И. Николаев - Новый мир.
Вся разболтанность и беззаботность слетели с Эттли как осенняя листва, в один момент. Не чинясь, посол сел напротив Черчилля, ловко пристроил трость и выжидательно поднял бровь.
- Вы жестко играете, господин премьер-министр, - хорошо поставленным голосом сказал он. - Мои американские коллеги сказали бы - "гнет с ходу и без отката".
- Ох уж эта американская провинциальная прямота. Впрочем, по сути, сказано верно.
Эттли чинно сложил ладони как примерный ученик перед строгим учителем, чем не обманул премьера, по-достоинству оценившего и показное смирение, и цепкий, жесткий взгляд.
- Позвольте полюбопытствовать, что вызвало такой суровый напор? Старик этого не заслужил.
- Во-первых, я уже очень давно мечтал сказать ему об этом. Такая, знаете ли, почти детская мечта. Во-вторых, у меня нет ни времени, ни желания тратить время на долгие и запутанные окольные пути. Сначала мы бы вели занудную беседу о погоде и природе, потом он долго и так же занудно укорял бы меня за авантюризм во внешней политике. И все это только для того, чтобы подготовить почву для настоящей беседы о важных вещах. Беседы с вами, мистер Джеймс Эттли. Я позволил себе сократить преамбулу и перейти непосредственно к делу.
- Интересная трактовка. Но при этом .. сокращении... вы смертельно оскорбили старого мудрого политика, можно сказать, витрину оппозиции.
- Когда-то - возможно. Теперь - старое чучело, которое вполне определенная группа политиков использует как знамя и живой укор, - с безмятежной улыбкой сказал Черчилль. - Sic transit Gloria mundi (Так проходит мирская слава).
- Не опасаетесь огласки? - деловито спросил Эттли.
- Нет. Он никому не расскажет - слишком унизительно. Мстить - не сможет.
- А... мы?
- С вами будет отдельный разговор и отдельный счет. Если мы договоримся, в чем лично я весьма сомневаюсь. Если не договоримся - вы в любом случае будете моими ярыми противниками. Кстати, не раскроете ли мне содержание этого "мы"? Кого персонально вы представляете в данный момент?
- Ваше чувство юмора отличается изощренностью и своевременностью, - Эттли улыбнулся дежурной безэмоциональной улыбкой. - Но вы прекрасно знаете, кого я представляю. Достаточно влиятельную и ответственную группу людей, полагающих, что Империи нужен мир и процветание, а не война и разорение. Мой визит преследует целью попытку договориться. Символизирует протянутую руку дружбы и намерение забыть предыдущие разногласия.
С полминуты они молчали. Черчилль отстраненно вращал в руке стакан, полностью увлеченный игрой света в коньяке, жидким золотом переливающегося на донышке. Посол барабанил пальцами, тонкая складка прорезала его лоб.
Черчилль отставил стакан, толстое стекло гулко стукнуло о полированное дерево.
- Ну что же, без преамбулы обойтись не удалось, но, по крайней мере, мы свели ее к минимуму. К делу, если вы не против.
- Да, я полностью согласен с вами. Перейдем к делу.
- Сначала вы пытались свалить меня сугубо парламентскими методами. Потом - непарламентскими. Когда не получилось и это - восстановили против меня Ее Величество. Я перебил и эту карту. Какое абсолютное оружие вы принесли на сей раз?
- Здравый смысл и логику.
Черчилль усмехнулся, чуть надменно и одновременно с легкой ноткой горечи.
- Сроду не дрался с безоружными. Впрочем, будь по-вашему. Здравый смысл и логика хранятся в документах и сводках, вы знаете их не хуже меня.
- В документах содержатся данные. Их трактовка и дает простор для логических умозаключений, - мягко заметил Эттли. - Ваша уверенность, что Британию спасет лишь новая война, представляется нам несколько... неразумной. Империи нужен мир. Пусть даже дорогой. Мы договоримся с американцами, пожертвовав малым во имя большего.
- Альтернатива? - осведомился Черчилль. - Друг мой, этот вопрос обсуждался неоднократно. Коммунистическая коалиция потребует европейскую гегемонию. Следующим шагом будет строительство большого океанского флота и экспансия на юг. Потеря морского преимущества и контроля над Индией и Индийским океаном вернет нас на пять веков назад. И это без учета напора американцев. Мы можем купить десять, может быть двадцать лет тихого увядания. Ценой отказа от будущего.
- Позволю себе не согласиться с вами, - вежливо, но непреклонно ответил Эттли, - да. Десять лет. Может быть двадцать. Но это будут годы мира и возможностей. Мы не можем использовать открытую силу, это правда. Что же, тем больше возможностей применить наше традиционное оружие - интригу и терпение. Красная коалиция весьма непрочна, а американцы слишком увлечены доктриной изоляционизма. Не будем забывать, что президент Штатов - последовательный сторонник мирного сотрудничества и "вертикального", панамериканского развития. Игра на внутренних противоречиях противников - наш старый добрый ultima ratio (последний аргумент). А ваш путь приведет к поражению, на этот раз окончательному.
- Прочности Нового Мира хватило на то, чтобы организовать и скоординировать европейскую кампанию. Военная сила коммунистов далеко не так велика и безупречна, как они стремятся ее представить, особенно русские, но в терпении и упорстве им нельзя отказать. Надежда на то, что мы сможем ловкой интригой разрезать их союз без значимого военного давления - неосновательна и нежизнеспособна. Что же до пристрастий президента Ходсона, то не будем забывать, что вице-президент - автор "Доктрины прогрессивного развития". Вам напомнить ее основные положения? А так же - кто стоит за Рузвельтом? Весьма влиятельные и многочисленные люди бизнеса и политики Америки давно считают, что "Доктрина Монро" несколько устарела.
- Не стоит. Я знаю. Мы знаем. И, тем не менее, мы полагаем, что естественный риск неизбежен в такого рода мероприятиях. В любом случае он меньше чем вероятность прямого военного поражения при новом витке схватки с коммунистами. Эта неприятная ситуация выбора меньшего зла - увы, прямое следствие неразумной и недальновидной политики империи в последние годы...
- Надеюсь, вы не хотите обвинить меня в этой политике? - саркастически осведомился Черчилль. Теперь он и в самом деле был похож на сердитого бульдога.
- Ни в коей мере, - протестующе поднял вперед-вверх пустые ладони Эттли. - Я вполне искренне готов признать, что вы всеми силами стремились исправить просчеты ваших предшественников. И до недавнего времени ваш путь был единственно верным и адекватным. Но он увенчался неудачей и поражением. В этом нет вашей персональной вины, зачастую судьба весьма причудливо сдает карты. Но это факт, и пора менять образ действий.
- Ваши предложения? - отрывисто спросил Черчилль. - Капитуляция?
- Не играйте словами и эмоциями, Уинстон, - жестко произнес Эттли. - Не капитуляция, а выигрыш времени. Мирный договор с коммунистами, некоторые уступки американцам, ваш уход с политической арены.
Черчилль приподнял бровь.
- Да, Уинстон, - терпеливо продолжал Эттли. - Мы все весьма уважаем вас, но смена политического курса должна сопровождаться сменой лиц. Нации нужен новый лидер, который поведет ее к новому будущему. Вы сможете и даже более того, просто обязаны активно участвовать в созидании этого будущего. Но уже в более... частном порядке.
- В частном порядке... - повторил премьер. - То есть, мне будет позволено появляться на торжественных мероприятиях, произносить дежурные речи и изредка выступать с громкими требованиями крови. Чтобы по контрасту со старым безумным милитаристом ваш новый курс казался еще более мирным и замечательным. Я ничего не упустил?
- Мне кажется, вы слишком тенденциозны, - тонко улыбнулся Эттли. - Не сомневаюсь, что ваш опыт и знания еще не раз будут востребованы Британией.
- Значит, мероприятия и речи, - деловито подытожил Черчилль.
Посол слегка пожал плечами, всем видом выражая скорбь от такого вопиюще неправильного толкования его слов.
- Думаете, у вас получится выбросить меня на обочину? - спросил Черчилль почти без паузы.
- Возможно, не получится. Но если вы не проявите понимания и готовности к сотрудничеству, мы постараемся. Очень постараемся. Не преувеличивайте свои силы. За вами военные, Ее Величество и некоторые представители капитала. Но и мы сильны. Рано или поздно мы вас победим. И от лица всех нас я еще раз убедительно, почти смиренно прошу - отнеситесь с пониманием к сложившейся ситуации и своему долгу.
Они долго сидели друг против друга - собранный, сосредоточенный Эттли и премьер, озирающий столовую рассеянным, ни на чем не задерживающимся взглядом.
- Ну что же. Я не уйду, мир будет подписан тогда, когда я сочту возможным и своевременным. Все.
- Это окончательное решение? Не лучше ли было бы взять некоторую паузу для раздумий?
- Джеймс, вы и в самом деле думаете, что я принимаю это решение экспромтом? После того как мы с Ее Величеством так познавательно побеседовали, ваш визит был предсказуем. Равно как и ваше предложение. Я оценил и вашу позицию, и вашу силу. Что же, "Nullum periculum sine periculo vincitur" (Не бывает риска без риска).
