Алексей Борисов - Смоленское направление - 4
- Отдал я, Николаевич, тысячу, - сказал Савелий, - в лаптях детки. Кору грызут. Я как посмотрел на них - сердце сжалось. А кожух подмандим, неужто не сделаем?
- Сделаем, Савелий Силантьевич. Пулемёт важнее тысячи, ты всё правильно сделал. Довёз-то как?
- Тулупом прикрыли, а поверх я своё ружье положил, чтоб видно было. Так и доехали.
Снабдив Савелия деньгами, я попросил привезти пулемёт этой ночью ко мне. Пора было вооружать группу Савченкова и лучшего способа, чем покупка оружия я не видел. Ещё один вопрос, который мы обсудили, касался снабжения продовольствием. На сегодня, в радиусе двадцати километров от Прилепово мне не было известно о существовании какого-либо партизанского отряда. Если таковые и были, то находились, скорее всего, в глубокой консервации. Набирались сил, отсиживаясь по деревням. В расчёт их я не принимал и, очерчивая на карте круг, я предложил навестить органы управления населённых пунктов, входящих в зону ответственности партизанского отряда номер один. Необходимо было договориться с лояльными к советской власти старостами или наиболее крепкими хозяйствами на предмет прокорма защитников. Учитывая тяжелейшую ситуацию с продовольствием, немецкими поборами и потери части урожая, задача была очень не простая. Перегнуть палку, заставляя отдавать последнее, нельзя было ни в коем случае; а кормить партизан, сельчане могли только со своего стола, недоедая сами. Все разговоры о сознательности хороши, когда у тебя на печке сидят сытые дети. А если семья голодная и с тебя семь шкур дерут, то не стоит удивляться, когда вместо куска хлеба, вдруг, воткнут вилы в бок. Осложнялось всё это, ещё положением на фронте. Неся колоссальные потери, Красная армия отступала, страна потеряла значительную часть территории и крестьяне перестали верить, что скоро придёт освобождение. Фашистская пропаганда набирала обороты, очерняли всё, что связано с советской властью. Особенно это стало заметно, после падения Киева. Жители Смоленской области начали приспосабливаться к оккупационному режиму, поддаваясь на заверения, что жизнь станет лучше, чем при Сталине и при царе и для того, чтобы понять, что в немецких планах у них нет будущего, им предстояло пережить эту зиму. А пока, приходилось преодолевать идеологическую недоработку. Поэтому я предложил ввести систему материального поощрения, а проще говоря, платить за продовольствие. Одной телеги, собирающей продукты по деревням, должно было хватить. Для этого был составлен список на основные продукты питания, с фиксированными ценами, превышающими аналогичные немецкие. Согласно этого перечня, Савелий Силантьевич, должен был обозначить необходимый для отряда продовольственный минимум (сколько будет закупаться продуктов), а так же оговорить время, когда их забирать. Таким образом, создавался план поставок. Помимо этого, участникам снабжения, по желанию было решено выдавать расписки в виде учётных книжек, в которых будет записано количество переданных продуктов на нужды партизанского движения. Те хозяйства, которые согласятся на поставленные условия, получали возможность обзавестись второй книжкой, поощрительной. Она должна была выдаваться перевыполнившим план передовикам. По ней, бесплатно, но в ограниченном количестве можно было получить товары народного потребления. Туда входили: соль, сахар, чай, спички, мыло, керосин, бельё. После этого мы выработали схему действий. Населённые пункты с немецкими гарнизонами решили оставить на потом. Они были только в крупных посёлках и на них имелись другие виды. Составив очерёдность посещения, Силантьевич посетовал на отсутствие лишнего транспорта, намекая на "эмку", мол, так доверия больше будет. Но это был неоправданный риск. Достать лошадь решили в Хиславичах, через Ржецкого.
Вернувшись домой, я застал чрезвычайно взволнованную Дайву. В восемь утра пришла шифрограмма. К тому моменту, когда она стала записывать сообщение, прошла большая часть передачи. Теперь она винила себя, что не успела, так как задержалась. Сегодня она сдавала Петеру Клаусовичу экзамен по языку и с утра решила немного повторить, думая, что рация никогда не заработает. Повтор должен был происходить через двенадцать часов, и Дайва клятвенно пообещала, что просидит перед приёмником весь день, только дайте возможность исправить её оплошность. Рассказывать о том, что передача автоматически записывалась с момента поступления сигнала на заданной частоте, я не стал. Пришлось не просто пожурить школьницу, а натуральным образом отругать. Слёзы меня не проняли, но переигрывать не стоило. Видя, что внушение подействовало, поинтересовался, как прошёл экзамен (оказалось, на отлично), и в качестве поощрения дал ей в обучение ещё одного бойца, на смену Соколовскому. Его требовалось научить включать рацию, воспринимать на слух "морзянку" и хотя бы кое-как стучать на ключе точки с тире. Сам же Владимир переходил в следующий класс, где основными предметами были основы шифрования и способы борьбы с радиопеленгацией.
Спустившись в полуподвал, я вывел на монитор текст шифрограммы. Состоящий из одних цифр с виду простенький шифр преобразовался в набор букв. Затем из первой строчки исчезла первая и пятая буква, из второй - первая и четвёртая; и так далее. После первичной обработки составлялась матрица и по диагоналям выделялись нужные слова. Они были с сокращениями и без окончаний. Отредактированный текст был следующего содержания:
"Сообщите возможность принять группу "П" в квадрате 42 карты ? 76/14 для выполнения особо важного задания. Товарищ "П" наделён особыми полномочиями. Комиссару партизанского отряда представить списки личного состава. Командиру составить рапорт о наличии вооружения и боеприпасов. Прояснить судьбу Залкинда Натана Соломоновича. Рыбак".
Ну что тут сказать? Добрался Пётр до наших, плёнку передал, молодец. Поверили моим данным или нет, ещё вопрос. Скорее всего - нет, раз катастрофы под Киевом избежать не удалось. Да и вся переданная информация была составлена как аналитическая записка, правда, с указанием действующих воинских подразделений противника, и особых секретов не сообщала. Но так было надо. Не мог сочувствующей советской власти, завербованный согласно легенде несколько лет назад бывший русский офицер разведки знать стратегические планы летней кампании вермахта. Не тот уровень и явно не то место, где подобные планы узнаются. Записок, подобных моей, я полагаю, было множество. По части советов у нас всегда всё в порядке, исполнять только некому. А то, что радиограмма всё же пришла, говорило в пользу всей проделанной работы. Отряд Савелия Силантьевича признали как боевую единицу, но нельзя было списывать со счетов и банальную нехватку кадров в районе Смоленска. Возможно, настал тот момент, когда пришло время рисковать и планка надёжности опускается вниз до непозволительного минимума. Хотя нельзя не рассматривать и другой вариант. Плёнка с информацией дальше майора государственной безопасности Горгонова никуда не пошла. Пометил он у себя, что есть партизанский отряд, ничего не просят, могут площадку для посадки самолёта приготовить, да и отложил всё в стол. Но тут припекло, вот и вспомнили о прилеповцах. Наверняка, для начала пошлют того, кем можно пожертвовать. Так что придётся постараться, но не в полную силу. Ещё неизвестно, что за задание у группы "П".
Теперь Натан Соломонович. Видел я его всего раз, незаметный такой, невзрачный. Все ассоциации с приставкой не. Чего он из Смоленска в тридцать седьмом в деревню подался? Может, специалистом хорошим был? Не знаю. Насколько я помнил, именно его оставляли для создания подполья в нескольких деревнях. Как-никак, коммунист со стажем. Сотрудничать он должен был с райкомом Хиславичей, но ничего не получилось. Натан сбежал при невыясненных обстоятельствах ещё до прихода немцев, да и глупостью было назначать его на этот пост. В лучшем для себя случае он угодил бы в гетто. Райкомовский актив Хиславичей расстреляли в первый же день оккупации, вот и оборвалась ниточка для целого района. Придётся Савелия напрячь, он один знает, как оно всё было. Осталось пройтись по оружию и личному составу. С вооружением всё предельно просто. Один станковый "максим", один ручной пулемёт "МГ", три десятка "мосинок", шесть "маузеров", один ППД да пистолетов с дюжину. Боеприпасов хватает, только об этом распространяться не стоит. Вдруг перепадёт чего с Большой земли, хотя надежды никакой. Как бы поделиться не попросили. Но если вопрос именно так станет, поделимся. Одно дело делаем. С личным составом ещё проще: данные давно готовы, даже личные дела заведены. Только комиссара нет, все беспартийные. А без политработника нельзя, может, комсомольцы есть? Уточним, и если таковые найдутся, то из них и назначим. С этого и начнём.
Перед обедом я попросил Савченкова зайти ко мне. Обрисовав в двух словах возникшую ситуацию, предложил ему подумать, кого назначить на вакантную должность заместителя командира по политической части. Как выяснилось, выбирать было не из кого. Единственный комсомолец Соколовский перед самой войной был исключён из организации за амурные похождения, но оставался Жора Носов, который по всем человеческим показателям подходил на эту должность. Умел он своей простотой, бескорыстной помощью и весёлой шуткой расположить к себе людей. Именно таким, по мнению Савченкова, и должен был быть комиссар. Согласившись с приведёнными доводами, я остался ждать в кабинете, пока Фёдор приведёт Носова для беседы. Так в отряде появился комиссар.
