Дмитрий Бондарь - Другой путь 5 (СИ)
— Не разделяю вашего оптимизма, - сказал я. - Это только у мистера Рикардо в книжке существуют страны, где выгодно производить бананы, и другие, которым выгоднее производить трактора. Только в теории, обмениваясь этими товарами, обе страны богатеют. В реальности все иначе. В реальности одни богатеют быстрее и постепенно разоряют других. И я вижу уже сейчас трудности вашей европейской интеграции. Сильные государства через какое-то время полностью подчинят себе слабые и на этом все закончится. В ближайшей перспективе вы получите больную Европу, с очень неравномерным распределением доходов. Будут очень богатые страны и очень бедные, причем у вторых не будет даже призрачного шанса выбраться из перманентного банкротства. И когда завершиться последний цикл приватизации в обнищавших странах, когда они продадут последний клочок земли чтобы расплатиться по долгам, начнется обратный процесс - раскол единой Европы. Только он будет совсем нецивилизованным - кровавым и грязным. Браки заключаются по любви, разводы случаются от ненависти.
Голландец меня внимательно слушал и не спешил вставлять свое слово. Я набрал в грудь побольше воздуха и продолжил:
— У меня есть маленькая Андорра, не очень-то предназначенная для свободной конкуренции, практически лишенная полезных ископаемых и не обладающая никаким производственным ресурсом. В горах трудно строить дороги и тянуть линии электропередач. У нас в избытке только камни и небо. А всего остального - мало. А вы предлагаете мне поучаствовать в конкурентной борьбе с Рурской областью? Лет через десять после начала такой конкуренции у меня в стране останутся всего лишь два человека - я и мой премьер-министр. Даже жена меня бросит, потому что мне нечем будет заплатить за ее булавки. И не помогут никакие представители в Брюсселе, потому что никому и в голову не придет реально помогать слабому. Рынки так не работают.
— Выживает сильнейший, не так ли? - мистер Деккер постучал ногтем по брошюре. - Но вы слишком много думаете о маленькой Андорре. А правда состоит в том, что если мы не научимся жить в Европе вместе, не сумеем наладить внутреннюю кооперацию, то лет через двадцать нас сожрут внешние силы. И от этого никуда не деться. И выбор прост - либо мы начинаем конкурировать с остальным миром, по мере сил помогая друг другу, либо делаем это каждый в одиночку. Но в таком случае наши шансы для выживания значительно ниже. И… могу вас заверить, что умереть мы никому не позволим. Вот здесь у меня приведены расчеты, - голландец быстро нашел нужную страницу в своем докладе, - и они упрямо говорят, что только на одной конвертации валюты мы теряем около полутора процентов прибыли каждый год. Переводя марки в лиры, а фунты во франки, мы теряем деньги. Их зарабатывают банки и распределяют между своими акционерами в Лондоне, Нью-Йорке, Сингапуре. И так происходит со многим, не только с валютой. Старые границы мешают Европе развиваться. Это понятно уже всем, кто здесь находится.
Мистер Деккер сделал широкий жест рукой, охватывая всю аудиторию.
— Нам нужно мобилизоваться, чтобы успевать за Америкой и азиатскими тиграми, иначе мы останемся на задворках цивилизации. Чтобы конкурировать с SONY, моей компании нужен дешевый доступ ко всем ресурсам Европы и тогда мне не придется принимать тяжелых решений о закрытии заводов в Германии или Франции. Все просто: наши компании созданы для того, чтобы получать прибыль. Но нынешние правила, сложившиеся на европейском рынке, не позволяют нам этого делать. Пошлины, страховки, налоги - мы едва сводим концы с концами. На вложенный в производство фунт мы имеем два пенса прибыли. Японцы с того же фунта имеют пятнадцать пенсов. Если политики в ближайшие годы не пойдут по предложенному нами пути объединения, мы просто будем вынуждены перенести свои мощности из Европы в Азию и Южную Америку, чтобы снизить текущие издержки. Альтернатива - разорение.
С такой точки зрения на проблему я еще не смотрел. Мне казалось, что европейская промышленность достаточно крепко стоит на ногах и не нуждается в каких-то специальных мерах. Но вот передо мной сидел один из столпов этой промышленности и он был убежден, что внутренние европейские границы мешают бизнесу. А вокруг нас с ним находилось еще с полсотни человек, руководящих восемьюдесятью процентами промышленного производства Европы, и все они считали, что мистер Деккер прав.
— Знаете, - продолжал голландец, - в этой ситуации нам нужно использовать любой доступный ресурс, чтобы стать победителем в гонке. В Америке сложился постоянный институт общения власти и бизнеса - лобби, но нам в Европе такой институт пока что просто не по карману. Даже такие большие фирмы как моя, не могут себе позволить услуги разных лоббистов отдельно в каждой европейской столице. Вот если бы у нас был общеевропейский центр принятия решений, где-нибудь в Брюсселе, то, думаю, власть лучше бы понимала, что нужно бизнесу, а бизнес мог бы успешнее помогать власти.
— Вы желаете узаконить коррупцию? - для законопослушного европейца его пассаж о необходимости создания лобби выглядел странным.
— Что вы говорите?! При чем здесь коррупция? Просто и нам и правительству нужна обратная связь, и нужно, чтобы она работала хорошо. Нам нужен инструмент влияния на избранных электоратом краснобаев-бюрократов, профессиональных политиков, всяких социалистов-зеленых-консерваторов, иногда всерьез считающих, что только на них держится благополучие Европы. Понимаете?
Я пожал плечами, уходя от точного ответа. Потому что еще не успел обдумать все открывающиеся возможности. В самом деле, в Европе среди правящих классов сложилось какое-то условное разделение на политиков и бизнесменов. И эти два крыла реальной власти редко пересекались. Это в Штатах человек мог быть сегодня вице-президентом банка, а завтра возглавить министерство здравоохранения, чтобы через год прыгнуть в кресло Председателя Совета Директоров нефтяной компании и еще через год избраться в Конгресс от Небраски. Здесь же все еще происходило достаточно патриархально: у политиков были свои круги, у бизнесменов свои. И редко кому удавалось, как в Штатах быть одновременно и политиком и бизнесменом.
— А наших европейских лобби можно сделать совершенно прозрачными, обязать, заставить, предписать им работу определенным образом, чтобы не возникло даже мыслей о коррупции! Это решаемый вопрос.
— Только ли нужно вам его решение? Думаю, что очень скоро все навязанные правила окажутся отброшенными. В Вашингтоне так и не нашли управу на своих лоббистов. Я слышал реальный рынок их услуг втрое превосходит то, что они указывают в налоговых декларациях. Вы уверены, что сможете держать все под контролем?
— Вы же видите, как развиваются технологии. В Лондоне на улицах развешивают видеокамеры, а вскоре это будут делать повсюду. Любые телефоны могут быть прослушаны. Не думаю, что это проблема. Во всяком случае, мы знаем, что нужно делать, чтобы она не начала мешать развитию. Весь мир постепенно интегрируется. Американцы скоро договорятся о едином рынке с канадцами и мексиканцами. И нам нельзя отставать. Чем больше рынок, тем больше его возможности. А мы создаем самый большой рынок в мире! И самый богатый. Полмиллиарда человек, четверть мировых производственных мощностей…
— Все давно уже обдумано и решено, верно?
— Осталось согласовать частности, - кивнул Деккер. - У всех есть свои маленькие интересы. Думаю, за год-другой мы с основными трудностями справимся. И… мне хотелось бы видеть вас в числе наших друзей. В моем докладе предполагается, что Испанию и Францию должен соединить туннель. И я слышал, что вы уже ведете разведку в этом направлении. Кажется, этим занимается мистер Трамп?
— Да, верно. Все так и есть, - я не стал отрицать то, о чем писали все европейские газеты.
— Мы могли бы согласовать наши усилия. Я уверен, что дело пошло бы быстрее и вам не нужно было бы нести единоличные риски. Мы можем встретиться еще с кое-кем, кто очень рассчитывает на этот туннель и мы готовы взять на себя его частичное финансирование.
Предложение было неожиданным и очень своевременным. По подсчетам Трампа стоимость прокладки двухуровневого туннеля должна была вылиться в совершенно неподъемную сумму и я уже всерьез подумывал о приостановке работ до лучших времен. Взять и просто так выбросить восемь-десять миллиардов долларов на непонятную затею с весьма мутной перспективой даже для меня было бы слишком. Пока не появился Деккер со своим предложением.
— Туннель будет строиться в любом случае, сэр, - не останавливал напор Деккер, - но раньше предполагалось, что он пройдет западнее Андорры. И будет строиться по окончанию работ над Евротуннелем. Но ведь мы можем начать прямо сейчас, если объединим свои усилия?
— Мне нужно подумать, сэр, - сказал я. - Не люблю давать обещаний, если не знаю точно, во что мне это выльется. Давайте вернемся к вопросу через месяц? - я протянул ему одно из приглашений на празднование Дня Рождения короля. - Приезжайте, буду рад вас видеть.
