Анатолий Логинов - Социалистический реализм
– Здравия желаю, товарищи пограничники! – сказал высокого роста сержант, сходя с дороги вправо. Шедший рядом с ним ражий ефрейтор синхронно шагнул влево. Что-то в этом слаженном движении Ваське не понравилось. Он натянул вожжи, и спрыгнул с остановившейся телеги. Абрам соскочил с другой стороны, не выпуская из рук винтовку. Плащ-накидки остались на возу.
– Сержант Нестеренко! Кто такие будете?
Двое, шедшие сзади, остановились. А вот старшие по званию подошли еще ближе. Ефрейтор притормозил, немного не доходя до Абрама. Сержант остановился на таком же расстоянии от Васьки.
– Сержант Ямщиков, триста тридцать третий стрелковый полк.
– Ваши документы, – Нестеренко вдруг понял, что ему не нравится. Пехотинцы стояли не так… Задние явно страховали товарищей, а те не перекрывали им сектора стрельбы и заняли хорошую дистанцию для неожиданного нападения. Слишком грамотное расположение. Такое показывали вчера ребята из будущего. Обычные пехотинцы так не умеют. Что-то они не похожи обычных. И почему без плащ-палаток в такую погоду?..
– Конечно! – однако следующее движение 'сержанта' уже не могло застать Василия врасплох…
Абрама тоже что-то смущало. Чувствовалась какая-то неправильность, но вот какая…
– Ты откуда, хлопче? – спросил неожиданно Абрам стоявшего перед ним ефрейтора, делая полшага назад.
– Из Харькова, – буркнул тот, восстанавливая дистанцию. Почти незаметно.
Абрама словно обожгло. Харьковчане так не говорят. Он сделал еще полшага назад.
– Надо же, земляк! А откуда?
– Ленинградская улица. Тридцатый дом, – так же хмуро буркнул 'ефрейтор'.
– Знаю! Это на пересечении с Авророй!
– Ага. Тот самый.
Ленинградская не пересекается с улицей крейсера Авроры! Уж это родившийся и выросший на Лысой Горе парень знал прекрасно!
– Du hast Blut auf der Wange, – бросил пограничник.
Неожиданно прозвучавшая фраза на родном языке на долю секунды задержала диверсанта. В результате, Абрам ударил раньше. Кирзовый сапог сорок второго размера вошел 'ефрейтору' точно в промежность. Как в драках против пацанов с Холодной Горы. И тут же второй удар: прикладом по затылку. До хруста. Этому учили уже на службе.
– Немцы!
Но и Василий уже присел, пропуская над головой кулак собеседника, и 'крутнул вертушку', любимый батин приём, подсекающий ноги противнику. Даже нескольким сразу, при должной удаче. Но сейчас сержант свалил только одного. Вторая нога догнала висок немца раньше, чем тот успел приземлиться.
Два выстрела слились в один…
Подмосковье, государственная дача номер ХХХ.
Ефим Осипович Фридлендер, крупный бизнесмен, научный консультант при СНК СССР
– Миша, я Вам категорически здравствуйте, и шоб Вам так жить, как оно надо!
Тот, кому я звоню по отдельному, 'жутко засекреченному', каналу, не имеет ни малейшего отношения к Одессе. Челябинск, Красноярск, Ташкент, София, Иерусалим…, только не Одесса. 'Одесский' суржик – наш с ним шифр. Крайне удобно. Минимальная шифровка, даже не шифровка, намеки и иносказания, и подслушивающему очень трудно разобраться. Даже если записать разговор, а потом долго крутить и вдумываться. Первый, даже второй слой вычисляется, третий уже редко. Тем более, надо еще догадаться, что он есть. Да и на первом уровне толкования не однозначны. Не код, ломать ничего не надо. Намного проще и намного сложнее. Живой язык. Собственно, от настоящего одесского говора в нем совсем мало. А уж когда надо незваным слушателям подкинуть дезу… Вот пусть и поломают головы над тем, что всё это означает.
– Фима, я на Вас не понял! Ви изволили пропасть на почти неделю, а мы тут должны гадать, зачем и насколько Ви поймали себе неприятностей! Ви таки доехали, куда хотели, или что там с погодой?
– Миша, шо Вам за дело до нашей погоды? И таки чем Вам так интересно за мой променад, шо так обеспокоены? Ви имели слышать таких глупых слухов?
– Я таки должен до Вас сказать, что мне неуютно, когда старые друзья немного пропадают, а вместо них появляются не совсем друзья, а неизвестно зачем. Вы мне имеете, шо рассказать за свои хождения, или не стоит беспокоиться?
– Ви будете с меня смеяться, уважаемый, однако за ради такой погоды я поехал бы гораздо дальше. Но это было совсем не надо, я приехал, куда хотел. И Ви себе не поверите, кого я тут встретил и совсем не ожидал! До нас пришел дядя Ёся, который имел таких причин быть совсем в другом месте. Таки он решил, что имеет больше оснований быть не там, а тут, сделал маленький гешефт и большое путешествие и передает всем привет.
– Фима, это будет правда? Таки очень даже интересно. Дядя плохо себя чувствует, шо я должен от него переживать? Но кое-кто здесь имеет таких причин сильно нервничать за этих неясностей. А тетя Сара просто не находит себе места, а оно ей совершенно необязательно и очень вредно для здоровья окружающих.
– Ради бога, Миша! Дядя помолодел на много лет и сделал это совершенно правильно, а все его проблемы помахали ему ручкой. Скажите тете Саре, что ей нет таких причин нервничать. От этого бывает прыщей по телу и других неприятностей. Теперь дядя в самом расцвете и полон сил. Я таки скажу, что его теперь больше тянет на молоденьких. Он совсем даже не дурак и немного не хочет тетю Сару, но это же не повод до него навязываться. Если дама начнет настаивать, он может сильно расстроиться. А оно нам надо? Оно нам совсем не надо. Когда в доме бьют посуду, могут пострадать дети. Вы же знаете, сколько у дяди Ёси внучатых племянников? Вы таки не поверите, но они все граждане Израиля. Меня не утешит, что тетя Сара за это дело будет ходить на экзотику. А это очень даже возможно, Миша, Ви себе не представляете, насколько это легко. Но я хотел Вам сказать совсем не за то. Дядя хочит, шобы я делал мой гешефт, и шобы я делал его хорошо и вместе с ним, и я совсем непротив.
– Фима, Ви делаете мне легче на сердце. Но раз Ви вспоминаете за свой гешефт, то мне надо говорить про подходящую компанию?
– Миша, не делайте с себя смешно, у меня маленький гешефт на мелких железках и что там может быть интересно компании. Мы же говорим совсем за другое. У дяди Ёси есть много таких вещей, про которые переживает весь мир, и совершенно напрасно, вот до них можно серьезно подумать за компанию, и не только можно, но даже нужно, шобы сэкономить таких забот всем переживающим.
– Юноша, я могу говорить за Вас с кем угодно, но боюсь, говорить за дядю Ёсю мне немножко опаско. Он раньше очень любил шутить и не всегда удачно.
– Ради бога, Миша, Вы таки знаете, я тоже люблю шутить. И Ви будете удивлены, но с меня и дяди можно смеяться одинаково. Если тетя Сара чего-то не понимает, еще не значит, шо это грустно. Между прочим, таких вещей много, но совсем не бесконечно. Кто не успеет сесть на поезд, будет и дальше ехать на осле.
– Я кладу Ваши слова себе в уши, Фима, я кладу их себе в уши. Застолбите там участочек для старого друга, уважаемый. И пару таких вещичек, которых стоят его внимания. Ви это сможете, или мне надо кого-то за это искать?
– Ради бога, любезный, разве между нас может быть подобных недоразумений? Считайте, что они уже лежат в кармане. Да, чуть не забыл! У меня к Вам есть еще порадовать про хорошую новость. Один старый молдавский еврей как никогда близок к осуществлению своей несбыточной мечты. А если Вы захотите немного посчитать, то он совсем даже не старый, а немного в полном расцвете сил.
– Боже мой, Фима, Ви даже не представляете, как мне делается интересно, когда я слышу таких вещей! За это надо будет обязательно выпить при нашей встрече. Я надеюсь, Ви найдете времени приехать до наших палестин в ближайшее время?
– Таки скорее да, чем нет, если Ви не захотите заскочить на минутку в наши. Что нам может мешать двигаться в этом мире? Но я вынужден раскланяться, чтобы не портить Ваши гешефты потерей минут. Мы будем прощаться, и Ви таки знаете, как мне звонить.
– До свидания, Фима, до свидания. И не надо больше пропадать, оно нам совсем не обязательно.
Западная Белоруссия, три км от КПП 'Брест-Литовск'.
Василий Нестеренко, Абрам Фридлендер, военнослужащие ПВ НКВД
'Рядовые' валялись на земле. Пограничники, сжимая в руках винтовки, подозрительно оглядывали лес. Ни движения, ни звука. Только монотонный стук капель по листве. Но кто-то же стрелял. Трупы-то, вот они. Лежат с дырками в головах.
Долго ждать не пришлось.
– Эй, погранцы, не стреляйте, мы из команды Сергеича. Вы меня знаете. Сейчас выйду, покажусь, – фигура в уже знакомом камуфляже выросла как из-под земли.
– Уф! Валера! – Васька выпустил воздух, сбрасывая накопившееся напряжение.
– Так точно, товарищ сержант! – спецназовец шутливо взял под козырек, приложив ладонь к виску. – Но вы молодцы, хлопцы. Как прокачали?
– Чего?
– Как поняли, что это немцы?
Васька расцвел:
– Стояли они грамотно, как вы учили. Мы так раньше не умели. Пехота, тем более, знать не должна. И плащ-палаток у них нет, непорядок.
