Санек 4 (СИ) - Седой Василий

Но пришлось мне выдергивать из семейного бюджета деньги и покупать верховых лошадей. Всё-таки местные не понимают и не совсем правильно воспринимают бегающих по городу чуть не строем почти взрослых парней. Поэтому, чтобы никого не нервировать, все свои занятия спортом мы проводим за городом, выезжая туда на новых лошадях.

Потихоньку все устаканилось, и жизнь вошла в свое неторопливое русло. На наши вечерние занятия внезапно начали заглядывать сестренки. Поначалу им было просто любопытно, что мы тут делаем, а потом они буквально потребовали от меня учить их тоже читать, считать и писать. Благо хоть сориентировался я сразу в правильном направлении и додумался передать пацанам обучением сестренок. Заставил их заниматься преподаванием в то время, когда я нахожусь в гимназии. Те тоже не растерялась и распределили между собой обязанности, постаравшись сделать это по-умному. Они разбили учёбу сестренок на направления, и каждый преподавал то, что ему самому давалось лучше. В итоге математикой с девчатами занимался один, чистописанием — другой, чтением — третий и так далее. Поначалу парням было довольно легко, а со временем, когда сестренки научились читать и писать, стало невесело. Девчата ведь любопытные, вот и задавали ребятам интересные вопросы, на которые надо было отвечать. А попробуй ответить неверно, наказание прилетит откуда не ждешь, ведь сестренки не стеснялись задавать те же вопросы и мне. А сравнить ответы несложно, как и выяснить, почему одни говорят одно, а другие — совершенно другое. В общем, как ни странно, а учёба сестренок пошла на пользу самим учителям. Им поневоле пришлось впитывать передаваемые мной знания более старательно. Ведь помимо того, что я не стеснялся придумывать разнообразные наказания за неверные ответы, ребятам самим не хотелось выглядеть глупо, не зная, что ответить на вопросы малявок.

В общем, как я уже сказал, жизнь у нас вошла в упорядоченное русло, и казалось, что так будет до самой весны, но не повезло. Или, наоборот, повезло, тут как посмотреть.

Как-то так получилось, что перед новым годом практически одновременно произошло сразу несколько знаковых событий. Притом было все настолько синхронно, что я аж невольно задумался о каких-нибудь высших силах, которые по приколу подгоняют события, как им вздумается.

Началось все с сообщения ювелира, что он закончил с украшениями по нашему заказу. Не успели мы с мамой забрать драгоценности и поторговаться с хитрым евреем об изготовлении новых, как к нам косяком повалили незваные гости.

Через два дня после переговоров с ювелиром появился знакомый граф, который якобы заехал к нам, возвращаясь из своего вояжа, а на следующий день после него к нам прибыла представительная делегация важных чиновников из столицы.

Если граф, по его словам, просто заехал проведать, то чиновники прибыли по делу.

Как они уведомили, все испытания придуманного мной оружия прошли успешно, и государство желает получить права на производство моих револьверов и винтовок. Притом выкупить у меня эти самые права они желают целиком и полностью. Другими словами, они хотят полностью запретить мне передавать права кому бы то ни было и распоряжаться изобретениями по своему усмотрению. Вообще-то я и не надеялся на прибыль в этом деле, но наглость и бесцеремонность чиновников меня возмутила.

Если бы они просто уведомили, что это теперь принадлежит государству и никаких гвоздей, я, наверное, отнесся бы к этому с пониманием и дергаться не стал. Но они предложили мне оплату за передачу прав и обидели меня. Нет, не самим предложением, а озвученной суммой.

Ещё больше меня возмутился сам факт переговоров в моё отсутствие. Так как я несовершеннолетний и не могу самостоятельно подписывать какие-либо бумаги, эти скунсы насели на маму, предлагая подписать их документы не глядя.

Так уж звезды сошлись, что я вернулся из гимназии как раз в тот момент, когда мама вела чиновников в отцовский кабинет, чтобы там подписать все бумаги. Естественно, эта процессия меня заинтересовала, и я спросил, что, собственно, происходит, а когда услышал мамин ответ, по-настоящему прифигел и разозлился.

Для начала, извинившись перед гостями, я увёл маму в сторонку и спросил:

— Мама ты правда считаешь правильным подписывать за меня какие-либо документы без моего ведома?

Мама слегка смутилась и попыталась оправдаться, сказав, что это для пользы державы. Пришлось мне в довольно резкой форме объяснять ей прописные истины.

— Мама, а ты точно знаешь, что это для пользы державы? Ты читала то, что собиралась подписывать? Это первое. Второе: ты полностью уверена, что подписанные тобой документы мне не навредят? И третье: ты и правда считаешь меня недееспособным? До сих пор думаешь, что я ещё маленький и не способен осознать последствия тех или иных поступков? Или, может…

В общем пришлось читать целую лекцию о том, что такое хорошо, что такое плохо и похоже я до мамы достучался. Хоть и довёл её до слез, но теперь на все сто уверен, что она без меня никаких документов в принципе не подпишет. И, не только вместо меня, она в принципе ничего не подпишет без моего одобрения.

После разговора с мамой начались хороводы с чиновниками. Вернее, с одним из них, который, как я понял, исполнял обязанности юриста, ну или стряпчего, как здесь говорят.

Этот дядька, одетый в гражданское платье, вёл себя слишком самоуверенно и даже нагло, прям на грани фола. Естественно, мне это не понравилось. Тем не менее я — в отличие от него — старался разговаривать очень вежливо, конкретно и по делу. Мой оппонент в этих переговорах выглядел натуральным колобком, надувшимся от своей важности, который изо всех сил старался давить авторитетом, чтобы побыстрее закончить с этим делом. Росточка он был небольшого, заплывшим жиром лицом напоминал упитанного поросенка, злобно зыркающего на мир глубоко посаженными глазками, поэтому вся изображаемая им важность, как по мне, смотрелась нелепо. Но это ладно. Главное, что меня возмутило это не его поведение в целом, а отношение этого дятла лично ко мне.

Когда после разговора мы с мамой вернулись к гостям и зашли с ними в кабинет, мама попросила колобка дать мне прочесть документы, требующие подписи. На что этот дурачок объявил, что смысла в этом не видит, мол, я там все равно ничего не пойму. От такого развития событий я на миг даже потерялся, но мухой взял себя в руки.

— Хорошо, господа, в таком случае будем прощаться. Разговаривать нам больше не о чем, — произнес я очень спокойным ровным голосом и с доброжелательный улыбкой.

Колобок мгновенно вызверился и разразился гневной тирадой:

— Что значит «прощаться»? Вы должны подписать документы, и вы их подпишете. Или вы думаете столь уважаемым людям, — он обвел рукой вокруг себя, — заняться больше нечем, кроме как преодолевать такие расстояния впустую? Нет уж, раз мы сюда приехали, значит того требует государственная необходимость, — тут он поднял указательный палец вверх, — и мы добьётся нужного результата…

Этот поросенок продолжал вещать, забивая эфир ничего не значащим словоблудием, а я в это время наблюдал за присутствующим при этом цирке графом, который, как мне помнится, обещал за мои изобретения серьезные деньги. Сейчас он молчал и просто с интересом наблюдал за разворачивающимися событиями.

На слова колобка о том, что он может обойтись и без подписи, получив привилегии от государства, я с все той же улыбкой ответил:

— Тогда тем более нам не о чем разговаривать. В таком случае мы вас, господа, не смеем задерживаит. Счастливого пути.

После этих моих слов спутники колобка, до этого сохранявшие невозмутимый вид, растерянно переглянулись, что не укрылась от моих глаз. Колобок, между тем, как-то даже взвизгнул, обращаясь непосредственно ко мне:

— Ты ничего не получишь!

— Ну почему же? — спросил я, изобразив глубокое удивление. — Думаю, как только стану совершеннолетним, смогу получить за историю о том, как здесь ведутся дела, неплохие деньги. В Европе людям будет интересно об этом почитать.