего взгляда. Как будто смесь азарта и детского восторга. Ей, похоже, доставлял удовольствие сам факт того, что я уверен в её вине… и не нахожу подтверждений.

Игрок чёртов. Малолетняя, но уже со вкусом к подобным спектаклям.

— Дальше, — спокойно сказал я.

Я попросил её приподнять майку. Потом — штанину. Деньги могли быть где угодно: в носке, за поясом, между слоями ткани. Но и там не было ничего.

Я, конечно, не спешил с выводами. Но определённое беспокойство подкралось.

Ошибся? Но ведь… Деньги она могла спрятать в куда более укромные места. Очень укромные. И она прекрасно знала, что я это понимаю.

Я видел по её глазам, что Милана буквально ждала, когда я попрошу проверить именно «те» места. Те, о которых нормальный человек спрашивать не станет.

— Ну что, Владимир Петрович? — спросила девчонка вызывающе, облизнув губы. — Убедились, что у меня ничего нет? Или… хотите посмотреть где-то ещё?

Она специально растянула последнее слово, бросив взгляд, который был слишком взрослым для её возраста.

— Хотите же? — продолжила она, медленно. — Так давайте я тогда разденусь? Только вот чего я не понимаю… — её голос стал тягучим. — Зачем вы тогда отказались от моего предложения ночью, если сейчас ищете способ меня раздеть?

— Милана, — перебил я. — Не рекомендую тебе себя так вести.

Она улыбнулась — обворожительно, нагло и почти профессионально.

— Или… вы сами хотите меня обыскать? — спросила она, наклоняя голову и пристально глядя мне в глаза.

Я прекрасно видел манипуляцию. Видел, как она пытается сбить меня с темы, увести разговор в сторону и заставить меня потерять контроль над этой ситуацией.

И самое неприятное во всём этом было то, что деньги действительно могли быть спрятаны именно там, где она намекала.

Вот в этом и заключалась вся проблема.

Ладно… Хочет по-плохому — будет по-плохому.

— Раздевайся, — велел я.

Милана снова многозначительно закатила глаза, но подчинилась. Сняла футболку, и под ней, разумеется, не оказалось лифчика. Затем стянула штаны, оставаясь в одних трусиках.

Я почувствовал, как к щекам приливает жар. Фигура у неё была, мягко говоря, такая, что любой нормальный мужик слюной бы изошёл.

Но я удержался. Слюни я выделять не стал — выдержка позволила. И, что самое интересное… Моих денег у Миланы действительно не было.

— Одевайся, — сказал я.

— И это всё? — фыркнула она. — Вы что, Динамо, Владимир Петрович? Или я вам не нравлюсь?

— Нравишься, — ответил я честно. — Только я со своими ученицами не сплю.

Я отвернулся, давая ей возможность одеться, и в этот момент внутри меня шевельнулось ощущение… странности всего происходящего.