Мак Рейнольдс - Божественная сила
И тут, когда слева появился еще один такой же коттедж, до него дошло.
Это был Элизиум.
От проселка расходились в разные стороны тропинки, ведущие, надо полагать, к другим обиталищам.
Эд скорчил гримасу. Неужто люди живут здесь круглый год? Забились в эту глушь и не видят никакой… эх, черт, никакой цивилизации?
Он заметил, что на домах нет ни теле-, ни радиоантенн. Кстати сказать, и никаких телефонных кабелей. Он испытал настоящее потрясение, когда сообразил, что в таком случае здесь не может быть общественного распределительного центра. Эти люди на самом деле должны сами готовить себе пищу.
Он опустил Фольксховер на землю, чтобы рассмотреть другие подробности. Теперь он видел три коттеджа. И ни одного ховеркара поблизости, если не считать его собственного.
— Рехнуться можно, — пробормотал он.
Несколько ребят играли среди деревьев в роще неподалеку от дороги. Они скакали по веткам, как обезьянье племя. Первой мыслью Эда было: почему родители позволяют им подвергаться такой явной опасности? Говорите что угодно против телевизора, но он, по крайней мере, отвлек детей от улицы и опасных игр. Если ребенку позволить носиться вокруг, как позволено этим, он может попасть в опасные ситуации. Затем Эду пришло в голову кое-что другое. Возможно, детей следует подвергать некоторой степени риска в игре. Не исключено, что сломанная рука во время процесса взросления входит в обучение и дает ценный опыт.
Эд собрался подойти к ребятам и спросить у них, куда ему ехать, но тут он заметил в отдалении знакомую ему особу. Он нажал рычаг подъема и направил к ней машину на небольшой скорости. Это была одна из последовательниц Таббера. Одна из тех женщин, которые стояли на входе в палатку в Кингсбурге, в первый вечер, когда Эд и Элен рассердили Иезекиля Джошуа Таббера.
Эд приблизился к ней и произнес:
— Ээ… возлюбленная душа…
Женщина остановилась и нахмурилась, явно удивленная при виде ховеркара на улицах — если, конечно, их можно было назвать улицами — Элизиума. Она явно не узнала Эда и неуверенно сказала:
— Добрый день, возлюбленная душа. Могу ли я чем-нибудь помочь?
Эд выбрался из машины и сказал:
— Вы, наверное, меня не помните. Я был на паре митингов, слушал… мм… Говорящего Слово. — Ему следовало обдумать это все заранее. Но факт тот, что он понятия не имел, что здесь увидит, и теперь говорил наобум.
— Я подумал: поеду и посмотрю на Элизиум, — сказал он.
Ее лицо прояснилось.
— Ты пилигрим?
— Ну, наверное, не совсем. Я просто хочу узнать побольше обо всем этом.
Эд оставил машину там, где она стояла, и увязался за женщиной. Проблемы парковки в Элизиуме не существовало.
— Я вас ни от чего не отвлекаю?
— О нет, — она продолжала свой путь. — Я только несу некоторые свои вещи издателю.
— Издателю?
— Вот в этот дом. Это наше издательство.
Эд Уандер глянул на дом, к которому они приближались. Он несколько отличался от коттеджей.
— Вы хотите сказать, что вы здесь издаете…
— Почти все.
Она выглядела не такой суровой, какой он ее запомнил по палаточному митингу в Кингсбурге. Если вдуматься, решил Эд, он просто ожидал, что слушатели палаточного митинга будут выглядеть суровыми. Фанатичные сектанты, с пеной у рта обличающие танцы, выпивку, игру в карты и тому подобные грехи.
Когда они уже подходили к двери, Эд спросил:
— Вы имеете в виду книги?
Представление Эда о книгоиздании включало акры, занятые печатными станками Руби Голдберг, полностью автоматизированными, с огромными рулонами бумаги, разворачивающимися с фантастической быстротой, с одного конца и законченными томами, которые выплывают с другого конца, заворачиваются и укладываются в коробки, опять-таки автоматически. Все на скорости тысяч единиц в час, если не в минуту. А этот дом весь имел размеры тридцать на сорок футов, никак не больше.
Эд последовал за женщиной внутрь дома.
— Книги, брошюры, даже небольшая еженедельная газета, которую мы рассылаем пилигримам по всей стране, которые еще не готовы присоединиться к нам здесь в Элизиуме. — Она приветствовала одного из двух мужчин, которые оказались внутри. — Келли, я наконец принесла два последних стихотворения.
Келли стоял перед приспособлением, в котором Эд распознал примитивную разновидность печатного станка. Левой ногой он качал педаль, чем-то напоминающую ножной привод старой швейной машины. Одновременно правой рукой он брал листы бумаги, ловко вставлял в движущийся пресс, столь же ловко вынимал их левой рукой, и повторял процесс снова и снова.
— Привет, Марта, — сказал Келли. — Хорошо. Норм может их запускать.
Эд завороженно наблюдал за ним. Если его рука попадет в пресс…
Келли ухмыльнулся Эду.
— Что, никогда не видел стереотипирующего станка?
— Вообще-то нет, — сказал Эд.
— Келли, это новый пилигрим, — сказала Марта. — Он был на нескольких выступлениях Джоша.
Они обменялись обычными любезностями. Некоторое время Эд наблюдал за всем происходящим в полнейшем изумлении. Он не мог бы удивиться сильнее, если бы попал в комнату, где женщины чесали шерсть и вытягивали его в нити при помощи веретена. Да, чего тут только не увидишь.
Пока Марта и Келли вели деловой разговор о технических деталях книги, которую они сейчас делали, Эд подошел ко второму работнику.
Этот достойный тип поднял глаза и приветственно ухмыльнулся.
— Меня зовут Хэйр, возлюбленная душа, — сказал он. — Норм Хэйр.
— Эд, — представился Эд. — Эд Уандер. А каким чертом вы тут занимаетесь?
Хэйр снова ухмыльнулся.
— Делаю набор. Это гарнитура Калифорния. Десятый кегль, шрифт стилизован под старину.
— Я думал, что набор делается на машине, которая похожа на печатную машинку.
Хэйр засмеялся.
— Этот способ устарел. Мы здесь в Элизиуме делаем это вручную.
Его рука сделала стремительное движение, мелькнула туда, затем обратно. Строки набора в его верстатке медленно удлинялись.
Эд сказал с легким отчаянием в голосе:
— Послушайте, в чем причина? Бен Франклин действительно печатал таким способом, но с тех пор выдумали парочку усовершенствований.
Пальцы наборщика ни на миг не прекращали стремительных движений. Парень явно был из тех, которые никогда не теряют хорошего расположения духа. По крайней мере, до сих пор с его лица еще не сходила усмешка.
— Есть несколько причин, — ответил он. — Во-первых, удовольствие от создания готовой вещи полностью собственными руками. Желательно — вещи наивысшего качества. Что-то разладилось в производстве вещей, если сапожник больше не делает обувь, начиная с куска кожи и заканчивая парой готовых туфель. Вместо этого он стоит перед гигантской машиной, в которой он ничего не понимает, наблюдает за двумя измерительными приборами и периодически переводит рычаг или нажимает кнопку, и так четыре или пять часов в день.
— О господи боже, — сказал Эд. — Но ведь этот ваш сапожник прошлого производил в день от силы одну пару обуви, а современный — от десяти до двадцати тысяч.
Печатник ухмыльнулся.
— Верно. Но у современного при этом язва желудка, ненависть к жене и начинающийся алкоголизм.
— Чем вы занимались до того, как стать наборщиком у Таббера? — неожиданно спросил Эд Уандер. — Вы говорите непохоже на малообразованного… — он не договорил. Фраза звучала не очень-то вежливо.
Норм Хэйр улыбался.
— Я делаю набор не для Таббера, а для Элизиума. Я работал директором-менеджером Всемирной Издательской Корпорации. У нас были отделения в Ультра-Нью-Йорке, Новом Лос-Анжелесе, Лондоне, Париже и Пекине.
Эд по собственному опыту знал, как непросто взобраться на пирамиду власти в процветающем государстве. Когда в производстве требуется только треть потенциальной рабочей силы нации, соревнование становится яростным. Эд сочувственно сказал:
— Прошел всю дорогу до верхушки, а они тебя выставили?
— Не совсем, — ухмыльнулся Хэйр. — Я для этого был слишком большим держателем акций. Однажды я прочел одну из брошюр Джоша Таббера. На следующий день и добрался до всего, что мог найти из написанного им. А на следующей неделе я сказал Всемирной, куда они могут отправиться, и приехал сюда помогать наладить это издательство.
Тип был определенно всерьез из-за угла мешком стукнутый, неважно, в хорошем расположении духа он находился или нет. Эд бросил думать на эту тему.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Ограниченное издание последних стихотворений Марты Кент.
— Марты Кент? — Эд Уандер знал это имя. Поэзия не была его сильным местом, но лауреаты Американской Нобелевской Премии встречаются не так часто, чтобы можно было о них не слышать. — Вы хотите сказать, что она дала вам разрешение напечатать ее книгу?
— Я бы это немного иначе сформулировал, — ухмыльнулся Хэйр. — Вернее сказать, что Марта собственноручно отдала нам книгу.
![Мак Рейнольдс - Божественная сила [Недремлющее око. Пионер космоса. Божественная сила ]](/uploads/posts/books/70359/70359.jpg)
