Иван Кузмичев - Поступь Империи. Право выбора.
-Наконец-то, а то признаться, я уж думал, что граф перепутал название заведения.
Двери постоялого двора не смотря на раннее утро, были слегка приоткрыты. Из красной кирпичной трубы идет белесый дымок, в воздухе дева уловимо пахнет пряностями.
-Ну что встали? Давайте шевелитесь!– прикрикнул на нерасторопных слуг Федор, сам же первым делом прошмыгнул в «Пристань», проследить за тем какое место и что подадут его господину, мне то есть.
Да, мой камердинер по всем параметрам незаменим в своем деле, повезло, что он у меня такой. А сначала то я и не думал, что такая, казалось бы, невзрачная работа может оказаться столь нужной. Ох, не зря государь в недалеком будущем выпустит Табель о рангах. Надо, кстати говоря царя как-нибудь подтолкнуть к сему действию побыстрее, главное самому не забыть что говорить отцу.
-Федор!
-Да, господин?– тут же появился из дверей обеспокоенный камердинер.
-Пусть приготовят письменные принадлежности, пока будут готовить нам есть, я поработаю немного,– попросил я его.
-Сию минуту господин.
Бояре с некоторой озабоченностью глядят на меня, ведь я уже давно не тот, что был два с половиной года назад и многие до сих пор этого не поймут, привыкнув видеть во мне только слабого послушного воли отца наследника, богомольного и боящегося. Да, именно так, но все меняется и даже такой «неженка и слабак» как цесаревич может кардинально измениться. Жаль только простора маловато, хотя и несоизмеримо больше чем ранее. Впрочем все еще впереди, главное пока набросать основные мысли, иначе забуду все. Пора блокнот заводить и ходить с пучком перьев вкупе с чернильницей-непроливашкой.
«Да, вытравливаю я в себе дух путешествий, определенно вытравливаю и никуда от этого не деться, как не старайся! Разве что пустить дела на самотек, но совесть не позволит, себя то я знаю,– с некой грустью подумал я».
-Ваша светлость смотрите!– Борис с озабоченностью указывает в стороны улочки, как раз туда где мы были пару минут назад.
В указанном боярином месте разворачивалась печальная картина. Пара десятков людей облаченных в черные плащи, скрывающие лица за полумасками долбили в массивную дверь одного из двухэтажных домов ручным тараном, которым военные вышибают двери кладовых или оружейной. Сверху на них из окон посыпались горшки с цветами, и тут же за ними мелькнула ручная граната, как в замедленной съемке падающая на голову одного из нападающих. Фитиль гранаты медленно догорал, белый дымок исходящий от горящего шнурка, неровной спиралью ввинчивался в воздух, оставляя после себя маленькое облачко.
Увидев, какой сюрприз упал на одного из своих товарищей, нападающие рассыпались в стороны, оставив лежащего без сознания соратника рядом с бомбой в надежде укрыться от столь опасного снаряда. Но куда можно спрятаться от осколков разорвавшейся бомбы на ровной улочке, причем не такой уж и широкой, как, наверное, хотелось бы нападающим. Мостовая чуть дрогнула, в небо полетели комья земли смешанные с мелкими камнями, расщепленными от булыжников улицы взрывом гранаты.
Тяжелое эхо пролетело по улице, алый фонтан окрасил косяк двери, брызнув чуть ли не до окон второго этажа. Большая часть разорвавшихся чугунных осколков гранаты впилась в тело оставленного возле порога дома нападающего, не по своей воле «спасшего» соратников от опасных неровных зазубренных частиц бомбы.
Сразу же за взрывом к двери вновь метнулись нападающие, подхватив валяющийся в паре метров от двери таран, вновь начали самозабвенно ломиться в дверь. Из окна тут же высунулось дуло мушкета, выплюнувшее свинцовый шарик в одного из штурмующих людей. Крик готовый сорваться с губ неизвестного, утонул в потоках крови, вырывающихся из прострелянной шеи. Атака на мгновение замерла, но затем продолжилась с новой яростью. Треск двери и первая пара атакующих врывается во внутрь дома…
Не теряя времени на пустые размышления и созерцание нападения на дом, Олег Фошин спешно отодвинул мою персону как можно дальше с возможной линии атаки, собираясь и вовсе выпроводить в «Королевскую пристань», но не тут то было. Лейтенант, получив четкий приказ, бессильно выругался и приказал своим подчиненным готовить оружие к бою, предварительно убрав за наши спины сундучки с деньгами и драгоценностями. Трое гвардейцев вышли чуть вперед, остальные приготовили к стрельбе пистоли, взведя курки, остальные, распределив между собой сектора стрельбы, замерли в ожидании.
Между тем нападение на дом с успехом развивалось дальше, шум стрельбы и звон скрещивающихся клинков был слышен даже здесь, и было не вполне понятно, почему до сих пор не видно патруля, ведь взрыв бомбы чуть ли не в центре города должен был бы по любому привлечь к себе внимание. А тут вон как, полное пренебрежение своими обязанностями, хотя если стражей подкупили, или убили, то становится понятно их бездействие.
Из окна посыпались осколки стекла, вслед за ними вылетел какой-то табурет, упав на голову одного из нападающих, дежуривших около выхода дома. Так получилось, что сей неказистый снаряд, оказался действенным орудием убийства, угол мебельной конструкции попал аккурат в висок неудачливого человека в маске. Почти сразу же в окне появился одетый в белую рубаху немолодой загорелый испанец с окровавленной шпагой в руке. Вот только спрыгнуть он не успел, это только в фильмах или книгах герой умудряется совершить десяток действий, прежде чем благополучно накрутит хвост своим преследователям и будет таков. Здесь же наблюдая за замершим на подоконнике человеком, я не понимал, почему он не прыгает на улицу, ведь там никого нет, единственный дежуривший нападающий лежит в луже собственной крови…
Но все встало на свои места сразу, как только рубаха мужчины окрасилась бардовым цветов прямо на уровне сердца. Темное пятно быстро разливалось по груди, держащийся за косяк окна качался на негнущихся ногах, из последних сил стараясь не упасть на мостовую, но видимо нападавшие были другого мнения и давать даже такой призрачный шанс на спасение не собирались. Пара остро оточенных жал пронзили плоть обороняющегося лишая того последних сил, его ноги подогнулись из ладони выпала во двор шпага, а следом за ней вниз полетел и сам смертельно раненый.
-Черт те, что здесь творится,– потрясенно говорю сам себе, глядя на исчезающими людьми, выбежавшими из дома, в какой-то подворотне.
А через пару минут в конце улицы загромыхали десятки кованых сапог стражей порядка почти сразу же отцепивших неширокую улочку от праздных зевак. Пара облаченных в кирасы испанских солдат тут же нырнули внутрь дома, еще двое кинулись к ближайшему дому, барабаня в дверь с таким видом, будто именно там засели нападавшие. К нашей замершей компании почти сразу же подошел один из стражников, спрашивая что-то по-испански, он слегка мотнул головой в сторону мертвого мужчины, раскинувшего руки на раскуроченной взрывом мостовой.
-Уважаемый сеньор, но, увы, я не знаю испанского,– с сожалением говорю, по-видимому, командиру прибывших стражников, переходя на французский язык.
-Извините, я должен был сразу догадаться, сержант Луис-Мигель Риккардо-Лопез,– ответил на французском испанец.– Вы видели, кто напал на этот дом, сеньор?
-Конечно, буквально пять минут назад к нему подошли два десятка неизвестных людей в черных плащах в масках, они то, как раз и напали на дом,– сразу же говорю сержанту.
-Быть может, вы сеньор скажете, отчего тогда камни улицы разбиты да еще к тому же выкорчеваны,– озабоченно спрашивает Луис-Мигель.
-Когда на дом напали, из окна на головы нападавших сбросили ручную гранату.
Брови сержанта медленно поднялись домиком, выражая крайнюю степень озабоченности. Еще бы ведь иметь такую «игрушку» в доме противозаконно, да и хранить оную небезопасно для собственного здоровья, мало ли какая случайность произойдет. Получается, что с таким сюрпризом могут жить не только умерший мужчина, но и еще полгорода! А это никак не избавляет стражей порядка от лишней головной боли, скорее наоборот. На все бы ничего, если бы не военное положение Испании, крайне шаткое после девяти лет непрерывной войны с половиной Европы.
-Что ж, не смею вас задерживать, сеньор,– ошеломленно сказал сержант, глядя на расслабившихся гвардейцев.– Однако прежде чем уйти я обязан поинтересоваться, кто вы?
-Полномочный посол Русского царства,– коротко говорю командиру стражи, разворачиваясь в сторону открывшейся двери постоялого двора.
Внутри в полутьме мелькали силуэты слуг снующих туда сюда, отдельно от всех ставили столы для меня и моего окружения, на которых уже ставят разбавленное вино и легкую закуску, видимо и до более основательной пищи скоро время придет, раз служки так торопятся. Да и Федор с нетерпением смотрит на пустующий стол, освещенный редкими лучами солнца, падающего из раскрытого окна. Не дожидаясь пока принесут письменные принадлежности, с удовольствием усаживаюсь на стул, расслабленно вытягивая под столом уставшие ноги.
