Валерий Ковалев - Левиафан
- М-да, ты действительно незаменимый человек, - улыбнулась Екатерина. - Подготовь мне официальную бумагу, с обоснование сей суммы.
- Слушаюсь, ваше величество, - поклонился Безбородко и исчез за дверью.
Через неделю, взяв курс на Стокгольм, из Кронштадта вышел "Презент", а вслед за ним, ночью, в море призрачной тенью выскользнул "Левиафан".
На борту фрегата находился граф Панин, которому поручалось вручить королю Густаву очередной ультиматум России, предписывающий Швеции в течение месяца возместить ей шесть миллионов двести тысяч убытков в звонкой монете. В противном случае, ее ждала та же участь, что и Турцию.
Сия щекотливая миссия была поручена графу не случайно. Искушенный политик и дипломат, он в течение двенадцати лет был послом в Швеции и знал все ее особенности.
В этот раз, по предложению светлейшего, операция была спланирована несколько иначе. На следующий день после вручения королю ультиматума, фрегат должен был вернуться в Кронштадт, а ракетоносец нанести предупредительный удар по главной морской базе шведов - Карлскруна. Там, по имеющимся сведениям, находилась основная часть их флота во главе с флагманом, 74- пушечным линейным кораблем "Принц Густав".
Появившийся на рейде Стокгольма печально известный "Презент", вызвал в столице немалый переполох, а заявленные Паниным требования, повергли королевский двор в шок.
- Но это же против всех европейских правил! - вскричал побледневший Густав, выслушав невозмутимую речь посла.
- Как известно, в любом правиле есть исключения, - пожал плечами Панин. - Когда я могу надеяться на ответ вашего высочества?
- Ответа не будет, - прошипел король, впившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. - А теперь убирайтесь с моих глаз к своей Императрице, или я прикажу вас повесить.
- Ну что же, честь имею, - склонился в изящном поклоне граф и попятился к предупредительно распахнутой слугами, высокой двери.
А чуть позже, стоявший под парами фрегат поднял якорь и провожаемый сотнями глаз, вышел из гавани.
Вечером, у пустынного побережья острова Готска - Санден, у "Презента" состоялось короткое рандеву с "Левиафаном", после чего тот ушел под воду и двинулся в сторону шведской базы. Расположенная на островах в устье реки Люккебюон, она имела прекрасно оборудованный рейд, неподалеку от которого располагалась одна из крупнейших в Европе судоверфей.
В миле от входа в устье, Морев приказал застопорить ход и внимательно осмотрел в перископ открывшуюся перед глазами водную акваторию. На ней, в строгом порядке, стояла на бочках шведская эскадра. На стройных мачтах линейных кораблей и фрегатов полоскались синие, с желтыми крестами флаги, между эскадрой и берегом сновали катера и шлюпки, на эллингах верфи высились корпуса строящихся кораблей. Все вместе напоминало старинную морскую гравюру из собраний голландских живописцев, и на какое-то мгновенье Морев залюбовался этим живописным пейзажем. Затем он уступил место у перископа сопевшему над ухом светлейшему, и отдал команду приготовить к выстрелу торпедные аппараты.
В целях экономии ядерных зарядов, шведскую базу решено было атаковать торпедами, оснащенными боеголовками с так называемой "морской смесью". Она отличалась высокой разрушительной силой, и двух торпед, по мнению Пыльникова, было вполне достаточно чтобы поднять ее на воздух.
- Гожие корабли у свеев, лучше османских, - оторвавшись от перископа, сказал князь. - А сжечь их надобно, иначе нельзя.
Морев молча кивнул и через минуту корпус "Левиафана" дважды вздрогнул. Затем последовала серия гулких взрывов, и на рейде начался сущий ад.
Корабли вспыхивали подобно громадным свечам, в небо взлетали обломки мачт, такелажа и обшивки, густые клубы дыма окутали верфь.
- Ну что же, Александр Иванович, мы свое дело сделали, - сказал удовлетворенно Потемкин, - возвращаемся в Кронштадт.
Известие об учиненном в Карлскруна разгроме, Екатерина восприняла как должное и стала ждать реакции Швеции. Она не замедлила сказаться. Через неделю в Неву зашел легкий фрегат из Стокгольма с половиной суммой контрибуции в золотых слитках.
Посланник короля - герцог Зюдермандланский, принятый Екатериной в Зимнем Дворце, от имени Густава заверил ее, что остальная ее часть будет доставлена в Санкт-Петербург в течение месяца.
- А как здоровье вашего короля? - поинтересовалась Императрица.
- Его высочество хватил удар, - чуть помедлив, сказал герцог.
- Вот как? - сделала удивленные глаза Екатерина. - Мне очень, очень жаль...
После возвращения из похода, все моряки "Левиафана" получили от Екатерины учрежденные в их честь именные награды и золотые шпаги с дарственной надписью. Светлейший же устроил для команды в своем дворце небывало пышный бал и театрализованное представление. Едва ли не каждый вечер, свободные от вахты офицеры и мичмана приглашались на званые вечера во дворцы петербургской знати, или проводили время в лучших питейных заведениях столицы. Многие из них, оставив казарму, сняли частные квартиры в Кронштадте и стали приударять за прекрасным полом.
Дальше всех в этом деле зашел Круглов. Страстно влюбившись в Сашеньку Энгельгардт, теперь уже капитан 1 ранга и кавалер одного из высших орденов империи, старпом, сделал ей предложение. Но лукавая красавица, избалованная мужским вниманием, тянула с ответом. Узнав об этом, Потемкин устроил племяннице выволочку, и через неделю блестящая пара была обвенчана в Петропавловском соборе.
В качестве шаферов на свадьбе, со стороны невесты выступила сама императрица, а жениха - адмирал Грейг. Она состоялась во дворце светлейшего и поразила роскошью всех приглашенных. Екатерина подарила молодым особняк в Царском селе, светлейший - усадьбу и тысячу душ крепостных в Малороссии, а Грейг - новенькую прогулочную яхту.
- Сие весьма важное бракосочетание для России, - сказала Екатерина светлейшему, наблюдая за шумным весельем. - Хотелось, чтобы оно было не последним. Жены привяжут наших "аргонавтов", - кивнула она на сидящих неподалеку офицеров крейсера, - к их новой родине.
- Ты как всегда права, матушка, - поцеловал душистую руку императрицы фаворит.
- Однако далеко не все благожелательно относились к команде "Левиафана".
Дальнейшее возвышение Потемкина, связанное с его появлением, вызвало скрытое недовольство давних соперников князя - генерал - фельдмаршала Румянцева и графа Воронцова, а также наследника престола цесаревича Павла, который ненавидел светлейшего с детских лет. Все трое понимали, что пока этот дьявольский корабль будет верен князю, тот будет на вершине власти.
Сразу же после торжеств, светлейший, занялся активной подготовкой к предстоящей на Балканах кампании. Поскольку казна получила значительные поступления, на Адмиралтейской верфи были заложены еще четыре фрегата, и началось строительство первой русской подводной лодки.
Необходимые чертежи и расчеты для этого представил все тот же неугомонный Ярцев со своими комдивами, а к участию в работе был привлечен академик Леонард Эйлер, ужа давно занимавшийся этой проблемой. С оружейных заводов Урала и Тулы, в столицу лично Демидовым, были доставлены первые партии новых артиллерийских орудий и скорострельных винчестеров для армии, показавшие отличные результаты при их испытании.
Вызванному светлейшим из Крыма генерал-майору Александру Васильевичу Суворову было сообщено решение Совета при высочайшем дворе, о назначении его командующим будущего экспедиционного корпуса, и лично Императрицей отдан приказ на его формирование.
- Освобождение Балкан, дело для нас наипервейшее, - сказала она, приняв Суворова во дворце, вместе с Потемкиным. - А посему выделяем тебе лучшие полки и конницу. Новые пушки и ружья для них получишь у генерала - фельдцехмейстера.
Помимо тебя, на Балканы отправится наша новая эскадра под командованием адмирала Морева. Ну, а руководить всей экспедицией будет Григорий Александрович, - положила она руку на плечо светлейшего. - Понял ли ты меня, Александр Васильевич?
- Понял, Матушка, - по птичьи клюнул головой Суворов. - Когда прикажешь приступить к делу?
- А вот завтра поутру и приступай, - вместо нее весело ответил Потемкин. - А пока отобедай с нами, чай в дороге проголодался.
После обеда, за которым старые соратники, вспоминая крымские кампании, усидели графинчик перцовки, они распростились с Императрицей и отправились в Кронштадт. Светлейший горел желанием показать Суворову "Левиафан", а заодно познакомить его с Моревым.
Как и всех прочих, корабль поразил генерала своим необычным видом и вызвал живейший интерес.
- Да, сей корабль может разгромить не только любой флот, но и армию - сказал Суворов, когда, завершив экскурсию по крейсеру, они со светлейшим и Моревым пили крепкий чай с сушками в кают-компании. - И я весьма рад, что мы будем взаимодействовать с вами, адмирал, - дружески взглянул он на Морева.
