Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2 (СИ) - Март Артём

— Риелторы? Так быстро?

— Не, не они.

— Не они? А кто тогда?

Глава 18

— Алло, Витя? — Услышал я знакомый голос, когда мне перезвонили через, примерно, час, после моего возвращения.

— Да, кто говорит?

Степаныч рассказал мне, что пока я ходил по делам в Гестию, звонили из Алекса. Ребята выходили на связь из гостиницы Армавир, и не застав меня, обещали перезвонить через некоторое время.

— Это Леша Маршин, из Алекса.

— А, привет, Лех, — ответил я. — Что такое? Что-то с Худяковым?

— Да не. С майором все нормально. Живой здоровый. Небольшой сотряс, так ерунда. Я звоню сказать спасибо. Не часто бывает, что он попадает в неприятности. Но че-то вся эта история с Араратом и налетом немного выбила его из колеи. Больно неожиданно все сложилось.

— А уж нас-то как выбило, — сказал я. — Ну ничего, справимся. Остальные ваши че? В передряги не попали?

— Да не, все путем. Илья только с фонарем на роже вернулся, а так нормально.

Я хмыкнул.

— Отдохнул как надо.

— И не говори. В общем, я че звоню, — с едва заметным смущением в голосе продолжал Алексовец. — Поблагодарить хочу от имени всех наших пацанов тебя за помощь. Если бы с Виктор Владимирычем чего не то случилось бы, была бы настоящая беда. А ты, несмотря на то, что мы отказались от работы, заднюю не включил. Помог в неожиданной беде. Он, надо сказать, все еще чутка в ахере со всего произошедшего. Но больше с того, что ты пришел ему на выручку. Не ожидал он такого сроду.

— В любой беде надо оставаться человеком, — сказал я.

— Это верно, — повременить пару мгновений ответил Маршин. — Потому, отчасти, я и звоню. Мы тут с мужиками посовещались и решили, что поедем свадьбу охранять.

— Вот как, — я улыбнулся. — А что Худяков?

— Да что Худяков? Чуть-чуть поерепенился, но согласился. Против коллектива не попрешь. Да и наши, с центра, не в восторге были, что Алекс отказался от охраны. Но все ж согласились. Теперь, правда, когда все переигралось, они снова бухтят. Но ничего, уладим.

— Что ж. Это хорошие новости, — сказал я.

— Ты, наверное, даже не представляешь, что ты сделал, да? — Посерьезнел Маршин. — Владимирыч же один из тех, на ком весь Алекс держится. Столько народу за ним из органов пошло в агентство, что пропади он куда-нибудь, компании бы туго пришлось, шо здец. Худяков он же… он как цемент у нас, вокруг себя народ собирает, держит в узде, скрепляет. Ну, и уберег ты наш цемент, Витя. Очень уберег. Вот мы и решили, что уехать теперь — скотский поступок будет.

— Ну и отлично. Я рад, что все так обернулось, — сказал я со сдержанной улыбкой.

— Ага. Ну, в общем, до встречи. Увидимся еще.

Я попрощался и вернул трубку на корпус настенного телефона.

— Ну че там? Че разулыбался, как мартовский кот? — Спросил Степаныч, куривший все это время за кухонным столом, под форточкой.

— Алекс с нами.

— Да ладно, — Удивился он. — Не уж-то после ночной потасовки Худякова совесть замучила?

— Отчасти замучила, — покивал я. — Отчасти его же парни на него надавили. Убедили остаться.

— Ну и отлично, — улыбнулся старый охранник, откинулся на стуле. — А я уже думал, что придется кого-то искать. Бегать, жопа в мыле.

— Не, Степаныч, — я сложил руки на груди, довольно улыбнулся ему в ответ. — Не придется. Работаем по прежнему плану. Только вот над расстановкой людей еще поколдуем. Думаю, Худяков теперь и на это пойдет, раз уж такое дело.

— Ну, — согласился Степаныч.

* * *

Косой вышел из машины, надел черную шляпу. Сегодня накрапывал неприятный дождь, и на похоронах Сливы все продрогли. Он тоже продрог.

Колено, сломанное когда-то в молодости, ныло. Ныла и старая рана на плече. Косой боялся, что вновь разыграется остеохондроз, и ему придется несколько ночей напролет не спать, мучаясь с болью в шее.

Косой глянул на выцветшую вывеску небольшого кафе, в котором у него была назначена встреча. Потом огляделся по сторонам. Не увидев ничего подозрительного, старый бандит пошел к входу.

Внутри было почти пусто. Он заплатил за вход охраннику, прошел вглубь зала. За прилавком даже не видно было продавца. В кафе было жарко. Скорее всего, от близости кухни к небольшому обеденному залу. Косому даже пришлось расстегнуть пальто и ослабить шарф, чтобы шея не сильно вспотела. Входить в духоту из сырости ему тоже пришлось совсем не по душе.

Он быстро встретился взглядом с нужным человеком. Сняв шляпу, прошел к маленькому кругленькому столику.

— Хорошее место ты выбрал. Тут настоящая дырень, — Сказал он, присаживаясь за столик.

— Ну, — кивнул Палец, протирая тарелку кусочком хлеба, — никто сюда не ходит из наших. Бухло тут — дерьмище, но плов ничего так. Съедобный.

На мгновение Косой обратил внимание на руки Пальца. На правой остался только большой. На левой отсутствовал мизинец, а ладонь была перебинтована. Однако бандит все равно умудрялся ловко управляться с ложкой. Видать, привык за много лет.

— Чего-нибудь будете заказывать? — Спросила некрасивая официантка неопределенного возраста.

Женщине можно было с успехом дать и сорок лет и все пятьдесят. Ее неопрятный вид чуть было не заставил Косого поморщиться, но он сдержался.

— Нет, спасибо, ничего, — буркнул Косой.

— У нас надо что-то заказать, — строго сказала официантка.

— Тогда чай.

Женщина кивнула и ушла.

— Где мои деньги? — Тут же спросил Палец.

— У меня в машине, в багажнике, лежат в пакете, — буднично проговорил Косой. — Как только расскажешь, получишь их.

— А билеты?

— Там же. Поезд сегодня в два часа ночи. Думаешь, люди Михалыча не станут тебя искать?

— Если он сдохнет, — ответил Палец. — Всем будет побоку, куда я делся. А жить вот так, под ним ходить… Нет уж. Надоело. Я еще пожить хочу. Многовато пуль и осколков я поймал за последние несколько дней. Ровно на два больше, чем нужно было бы.

— Ну, дело твое, — пожал плечами Косой. — Рассказывай.

— Бумажка с ручкой есть?

Косой полез во внутренний карман пальто. Достал записную книжку в кожаной обложке и ручку Паркер. Вырвал из книжки листок и положил вместе с ручкой перед Пальцем.

— Ого, — взял Палец ручку. — Дорогая, пади.

— Не отвлекайся.

— Ну да. Я лучше нарисую, чтобы было понятнее.

Палец стал чертить четырехполосную дорогу, разделенную вдоль парковой зоной, которую он обозначил схематичными елочками.

— Это Ефремова, — пояснил он. — К Арарату они поедут по этой улице.

— А может, через Советской Армии? — Заметил Косой.

— Не. Точно знаю, что так. Среди водителей есть наш. По маршруту, сначала кубанский мост, потом Вечный огонь. Дальше по Сенному на Ефремова и к Арарату. Потому решили напасть именно в этом месте. Дорога тут широкая, в две полосы. Можно подъехать близко и расстрелять машину Кулыма прямо в упор. Сам, понимаешь, автомат — это не бомба. Чтобы наверняка укокошить его, нужно бить чуть ли не с полутора метров. Всю машину свинцом нашпиговать придется.

— А дальше?

— Дальше тут, на Каспаровских, они собираются разделиться кто куда, ну и деру из города.

— Сколько будет машин?

Палец задумался.

— Так. Вроде три.

— Вроде?

— Не! Точно три. Три машины.

— Марки, модели?

— Белая девятка, белая Нива, и какие-то Жигули, то ли пятерка, то ли семерка.

— Нужно точно. Пятерка или семерка? — Нажал Косой.

— Пятерка, — ответил Палец, что первое пришло в голову. На самом деле он подзабыл модель машины, но посчитал, что это не очень существенно.

— Известно в какой будет Мехалыч?

— Насколько я понял, он собрался сесть в девятку. В ней трое из пятерых его киллеров собирутся. Хочет сам расстрелять машину Кулыма. Мерседес егошний.

— А зачем остальные машины? — С подозрением спросил Косой. — Ну, ехали бы на одной. На кой черт вам организовывать целый кортеж?