Приятная повседневность с мажорками (СИ) - Аристов Руслан Иванович

— Замечальный концерт, я просто обожаю немецкий джаз, — произнесла Алла Корнилова, глядя на меня.

Они с Павлом сидели напротив нас. Официант быстро и споро насыпал мне мясное блюдо с рисовым гарниром, хотя я и близко не просил, потом щедро налил мне коньяк в специальный бокал.

— Да, мелодии совершенно потрясающие, танцевать под них — одно наслаждение, — подтвердил я.

— Через часик и мы пойдём — не переживай, дорогая! — заверил её Павел.

Я обратил внимание, что он уже навеселе, но в меру.

— Пора уже заканчивать с делами и отдыхать, — произнес Степан Семенов и поглядел на свою спутницу.

Она тоже очень нежно улыбнулась ему.

— Некоторые вопросы мы обсудим позднее, — сказала Алла, повернув голову к нему.

— Главное, что мы в принципе нашли взаимовыгодные точки соприкосновения, — кивнул Степан.

— О чём речь, простите? — поинтересовался я.

— О выборах, дорогой Виктор, о политике, — посмотрел на меня Осьминог.

— Я надеюсь, что выборы будут — я хочу выиграть округ! — сказал я.

Стелла и Элина засмеялись, Алла улыбнулась. Моя реплика вызвала оживление за столом.

— Выпьем за это, дамы и господа, — провозгласил Павел и посмотрел на меня: — Нравится мне твой настрой!

Я поднял свой бокал, полный ароматного коньяка, чокнулся с рядом сидящими и через несколько секунд пригубил — напиток оказался изумительным. Я поискал глазами бутылку — она оказалась литровая, стилизованная под девятнадцатый век, на этикетке готическим шрифтом было отпечатано — «Henri IV Cognac Grande Champagne».

В голове стало действительно приятно. Я сделал ещё глоток.

— Да, конина замечательная, нам бы такой научиться делать, — произнес Павел, глядя на меня.

— Некоторые наши коньяки тоже довольно ничего, — покивал я. — Это тот случай, когда проще купить и не заморачиваться.

— Ты против того, чтобы в нашей стране делали лучший в мире коньяк? — слегка ехидно поинтересовалась Элина, сидящая через место слева от меня.

— Если говорить как есть, прекрасная леди — у нас можно делать только бренди, настоящий же коньяк производят только в одноименной французской провинции, — ответил я.

Некоторые присутствующие зааплодировали, Элина, смотревшая на меня, недовольно поморщилась.

— Речь настоящего политика, — своим приятным голосом произнесла Алла.

— Политика, леди Алла — искусство возможного, — я повернул голову к ней. — Зачем нам пытаться превзойти французов в том, в чём их превзойти очень сложно и даже бессмысленно, когда мы можем превзойти их во многих других областях?

— Вы говорите о магической нефтегазовой отрасли, господин Виктор? (Вьи говьярите о магьичьеской ньефтьегазови отрьясли, гасподьин Вьиктор?) — произнесла с акцентом дама-дипломат.

— Не только, госпожа полномочный посол! У нас в стране есть несколько отраслей, которые дадут нам точки экономического роста в последующие годы — это и магонефтегаз, и прочие сырьевые отрасли, но также и отрасли высоких технологий.

Я ощутил прилив куража — голова была приятно-тяжелая, коньяк меня вдохновил и развязал язык.

Разговор перешёл на довольно серьёзные макроэкономические проблемы и торговые отношения РКДР с некоторыми европейскими странами.

— Как вы знаете, дамы и господа, правительство Австро-Венгрии остро интересует вопрос инвестиций в инфраструктуру порта Триест. Если бы этот проект стал совместным для наших государств, итальянское правительство пошло бы на уступки нашему консорциуму, — начала рассказывать баронесса Дьюлаи.

Я не сразу врубился, о чём речь, а потому кушал блюдо и внимательно слушал, исподволь наблюдая за сидящими за этим столом.

— А что там с Триестом? — шепотом спросил я у Стеллы.

— После Великой Войны и распада Австро-Венгрии сто лет назад итальянцы установили контроль над городом-портом и всем Австрийским Приморьем. В семидесятых Вена провозгласила целью своей внешней политики вернуть город и территории в состав империи, с тех пор эта ситуация и тянется, — пояснила она.

— Ага, спасибо, — прошептал я и включился в беседу: — Госпожа посол, а какова позиция Италии по этому вопросу?

Блондинка-венгерка оживилась.

— После славного возрождения нашей дуалистической монархии Италия в семидесятых годах согласилась вынести вопрос принадлежности Триеста и всего Приморья на обсуждение Лиги Наций, однако с тех пор вопрос заболтали, скажем мягко. Был обещан референдум, но его так и не провели — ситуация с этим референдумом напоминает проблему РКДР с ФЭФ. Конечно, Австро-Венгрия не рассматривает военные методы в деле возвращения города под наш флаг, однако потребности нашей экономики таковы, что мы хотим сделать это экономически, в том числе с выгодой и для Италии. Если будет создан консорциум корпораций из трех стран, то это сулит огромные выгоды для всего региона.

— И каковы объёмы инвестиций? — мне даже стало интересно.

— Если мы придём к соглашению с вашим правительством, будет создан консорциум из трех профильных логистических корпораций, доля каждой из стран составит ровно треть. В первые четыре года инвестиции составят эквивалент четырехсот тридцати миллионов американских долларов, а конкретную ответственность возьмёт на себя главный офис консорциума в Будапеште.

«Как-то непонятно, что это всё значит».

— Что это будет означать, госпожа посол? — с милой улыбкой уточнил я.

— В обязанности главного офиса будут входить вопросы управления и координации проектом, а также взаимодействие с финансовыми партнерами. Инвестировать мы будем в так называемую парковую поторую зону в порту Триест, там подрядчики построят многофункциональный современный терминал с полным инфраструктурным обслуживанием, — без запинки разъяснила посол.

Я был впечатлён, но пятой точкой чувствовал кучу непрояснённых вопросов.

— И кто же будет это всё утверждать с нашей стороны? — я посмотрел на Аллу и Павла, которые очень мило шептались о чём-то.

— Андрей Ильич, разъясни будущему депутату, что там и как, — зевнул толстячок, обратившись к чиновнику из минэнерго.

— Пока что этот проект не имеет даже рамочного соглашения, но госпожа посол заинтересовала нас этим предложением, — ответил молодой человек.

— А кто будет заниматься конкретными подрядами? Я так понимаю, все три корпорации получат равную долю заказов? — я посмотрел на Мамонтова, потом на баронессу.

Венгерка чуть поморщилась.

— Так далеко вперёд мы ещё не заходили в обсуждении этого дела, господин Виктор, — ответила она. — Одним из медиаторов проекта будет выступать компания господина Ли Хуанга, с его помощью будет разработан проект Большого Трансевропейского Пути, как его называют у нас.

«Ли Хуанг здесь каким вообще боком?» — вот это начало меня слегка заводить.

— Не понимаю, — сказал я слегка севшим голосом, — каким образом к транспортному проекту относится господин Ли Хуанг?

— Вы разве имеете что-то против него? — невинно поинтересовалась посол.

— Нет, но просто не понимаю…

— Виктор, дорогой, ты наверняка знаком с дочерьми баронессы — одна из них участвовала в отборе на тест, в котором участвуете и вы с Анжеликой, — мягко перебила меня Алла.

— С дочерьми баронессы? — я слегка прибалдел.

— Конечно! Моя старшая дочь тоже участвует в тесте господина Хуанга, какая-то их новая игра для молодёжи. Наверняка вы с ней знакомы, она мне даже рассказывала о вас, — улыбнулась венгерка.

— Возможно, — удивленный услышанным, я неопределённо пожал плечами.

— Обе мои дочери присутствуют сегодня в соседнем зале, — с намёком в голосе произнесла посол.

— А, буду рад с ними познакомиться, — был вынужден ответить я, поскольку этикет есть этикет.

— Поверьте, участие корпорации господина Хуанга как партнера возможного трехстороннего консорциума пойдёт только на пользу делу, — заявила баронесса.

«Везде метастазы этого Хуанга — в Омске, здесь, в Будапеште, в Токио. С этим надо конкретно разбираться, прям какой-то транснационал здешнего мира этот Хуанг. Хотя именно это и говорил про него Иоаннидис», — я вздохнул, настроение слегка стухло.