Милован Джилас - Лицо тоталитаризма
Югославской культуре, в отличие от советской, удалось хотя бы разнообразием художественной формы мало-мальски выразить неудовлетворенность и беспокойство мысли. Советской и этого до сих пор не дано. Над головой югославской культуры навис острый меч, у советской он – все время прямо в сердце.
Относительная свобода формы, которую коммунисты лишь время от времени в состоянии ограничить, не может сделать творчество полностью свободным по той простой причине, что каждое истинное художественное произведение обязано – пусть и опосредованно, используя форму, – выражать новые идеи. И при наибольшей свободе искусства в коммунизме остается неразрешимым противоречие между обещанной свободой формы и обязательным контролем за идеями. Время от времени это противоречие выходит на поверхность: то как гнев режима по поводу "контрабанды" идей, то как протест художников, возмущенных навязыванием формы. На самом деле имеет место столкновение необузданных монополистических устремлений первых и неудержимого творческого порыва вторых.
По сути это то же противоречие между свободой научного поиска и коммунистической догматикой, только перенесенное в область искусства.
Все новое в мысли и идеях прежде всего должно быть взято под контроль, санкционировано, сведено до "границ безопасности" – таков фактический порядок.
Это противоречие – как и остальные – коммунистические вожди разрешить не в состоянии. Они способны, в чем мы уже убедились, лишь некоторым образом его смягчить, ущемляя все же истинную свободу творчества.
Вследствие этого противоречия при коммунистических режимах так и не смогла быть решена проблема раскрытия искусством актуальных жизненных тем, не могла развиваться и теория художественного творчества.
Поскольку художественное произведение по природе своей почти всегда аналогично критике существующего состояния общества и отношений в нем, создавать произведения на актуальные темы в коммунистических системах невозможно. Дозволено одно только восхваление того, что имеется, и критика его противников, негуманная сама по себе, ибо последние находятся в незащищенном положении, подвергаются преследованиям. Так что на подобной "базе" создавать художественные произведения, имеющие хоть какую-то реальную ценность и рассматривающие актуальные темы, совершенно невозможно.
В Югославии верхушка и некоторые деятели искусства непрестанно сетуют, что нет, мол-де, художественных произведений, отражающих "нашу социалистическую действительность". В СССР, наоборот, "вырабатываются" тонны произведений на актуальные темы, но именно потому, что они не говорят правды, их достоинства сомнительны, интерес публики, а затем и официальной критики к ним быстро улетучивается.
Типы разные – конечный результат одинаков.
5
Во всех коммунистических государствах владычествует теория так называемого "социалистического реализма".
В Югославии эта теория потерпела поражение и ее придерживаются лишь самые реакционные догматики. Здесь, как и во многом другом, у режима было достаточно сил для искоренения ростков нежелательной теоретической мысли, но он оказался все же слишком слаб, для того чтобы насадить собственные взгляды. Можно с уверенностью предполагать, что и в иных странах Восточной Европы эту "теорию" ждет аналогичная судьба.
Теория "социалистического реализма" не являет собой даже некой стройной системы. Термин "социалистический реализм" первым употребил Горький – вероятно, под воздействием собственного реализма. Его взгляды сводились к тому, что в современных – "социалистических" – условиях искусство должно быть пронизано новыми – социалистическими – идеями и как можно правдивее отражать действительность. Все остальное, приписываемое этой теории (типичность, идейная направленность, партийность и т. д.), либо позаимствовано из других теорий, либо продиктовано политическими потребностями режима.
Не выстроенный в целостную теорию "социалистический реализм" на деле означает идейный монополизм коммунистов, стремление облечь в художественную форму ограниченные и реакционные идеи вождей, в героико-романтическом духе воспеть их дела. В конце концов эта теория опустилась до фарисейского оправдывания бюрократической цензуры и надзора, осуществлявшегося режимом, нуждами самого искусства.
В разных коммунистических странах такой надзор и организован по-разному: от партийно-бюрократического цензорства до нажима "по идеологической линии".
В Югославии, к примеру, никогда не было цензуры. Надзор осуществлялся опосредованно, через партийцев в издательствах, творческих союзах, газетах, журналах, которые с любым своим "сомнением" немедленно обращаются в вышестоящие инстанции. Цензура в стране проклюнулась из самой атмосферы, став по существу, самоцензурой. И хотя случается, что, по крайней мере, членам партии удается все же "пропихнуть" что-то, тем не менее самоцензура, которой они и другие творческие люди обязаны себя подвергать, принуждает их к двурушничеству и самым недостойным низостям. Такой вот прогресс – "социалистическая демократия" вместо бюрократического деспотизма.
В принципе ни в Советском Союзе, ни в других коммунистических странах официальная цензура не освобождает творческую личность от так называемой самоцензуры.
Реалии общественных отношений, само их состояние, хочешь не хочешь, приводят людей к "самоцензурированию" – основной, по сути, форме идейно-партийного надзора в коммунизме. Как в средневековье, когда, прежде чем решиться на творческий акт, художник должен был хорошо уяснить себе, чего "ждет" от его работы церковь, так и в коммунистических системах для начала необходимо "глубоко проникнуть" в образ мыслей, а нередко и в "нюансы" вкуса того или иного властителя.
Цензуру (самоцензуру) подают под соусом "идейной помощи". Да и все прочее в коммунизме вершится для "абсолютного счастья", где словеса типа "народ", "трудовой народ", "во имя народа", "народный", невзирая на их крайнюю неопределенность в данном контексте, особенно часто лепятся ко всему, что касается искусства.
Гонения, запреты, навязывание идей и формы, унижения, оскорбления, "шефство" полуграмотных бюрократов над гениями – все здесь делается от имени народа и для народа. В этом смысле "социалистический реализм" даже на словах не отличается от гитлеровского национал-социализма. Один югославский литератор венгерского происхождения, Эрвин Шинко, провел интересную параллель в ряду "теоретиков искусства" той и другой диктатуры:
Л. И. Тимофеев, советский теоретик:
"Литература – это идеология, помогающая человеку узнать жизнь и действовать в ней".
"Грюнденданкен националсоциалистишер культурполитик":
"Художник не может быть только художником, он всегда – воспитатель".
Балдур фон Ширах, вождь гитлерюгенда:
"Каждое истинное произведение искусства обращается ко всему народу".
Андрей Жданов, член Политбюро ЦК ВКП(б):
"Все гениальное – доступно".
Вольфганг Шольц в "Грюнденданкен…":
"Политику национал-социализма, а следовательно, ее часть, именуемую культурной политикой, определяет фюрер и те, кому он это поручил… Если мы хотим знать, что такое культурная политика национал-социализма, вглядимся в этих людей, в дело, которым они заняты, в директивы, от них исходящие и направленные на то, чтобы окружить себя единомышленниками, сознающими всю ответственность за высокое поручение".
Емельян Ярославский на XVIII съезде ВКП(б):
"Товарищ Сталин вдохновляет художников, дает им руководящие идеи… Решения ЦК ВКП(б) и доклад А. А. Жданова дают советским писателям целостно выстроенную программу работы".
Деспотические режимы, даже противоборствующие, самооправдательством занимаются столь похоже, что просто не в состоянии избежать языковой подобности.
6
Притеснительница научной мысли и демократических свобод коммунистическая олигархия не может не вызывать всеобщей коррупции духа. Князья-феодалы и капиталистические магнаты платили когда-то художникам как могли и желали, оказывая творческим людям материальную поддержку и одновременно коррумпируя их. В коммунизме же коррумпирование – составная часть государственной политики.
Правило коммунистической системы – брать за горло, подавлять всякую духовную деятельность (в основном это как раз и касается произведений наиболее глубоких, оригинальных), а с другой стороны, щедро одаривать, стимулировать, идти, не стесняясь, на прямой подкуп всего, что, по мнению системы, полезно "социализму", то бишь ей самой.
Даже если оставить в стороне скрытые и наиболее безобразные виды подкупа ("Сталинские премии", "высокое" покровительство, жирные гонорары за выполнение "частных" заказов бюрократической знати и т. д.), в чем система оголяет свой экстремизм, свои крайности, все равно факт остается фактом: она в принципе весьма склонна к коррумпированию интеллигенции, особенно людей искусства. Можно отменить "дары" властей предержащих, отменить цензуру, но дух коррупции и нажима тем не менее никуда не денется.
