Баба Люба. Вернуть СССР 3 (СИ) - Фонд А.

А вот на угрозы Ростислава мне, он даже не отреагировал. Мол, не его это дело, сама разбирайся.

Всеволод продолжал что-то говорить, но я перебила:

— А вы поднимали вопрос о том, почему финансирование ушло в областной центр?

— Ну это же и так понятно, — поморщился старейшина. Ему явно не понравилось, что я его не слушала, да ещё и перебила, опять подняв неудобную тему.

— Так поднимали или не поднимали? — упёрлась я.

— Ну, ты понимаешь, Люба… — опять заюлил Всеволод и отвёл взгляд.

— Значит, не поднимали, — нахмурилась я и подошла к двери, — всего доброго, Всеволод Спиридонович.

— Люба! Подожди, Люба! — встревоженный голос старейшины ударился об закрытую мной дверь.

А я вышла из его дома, прошла по внутреннему дворику, полюбовалась на цветущие разноцветными огоньками астры на клумбах, улыбнулась и кивнула сестре Инее и вышла из Дома молитв на улицу.

Там я полной грудью вдохнула наполненный увядающими травами и осенними цветами воздух и пошла домой.

Что ж, эта страница у меня перевёрнута.

К сожалению, не всё в жизни получается именно так, как ты задумал. Это только в романах о попаданцах и попаданках, которые я иногда почитывала в той жизни на досуге, человек попадает в другой мир и идёт по жизни ровным шагом, все его задумки моментально воплощаются. А в настоящей жизни всё совсем не так.

Я тяжко вздохнула.

Неужели столько труда коту под хвост?

Настроения не было.

Я зашла в то кафе, где мы сидели сегодня с Тамаркой, и купила стакан чаю (кофе брать побоялась, представляю, какую бурду они там намешивают). Попросила опять в бумажный стаканчик, стараясь не морщиться от запаха подгоревших беляшей.

Продавщица пожала плечами, вытерла руки об несвежий фартук и налила кипятку из большого термоса, бросив туда чайный пакетик.

— Сахар на столе, — нелюбезно рыкнула она, плюхнув стаканчик на липкий прилавок.

— Спасибо, — я взяла чай и вышла на улицу.

Прошла по улице и зашла в небольшой парк с двумя скамейками. В это время здесь никого не было, даже вездесущие мамашки с колясками исчезли. Поэтому я облюбовала ближайшую скамейку и уселась, поставив стаканчик рядом.

И вот что мне делать? Признать, что затея не удалась и бросить всё? Пашка бы меня простил. Но вот внуки… Им же настоящий отец нужен.

А, с другой стороны, что остаётся делать? Идти третировать Всеволода, чтобы он как-то сдвинул вопрос с финансированием? Но не факт, что он захочет. Да и не факт, что у него хоть что-то получится, раз поездку облюбовали нужные люди из областного центра.

Искать другой вариант? Но я на этот убила практически полвесны и всё лето, а как будет с другим вариантом — неизвестно. Вдруг тоже не получится ничего? Да и что искать? С сектой этой хоть всё понятно — там уже разветвлённая структура кадров, отработанные связи, вплоть до международных, мощная защита. А что я могу найти другое, но, чтобы было не хуже?

Я машинально отхлебнула из стаканчика, скривившись от мерзкого вкуса — чай был явно дешманский, явно из вторсырья какого-то. Но зато горячий.

Я отхлебнула опять и задумчиво посмотрела на верхушки деревьев — какая-то мысль проскользнула в голове, вот только ухватить её за хвост я не успела.

Что же там было? Что?

Но додумать это мне не дал строгий голос:

— Гражданочка, предъявите ваши документы!

Я чуть не подскочила от неожиданности, опустила взгляд и увидела перед собой милиционера в форме.

— А что такое? — удивилась я и оглянулась по сторонам.

— Распиваете спиртные напитки в общественном месте? — ещё более строго сказал молоденький паренёк в форме.

— Это чай, — растерянно протянула стаканчик менту я.

— Чай? — удивился он, принюхался к напитку и вернул его мне. — А почему тогда в парке?

— Да вот, захотелось побыть в одиночестве, — вздохнула я, — проблемы одолели, а дома шумно, дети.

— Проблемы — это да, — и себе тяжко вздохнул и милиционер, скользнул невнимательным взглядом на мой паспорт и вернул его со словами, — а всё же чай лучше пить дома. Это так, на будущее.

— Ага, спасибо, — кивнула я уже в спину милиционеру. Допивать чай не стала, зашвырнула стаканчик в урну и нехотя поплелась домой.

Но что же это за мысль такая была? Ну вот что?

На лицо мне упала липкая паутинка. Я вздрогнула, смахнула её и пошла домой. Сегодня всё, и люди, и природа — всё против того, чтобы я нашла верный путь, вернула СССР и спасла моего сыночка.

А у подъезда меня ожидал… Алексей Петрович. Сидел на лавочке и ждал. Однозначно меня.

— Любовь Васильевна! — он усмехнулся и демонстративно посмотрел на часы, — прогуливаем?

— Кто — я? — удивилась я и, стараясь не показать досаду, замотала головой, — никак нет.

— До конца рабочего дня ещё десять минут, — напомнил мне Алексей Петрович и деланно нахмурился, — вы где сейчас должны быть, а, Любовь Васильевна? Там Степан Фёдорович вас за полдня уже обыскался. Ругается. Еле-еле удалось перенаправить его гнев в другое русло…

— Я завтра всё объясню ему, у меня была очень важная причина. И справка есть, — вздохнула я. Вот только ещё разборок с недовольным шефом и не хватало. Но гораздо ближе была очередная разборка с Алексеем Петровичем.

Как же он меня задолбал!

И, кстати, это же никак не связано с тем, что и его мамашка сегодня пыталась меня затащить на семейный ужин? Сговорились?

— Любовь Васильевна! — неожиданно широко улыбнулся Алексей Петрович и резвым кабанчиком привстал со скамейки, — да я же пошутил! Ни перед кем не нужно оправдываться. Степану Фёдоровичу я сказал, что попросил вас сходить в архив. Так что не беспокойтесь!

— Алексей Петрович, — выдавила улыбку из себя я, — спасибо вам, конечно, за поддержку, но я же говорю — не надо было. У меня есть справка, которая удостоверяет. Что причина у меня была очень важная. Я даже обед пропустила.

— Тогда приглашаю вас к нам домой на ужин! — расцвёл радушием Алексей Петрович. — Мама сегодня специально пирог с рыбой сделала.

— Спасибо, Алексей Петрович, — покачала головой я, — но вынуждена отказаться. Мне нужно Анжелику к завтрашнему колледжу подготовить. Да и ужин еще надо сварить.

— Это из-за неё⁈ — нахмурился тот и опять перешел на «ты», — Люба! Но она же взрослая деваха, сама себя подготовит. А мы бы с тобой…

— Алексей Петрович, не подготовит, — я уже еле сдерживалась, чтобы не послать его нецензурно, — мне нужно ей платье подшить. Сама она испортит дорогую вещь. Так что, в другой раз. Извините.

С этими словами я развернулась и ушла, оставив во дворе растерянного и возмущенного вздыхателя.

Но я о нём уже и не думала. Всё пыталась вспомнить ту мысль. Ну что же это за идея такая была? Второй вариант? Всегда ведь должен быть второй вариант, запасной, так сказать.

Я думала.

Долго думала.

И когда мыла дома полы — думала. И когда жарила рыбу — думала, и когда ужинала с Анжеликой — думала. Сидела за столом, ела, совершенно не чувствуя вкуса, кивала взахлёб рассказывающей что-то там девочке, а сама всё — думала.

Анжелика с удивлением посматривала на меня, и, наконец, не выдержала:

— Тётя Люба! Что с тобой такое? Ты вроде здесь, а меня совсем не слышишь! Я уже второй раз тебя спрашиваю…

— Что спрашиваешь? — отстранённо спросила я, перебирая поток мыслей в попытке вычленить там рациональное зерно.

— Мне завтра зелёную юбку с белой блузкой лучше надеть или то серое платье с белым воротничком?

— Обязательно! — кивнула опять я, — ты абсолютно права.

— Тётя Люба! Но я же тебя про платье или юбку спрашиваю! — хихикнула Анжелика, — ау, тётя Люба! Ты здесь? Что с тобой такое?

— Я решила, Анжелика! Решила! Точно! — с блестящими от возбуждения глазами, наконец, выдохнула я и отложила вилку в сторону.

— Что решила?

— Завтра я иду вступать в партию!

— Тётя Люба! Какая партия? У нас уже никто в пионеров и коммунистов не играет! Это не модно!

— Нет, в другую, не в коммунистическую.