Александр Конторович - Черный снег
— Отчего же?
— Так и тогда, ноги, словно по земле волочит и весь как-то из стороны в сторону вихляется.
— Зачем это?
— Мы тоже сразу не поняли. Опять Демин сказал — так его ж и не слышно почти! А тут уж и я заметил. Когда смотришь на него, все видно хорошо. А взгляд отводишь — нет его на месте. И только потом замечаешь, да вот же он! Уже метров на десять отбежал и дальше спешит. Не цепляет глаз такую манеру бегать-то!
— Интересно… Что же он вам про это сказал?
— Мол, учили его сотрудники НКВД…
— Кто?!
— НКВД… там учили, на Колыме.
— Не обращайте внимания, Гришанков, это я с усталости так… продолжайте.
— Да в общем все… Потом уж мы к дороге вышли. А там — голоса!
— Чьи?
— Так непонятно же! Далеко они были. Вот Котов и сказал: «Тут меня ждите». И ушел.
— Один?
— Один. И даже винтовку оставил.
— Как же он так, без оружия-то пошел?
— А у него пистолет есть! Маленький такой! И носит Котов его хитро — под гимнастеркой он висит, почти под мышкой. Пистолет и не видно вовсе. Я так только когда телегу грузили, его разглядел.
— Чей пистолет? Наш?
— Не видел я…
— Ладно, это неважно. Что дальше было?
— А вернулся командир, винтовку взял и нас зовет. Вышли мы на дорогу — а там телега! И два немца. Один холодный уже, а второй связанный, на телеге лежит. Сели мы на телегу и поехали. В дороге Котов объяснил, мол, там фашистские ремонтники стоят, надо их задавить.
— Как?
— Задавить… так и сказал. Объяснил, кому и что делать, куда идти. С собой Плиева взял, да Шифрина. Вот. Мы с Асановичем ушли в лес и стали ждать.
— Долго ждали?
— Ну… час почти. Потом вдруг выстрелы захлопали. Мишка пулемет вскинул. Все, говорит, попались наши, надо прикрывать! Но стихло все, а тут и сигнал — фонарем в воздухе помахали. Значит, все в порядке, идти можно в лагерь.
— А кто сигналил?
— Я не знаю, товарищ старший лейтенант.
— Хорошо, продолжайте.
— Ну вот, пришли мы в лагерь, а там… Кровишша! В первую палатку так и войти страшно! А во второй — немец на немце лежит и все мертвые.
— Кто ж это их так?
— Котов и Плиев. Шифрин на посту стоял. Дорогу он охранял, вдруг поедет кто?
— И что же вам сказал тогда командир?
— Ничего не сказал, приказал оружие собрать и патроны. Начали мы все это на телегу грузить. Снаряды из танка вытаскивали. Демин с Котовым полезли танки минировать, сказали, чтоб не совался никто. Палатки мы разобрали и тоже на телегу свалили. Их сейчас медики ставят, я видел. Вот. А потом уже, когда перекур был, Плиев и говорит нам, мол, не знаю, кто там нашего командира учил и чему, но на узкой дорожке я с ним повстречаться бы не хотел. В том смысле, говорит, что я и сам-то не подарок, а уж супротив него — так и вовсе щенок!
— Так и сказал?
— Так. Мы еще удивились все. Плиев-то мужик серьезный, даром, что нерусский. С ним ругаться — упаси бог!
— Вы верующий?
— Нет, товарищ старший лейтенант, это так… к слову пришлось.
— Хорошо. Продолжайте.
— А дальше в танк мы сели. Котов и я. Ребята-то раньше отъехали, повозка, она медленнее двигается. Командир еще танки осмотрел, да и поехали мы. Только недалеко. Гусеница у нас рассыпалась. Ох уж он и матерился! Потом говорит, полезли — будем танк чинить. Только не вышло у нас ничего…
— Отчего же?
— Не выходит вдвоем-то. То танк не туда дернется, то просто силов не хватает, чтобы железяку эту тянуть. Котов плюнул, кувалду бросил, да и говорит — собирайся! Черт, говорит, с ним, с танком этим, не починим мы его вдвоем. Я и полез в башню, чтобы пулемет вытащить. И тут вдруг он мне страшным шепотом говорит — сиди тихо! Немцы идут и много их! Не шевелись и не стреляй.
— Почему не стреляй? Вы же в танке, это крепость!
— У той крепости, товарищ старший лейтенант, на корме две бочки с бензином привязаны были. Не то, что гранатой — пулей поджечь можно. Там и сгорели бы ни за понюх табаку. Но я в плен не собирался! Гранату вытащил и говорю командиру, мол, полезут фрицы — так всех взорву!
— А он?
— Взрывай, говорит. Только обожди, пусть их побольше влезет.
— Понятно.
— Немцы подошли, и командир их рукой машет, Котова зовет. Тот подбежал, вытянулся, чудно как-то не по-нашему, да и стал с ним говорить.
— По-немецки?
— Ну да. Котов сказал нам, что язык знает, но не очень хорошо. Правда, как он с немцем этим говорил… не сказать, чтоб плохо. Во всяком случае, этот фриц, да и другие его потом хорошо понимали. По плечам хлопали, смеялись. Котов их сигаретами угощал. Они помогли ему гусеницу на место поставить и ушли. Напоследок их офицер что-то командиру выговаривал, да пальцем грозил.
— Просто ушли?
— Да.
— И вы не пробовали по ним стрелять? Это же фашисты! Враги нашей Родины!
— Командир не разрешил…
— Для того чтобы врага бить, особого разрешения не надобно, товарищ боец!
Гришанков вскочил и вытянулся по стойке смирно.
— Садитесь! — махнул рукой особист. — Потом что было?
— Котов водку достал и мы выпили. У него целая фляга была. Посидели еще, да и поехали. Вот сюда и добрались. Ребята уже в лагере были. Нас ждали. Капитан как на нас глянул, так и сказал — отдыхать! Всем отдыхать! Вот и все…
Особист встал и начал расхаживать по землянке.
— Да сидите, Гришанков, сидите… — махнул он рукой вскочившему снова бойцу. — Да… А как так вышло, что вы все видели? Вы же, если я не ошибаюсь, в танке сидели, а не в обычной машине? Стекол там нет и окон тоже.
— Так там, товарищ старший лейтенант, штуки эти есть, чтоб наружу из-под брони смотреть. Вот я и смотрел. Вблизи, правда, видно плохо, да и не слыхать ничего. Люк еще башенный приоткрыт был. Из него тоже смотреть можно. Только я это делать опасался — а ну, как заметят?
— То есть, как я вас понял, были моменты, когда Котов из вашего поля зрения пропадал?
— Откуда?
— Ну, вы его все время видели? Или были моменты, когда он с глаз исчезал? Присаживался или уходил куда-то.
— Были, конечно, товарищ старший лейтенант. Только он надолго не пропадал.
— А поговорить с кем-то он там мог? Так, чтобы вы не видели?
— Так он и у меня на глазах мог это сделать, не задумываясь. Языка-то немецкого я не знаю… — пожал плечами боец. — Как понять, о чем там разговор?
— Немцы ничего ему не передавали?
— Нет. Я этого не видел. Вот сам Котов передавал, он и в танк для этого заглядывал. Взял сигареты, которые мы у немцев в палатке нашли. Он их немцам отдал, вернее, тому немцу, что ими командовал.
— Офицеру?
— Ему-то они зачем? К танку же не все солдаты подошли. Только с десяток их и было. Вот ими какой-то фриц и командовал. Здоровый такой… Он сигареты и взял.
— А что ж фрицы в танк сами не заглянули?
— Так Котов тряпку вонючую на люк положил. Масляную всю и бензином провонявшую. Вот и не захотел, наверное, никто форму пачкать.
— Ну да. Убрать тряпку им, надо полагать, гонор помешал… Скажите, Гришанков, а вот стреляет командир как? Хорошо?
— Я тех немцев, что они с Плиевым побили, сам в кусты оттаскивал. Вот и посмотрел…
— И как?
— Хорошо стреляет. Почти у всех убитых попадания в голову, только у одного — в горло. Да еще у одного аж три пули сразу! В каждом плече и в голове. А Михаил говорит…
— Кто?
— Ну… Плиев, его Михаилом зовут.
— А-а-а…
— Так вот, Михаил говорил, что Котов стрелял лежа, да еще и с боку на бок при этом переворачивался. Навскидку стрелял, из пистолета и из нагана сразу.
— А револьвер он где взял? И вертелся зачем?
— Наган ему Плиев отдал, он у него в вещмешке лежал. А зачем вертелся… Не знаю я, может, чтоб немцы не попали?
— Они стреляли в ответ?
— Да. Плиеву, вон даже каблук на сапоге оторвало!
— С какого расстояния? И из чего стреляли?
— Дак, с порога и стреляли. До Котова там рукой достать можно было. Да и до Плиева тоже. А стреляли из автомата, немец все патроны высадил.
— И не попал?
— Каблук Михаилу оторвали, а так все…
— Хм! Чтоб я так жил… Еще что-то любопытное заметили?
— Так… мелочь…
— И все же?
— Когда Котов с немцами разговаривал, он трофейный пистолет передвинул на живот. Так немцы его носят. До этого-то он у него правильно висел, как положено, на правом боку. А когда фрицы ушли и он в танк залез, так пистолет-то у него слева и остался. Так он всю дорогу и ехал.
— Дальше…
— Там пришлось на дорогу вылезать — дерево мы оттаскивали. Телега-то поуже будет, она проехала. А нам эта ель мешала сильно. Так вот, стали мы ее тащить, как вдруг в кустах — хрусть! Котов и выдернул пистолет. Левой рукой. Да ловко так!
— Что ж с того?
— Привычно ему кобуру так носить…
* * *Сразу после завтрака я погнал свою команду на занятия. Капитан еще вчера разрешил эту тренировку и даже дал добро, чтобы бойцы немного постреляли. Учитывая дефицит боезапаса, можно было только радоваться такой необъяснимой щедрости. Правда, от лагеря пришлось топать версты три, да еще и в овраг залезать…
