Владимир Свержин - Лицо отмщения
— Кажется, все же она умерла родами, — попытался восстановить истину адмирал.
— Ерунда! Она умерла от горя. А роды… Да, она умерла во время родов, но от горя. Виноват в этом, конечно же, король Генрих Английский, в руках которого она в тот момент находилась.
— Но с тех пор уже прошло почти двадцать лет!
— А хоть бы и пятьдесят, что до того? В отличие от бывшего земляка моего отца и дядьев, я не прощаю посягательств на свой род. К тому же совсем недавно, мой дорогой друг, этот волк в человечьей шкуре, этот предтеча антихриста, похитил моего лекаря, великого Сальваторе! Что же, прикажешь мне терпеть?
— Я помню, о величайший. Мне пришлось пустить на дно корабль, на котором его везли.
— И тем несказанно меня порадовал, мой славный Орландо. — Губы короля обеих Сицилий сложились в насмешливую улыбку, не предвещавшую ничего хорошего. — Я не стану вмешиваться в споры о наследстве между Генрихом Боклерком и внуком Гарольда Годвинсона. Но знаешь, удобный порт где-нибудь в Нормандии будет нам полезен. Ты получишь войска, корабли у тебя есть. Думаю, чем меньше британцев будет плавать между Нормандией и Британией, тем лучше. Когда свеи с рутенами выступят против Британии, ударим и мы. Ты все понял?
— О да, величайший.
— Хотя постой, — на губах Роже II появилась заговорщицкая улыбка. — У меня, кажется, появилась мысль получше…
* * *— Кто из вас Вальтарэ Камдель? — Голос начальника отряда дворцовой стражи звучал резко и сурово.
В трактире повисла опасливая тишина, и взоры всех присутствующих обратились к чужакам.
— Проклятие! Все-таки я опоздал, — деланно закашливаясь, выдохнул Майорано. — Попробуйте бежать в пути. Я буду идти следом с вашими людьми.
— Лис, ты все видишь? — критически оглядывая довольно громоздкого вида панцирников, спросил мессир рыцарь, поднимаясь из-за стола. — Это я.
— Мне велено сопроводить вас к архонту.
— Чем обязан? — продолжая сверлить взглядом предоставленный властителем Херсонеса «эскорт», поинтересовался рыцарь.
— Мне не велено отвечать на ваши вопросы. Я должен доставить вас во дворец.
— Да уж, капитан, похоже, товарищу майору шутка с сицилийским графом понравилась, — с тоской в голосе резюмировал Лис.
— Какому еще майору?
— Тутошнему. Не важно. Ладно, сейчас шо-нибудь придумаем. В общем так, дядя. Бурдюки должны быть первостатейные. Будешь жлобиться, всякое китайское фуфло ставить — мои тебе соболезнования, не говори, шо я не предупреждал.
— А что такое «китайское фуфло»? — удивленно глядя на собеседника, поинтересовался знатный херсонит.
— Да-а, беда с вами. До чего народ пошел с заморскими диковинками не знакомый! Ну, не знаешь, и ладно. Главное, не ставь. В общем, берешь эти самые бурдюки, аккуратно дырявишь…
— Постой, но ты же сказал, что нужны целые!
— У меня мало времени, почтенный! Если хочешь, можешь взять дырявые. Но говоря понятным тебе языком, это беспонтово, в смысле, не по-морскому. Поэтому слушай и запоминай. Дырками склеиваешь бурдюки между собой. Хорошо в месте соединений наклеивать рыбьим клеем специальную муфту-уплотнение. Сделай два, три, четыре таких комплекта. Дальше, как я тебе сказал, находишь сундук, ныряешь и по просмоленному холщовому рукаву начинаешь закачивать в эти бурдюки воздух.
— Как?
— Да хоть вдыхай! Не отвлекайся! Когда все сделаешь, сундук сам всплывет.
— Не может быть! Полный сундук?
— Даже не сомневайся! Вместе с крабами, которые на нем уже наверняка устроились. — Лис подкинул в ладони кошель с монетами. — Да, и вот что. — Он подошел к грациозному скакуну, нервно пританцовывавшему поблизости от вальяжного хозяина. — Конь у тебя замечательный!
— Да, пятьдесят монет отдал.
— Ну, эт, считай, даром. — Он похлопал жеребца по мускулистой шее. — Хорош, хорош! Я вот думаю, — Лис посмотрел в небо, — одолжу-ка я его у тебя на сегодня.
— То есть как?! — Херсонит вытянул руки к недавнему собеседнику, но в тот же миг слуга, державший коня под уздцы, неожиданно для себя устремился в объятия хозяина, а основоположник подводной археологии взлетел в седло, поднял коня на дыбы и, развернув его на задних ногах, устремился прочь, подальше от церкви с чудодейственными мощами святого Вакха.
* * *— Ладно, — Вальтарэ Камдель пожал плечами, — если вы настаиваете, я пойду с вами, хотя отрывать гостя от еды…
— Пошевеливайся! — рявкнул начальник стражников. — Архонт тебя угостит.
Как и множество портовых городов, Херсонес был не только и не столько крепостью, сколько торговой факторией. Товары из далеких земель стекались сюда, чтобы отправиться дальше в империю ромеев, в итальянские княжества, а то и сарацинские земли. Чего здесь только не было! Беличьи и собольи меха из Новограда, который суровые варанги именовали Хольмгардом, чеканные серебряные украшения с Кавказских гор, меды и пенька из Киева, восточные аргамаки и степные башметы — все менялось здесь на ромейское золото, украшения, шелка — словом то, чего не сыскать было ни в землях русов, ни в половецких степях.
Пожалуй, в этом году в оружейных рядах незаметно было бойкой торговли высоко ценимыми новгородскими бронями, но зато во всех прочих сердце радовалось, глядя на разнообразие товара в лавках и обнесенных стенами купеческих подворьях.
Улица, по которой в сопровождении стражников и зевак шел рыцарь в ветхих обносках, была окружена лавками с обеих сторон. Разноязычный гомон толпы то и дело перекрывался зазывными воплями торговцев, без малейшего зазрения совести расхваливавших свой товар и на чем свет стоит хуливших точно такой же товар соседа.
Стражники, покрикивая на зазевавшихся горожан, расталкивали мешкающих древками копий. Впрочем, жители и гости Херсонеса, привыкшие и к подобному многолюдству, и к воплям зазывал, и к грубости стражи, продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на неудобства и неучтивости.
— А вот отведайте вина! — Наперерез начальнику конвоя метнулся один из уличных торговцев. — Настоящее, критское! Лишь нынче утром куплено на амальфийском корабле!
Камдил невольно усмехнулся. На «Сант-Анджело» и впрямь имелось несколько бочек жуткого пойла, предназначенного для поддержания жизненного тонуса команды. Вкус его должен был отвратить не слишком морально устойчивый экипаж от беспробудного пьянства. Но, пожалуй, стоило быть капитаном Майорано, чтобы продать остатки этого вина, ближе ста миль никогда не приближавшегося к Криту, да ко всему еще, видимо, и с немалой выгодой.
Впрочем, может, речь шла о другом амальфийском корабле или же уличный разносчик приплел название далекого итальянского города просто так, для красного словца…
— Посторонись! Расступись! — Вдоль по улице галопом мчался всадник на буланом аргамаке. Поперек седла его была уложена длинная жердь, заставлявшая встречных и поперечных нагибаться и шарахаться в стороны, чтобы не получить палкой по лбу.
— А ну, что здесь происходит? — рявкнул начальник конвоя, и в то же мгновение целый дождь золотых монет, сияя на солнце взмыл к небу и обрушился на опешившую толпу. А вслед за этим шест точно сам собой очутился в руке всадника, развернулся на девяносто градусов у того над головой и с размаху опустился аккурат между оплечьем и наушами шлема местного «сержанта». Толпа взревела, и забыв о всех прочих делах, бросилась собирать рассыпанные щедрым наездником бизанты. Стражники, скрепя сердце, пытались не забыть о воинском долге и ухватить за руки и плечи заезжего рыцаря, но не тут-то было. Трое варангов, выскочивших из соседней лавки, увесистыми пинками и ударами дубин обратили стражу в беспорядочное, но очень медленное бегство. Да и куда можно было убежать в людском месиве, катающемся по улице в надежде отыскать, а пуще того отобрать у ближнего золотую монету.
— Давай! — закричал Лис, сдерживая коня.
Рыцарь ухватился рукой за луку седла и в одно движение оказался за спиной напарника.
— Так вот откуда взялась тамплиерская эмблема — два всадника на одном коне! — оборачиваясь, крикнул воинственный менестрель. — Н-но! Выноси, родимый!
Всадники, а за ними и варанги бросились вперед, желая как можно скорее покинуть место разухабистых «народных гуляний». Вдали уже маячило синее море и мачты кораблей, стоящих в бухте.
— Давай, давай! — торопил коня Лис, и тот, обремененный непривычно тяжелым грузом, негодующе ржал в ответ.
Но в этот день ни мессиру рыцарю, ни его спутникам не суждено было покинуть стены Херсонеса. Шеренга хорошо одоспешенных воинов преградила им путь, опустив копья и сомкнув щиты.
— Приехали. — Лис натянул поводья. — Эх, незадача!
— Вальтарэ Камдель, граф Квинталамонте! Эпарх Херсонеса желает видеть вас. Не сопротивляйтесь и прикажите своим людям сложить оружие, если хотите остаться в живых.
