Антон Шаффер - Волки в городе
- Это что же за лох такой, что с такой красавицей ссорится?- искренне удивился Лёха. - А чего тут сидишь?
- Да как же я теперь домой попаду? Комендантский час ведь...
- Да, уже час как...
Пэм мысленно поблагодарила Лёху за информацию. Если комендантский час начался час назад, значит сейчас двенадцать.
Лёха замялся, суетливо закрутился, покачивая полупустую бутылку, а потом предложил:
- Ну, хочешь, у меня переночуй? Я с матерью живу, но она сегодня в ночную ушла, так что разместиться есть где.
Лена со страхом посмотрела на нового знакомого. Идти к нему ночевать? Да уж лучше провести ночь на улице, на этой лавочке. Лёха уловил ее сомнения и все с той же довольно приятной улыбкой сказал:
- Ты не бойся, я тебя трогать не буду. Просто помочь хочу. А на улице тебе сейчас лучше не сидеть - у нас тут нармилы лютые. Район-то, сама понимаешь, какой. Заберут, а там будешь им доказывать, что не верблюд.
- Почему верблюд? - прыснула смехом Пэм.
- Ну, это поговорка такая, старая, - пояснил Лёха. - Ну, так на что-нибудь решилась?
Пэм для вида еще немного подумала, хотя последние слова Алексея ее несколько успокоили. Да к тому же он был абсолютно прав по поводу народной милиции - попасть в ее руки среди ночи в комендантский час... Это бы погубило все.
- Идем, - бодро поднялась она и сверху вниз посмотрела на парня.
Он тоже встал и ситуация тут же в корне изменилась - Пэм оказалась ему едва ли по плечо. Они переглянулись и рассмеялись, после чего пошли в сторону дома.
Лёха жил на пятом этаже того самого дома, который стоял ближе всего к реке. Открыв дверь квартиры, он прошел первым, включил свет и пригласил Пэм зайти. Убогость обстановки потрясла ее. Все было чисто аккуратно, но настолько бедно, что даже не верилось, что люди могут жить в таких вот спартанских условиях.
- А у тебя мать кем работает? - преодолев смущение, спросила Лена.
- Она у меня воспитатель в детском саду, - на ходу бросил Лёха и потом, уже их кухни крикнул: - Ты есть хочешь?
- Можно было бы... - смущенно ответила Пэм и только после этого поняла, что голодна настолько, что легко проглотила бы целиком того самого верблюда. Сняв обувь, она прошла на кухню.
Лёха уже вовсю хозяйничал. Он поставил чайник, достал из старенького холодильника кое-какую еду, которую при других обстоятельствах Пэм, скорее всего, проигнорировала бы, но сейчас смело бы назвала деликатесом.
- А в ванну можно сходить? - Лена окончательно расслабилась. Лёха хоть и был из этой ужасной рабочей среды, но оказался нормальным парнем - простым и заботливым.
- А? Да, конечно! Прости, что сразу не предложил!
Он метнулся в комнату и вернулся оттуда с полотенцем в руках.
Приняв душ, Пэм окончательно почувствовала себя живой. Свежесть была такой приятной, что она долго стояла под струями, не в силах выключить воду, намыливая свое юное тело куском дешевого мыла.
Когда она вышла, стол был уже накрыт. Со зверским аппетитом она набросилась на бутерброды, наспех запивая сухомятку горячим чаем. Лёха внимательно наблюдал за ней, сидя напротив и попивая чаёк небольшими глоточками.
- Проголодалась? - с легкой нежностью в голосе спросил он.
- Ага, - ответила Лена с набитым ртом. - А почему у тебя мамы-то дома нет, если она воспитательница?
- Так сад на пятидневке - дети всю неделю живут, - пояснил он.
- Ааа... - протянула Пэм, испытывая истинное блаженство от еды. - А сам ты чем занимаешься?
- Я-то?.. Я служу в милиции.
Пэм чуть не подавилась. Поставив кружку с чаем на стол, она уставилась на Лёху, который продолжал внимательно смотреть на нее с легким прищуром. Теперь его лицо не казалось девушке таким уж простецким.
- Я тебя сразу узнал, как только увидел, - начал Алексей.- То есть, сначала, конечно, просто подсел, чтобы познакомиться с девчонкой, но как только увидел твое лицо - то разу понял, что ты Дмитриева. Ведь ты - это она?
- Она, - угрюмо ответила Пэм. Отпираться не имело никакого смысла.
- Ну, значит, я не ошибся. - Леха выбил ребром ладони из пачки сигарету и закурил. - Так, выходит, ты на свободе?
- Выходит.
- Я готов слушать, - придвинулся поближе нармил, окутав голову Пэм дымом дешевых сигарет.
- Слушать? - удивилась Дмитриева. - Зачем? Просто веди меня в отделение или куда там у вас отводят. Сдавай. Тебе орден за это, небось, дадут. Премию выпишут - ремонт, вон, в квартире сделаешь, героем станешь!
- Мне ордена ни к чему, - безо всякой иронии сказал Алексей, а потом, безо всяко паузы задал вопрос, от которого Пэм чуть не свалилась со стула: - Савина ты завалила?
- Что? - вытаращилась на него Пэм. Есть ей окончательно расхотелось.
- Твоя помада найдена недалеко от расстрелянной машины, - объяснил Лёха. - Информация не разглашается, но у меня товарищ один служит в МНБ сержантом - так там такой слушок ходит.
Пэм была готова сквозь землю провалится.
- Я буду говорить только с начальством, в присутствии своего отца, - дерзко бросила она.
- Значит ты, - удовлетворенно подытожил нармил и вдруг возбужденно зашептал: - Слушай сюда, Лена. Если ты еще не поняла, никуда я тебя сдавать не собираюсь. Я их так же ненавижу. Понимаешь? И ни я один. В народной милиции таких много! Да и в МНБ хватает! Я точно знаю - у меня друзья. Ты скажи, кто вы такие? Ну, волки. Что происходит-то вообще?
"Ага, - подумала Пэм. - Так я тебе сейчас все и расскажу. Чтобы ты потом с потрохами меня сдал". Н вслух произнесла:
- Поможешь - расскажу.
- Что делать-то надо? - обнадежился Лёха.
- Дай позвонить.
- Телефон в комнате.
Пэм вскочила и бросилась к телефону. Домашний Грома она знала наизусть. Но, уже набрав номер почти целиком, она почувствовала, как сердце ее подпрыгнуло в груди: звонить Грому было нельзя. Все телефоны прослушивались МНБ, и даже если ей бы и повезло и трубку поднял сам Костя, ее местонахождение было бы установлено в считанные секунды.
- Передумала? - немного удивился Лёха.
- Звонить нельзя, - сказала она, все еще держа трубку в руке. - Надо ехать.
- Куда?
- На Государственное шоссе. И прямо сейчас.
- Шутишь?
- Не-а.
- Но кто же туда ночью пропустит? Ты же не хуже меня знаешь, что там эмэнбэшник на эмэнбэшнике... - парень растерянно смотрел на дочку члена ЦК партии и часто моргал.
- Значит, не до самого дома, а насколько близко получится, - решила Пэм. - Так что? Поможешь?
- Ну... - Лёха лихорадочно соображал. - Я, в принципе имею право, как сотрудник милиции, передвигаться по городу в комендантский час. Машину организовать тоже могу - есть "жигуленок" старый у друга... Попробовать можно, конечно... Хотя, рискованно.
- Другого выхода нет. Если готов помочь - помогай. Нет, сам знаешь что делать - деньги и слава ждут тебя буквально в шаге ходьбы от дома, в родном отделении милиции.
- Да я же сказал, что... - в сердцах чуть не всхлипнул нармил, расстроенный, что девушка не желает ему верить до конца.
- Ну, раз сказал, то звон другу и поехали.
Через десять минут они спустились к подъезду, где уже стоял заведенный автомобиль жалкого вида. За рулем сидел симпатичный праздник, который, взглянув на Пэм, резко изменился в лице и испуганно посмотрел на Лёху.
- Она, она, - ответил он на этот незаданный вопрос и открыл заднюю дверцу: - Давай, ложись. Миха, ты одеяло захватил?
- Захватил, - ответил Миха, все еще заворожено смотрящий на Пэм. - В багажнике.
Пэм, свернувшись калачиком, улеглась на узком сидении. Сверху ее накрыли тем самым одеялом, а поверх него навалили всякой технической ерунды, вроде инструментов и насоса, а также аккуратно положили две довольно тяжелых шины. Со стороны, а тем более в темноте, создавалось вполне правдоподобное впечатление, что все заднее сидение "Жигулей! Просто захламлено - лежащего подо всем этим скарбом человека разглядеть было практически невозможно.
Миха пожелал другу удачи, и машина тронулась в путь. Они выехали из двора и поехали по двухполосной давно не ремонтированной дороге, идущей вдоль кольцевой, свернув затем, чтобы проехав весь район насквозь, миновать первый пункт НАИ - Народной автомобильной инспекции.
Пэм лежала с закрытыми глазами и прокручивала в голове все произошедшие с ней за последние дни события. Еще недавно она жила счастливой жизнью обеспеченной девушки, принадлежащей к самому верхнему слою нацкомовской аристократии. У нее было все. Потом появился Гром и включил ее в эту странную игру с волками, которая поначалу была легка и увлекательна, пока не закончилась расстрелом ни в чем неповинных людей. О погибших, возможно, и от ее пуль, Пэм старалась не думать. Она всячески уверяла себя, что все ее пули прошли мимо. Но до конца в этом быть уверенной она не могла...
