Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович

Глава 29

— «Зачистили» все, вот и хорошо, зато не обвинят, — Магнус скривил губы, оглядывая улицу, и про себя произнес. — Людей жалко, но у меня не было иного выбора, кроме как совершить то, что проделано. А тут за жизнь не отмолишь — только душу себе надрывать!

Славный ганзейский город Пернов на добрую четверть обезлюдел — и с этим уже ничего не поделать, поздно. Ожесточившиеся сопротивлением русские в уличных боях и погромах убили многих, в том числе всех ратманов поголовно, истребив магистрат подчистую. Но еще больше увели в полон, забрав всех немецких мастеров, в которых отчаянно нуждалась их страна, и заодно прихватив всех красивых женщин.

Все же последние по рублю стоили, а работящий мужик лишь пять алтын — 15 копеек, настолько много увели из Ливонии людей, что цены на рабов серьезно «просели». Рубль сейчас денежка весьма серьезная — четыре полновесных талера в аналоге, а деньга, то есть полкопейки, крейцеру равна, а три серебряных гульденгроша двум алтынам. За рубль корову купить можно, за семь дом построить со всем необходимым, гусь три деньги, а полкопейки в день работнику с собственным инструментом платят, правда, харч тут хозяйский идет. Жалование служивому человеку или стрельцу в четыре рубля положено, и это за целый год. Сыну боярскому по рублю в месяц платят походной жизни, топор восемь копеек, а пуд железа на ефимок, то есть талер, потянет.

Так что рубль за невольницу вполне пристойная цена!

Вот только новых рабов от нее на Москве не будет рождено, хоть в лепешку разбейся. Любой ее ребенок вольным считаться будет с первого своего дня появления на свет. Да и крепостного права, как такового в классическом варианте, сейчас нет. «Юрьев день» царь Иоанн Васильевич с боярами почитает и на отмену даже не покушаются, и в мыслях нет, в отличие от той же Ливонии и других европейских стран.

Магнус посмотрел на убитых ландскнехтов, что лежали у воротных створок — с них деловито снимали доспехи его рейтары. Причем русские забрали трупы своих убитых и с ними тела части тех стражников, что были наняты магистратом. Опознать их было легко — с рук одних убитых московиты сразу же перецепили белые повязки, и тем самым «замели следы». И сейчас все горожане были твердо уверены, что именно наемники их предали, а вот люди молодого епископа отчаянно сражались, защищая город. Ведь для наемника измена чуть ли не бытовое дело — ведь тот, кто заплатит больше, и «музыку» себе заказывает.

Так что успели «перевести стрелки» — московиты старательно «зачистили» всех вольных или невольных свидетелей. Тут Курбский сдержал слово — в той же цитадели были убиты все ливонцы поголовно, никого не пощадили — от архиепископа рижского и его брата коадъютора, до последнего слуги. «Причетники» погибли почти все, выжило лишь трое, израненных — но они открыли ворота и отчаянно отбивались от рыцарей и ландскнехтов, что пытались их снова закрыть. И удержали створки, когда в них ворвалась русская конница, спешившая на помощь. А еще один диверсант не дал опустить решетку — заложил дверь засовом и отстреливался в бойницы из пистолей. Так что пользу принесли несомненную, и теперь Магнус решил, что будет всячески увеличивать свой доморощенный спецназ.

Подъехав к ратуше, обязательному строению в каждом городе, он при помощи слуг покинул седло. Теперь начался привычный для него ритуал — отчески благословил собравшихся на площади испуганных жителей — мужчин, женщин и детей. Приободрил многих скупой лаской — трудно ли провести ладонью по голове и улыбнуться — зато люди будут благодарны. Затем последовала общая молитва — прямо на площади он провел службу. И знал, что в церкви проведет три следующих дня почти без отдыха — зато религиозное рвение отметят все — и воины его рот, и все горожане…

— Цель достигнута, теперь Пернов мой, и не будет тут больше двух городов, а только один, полностью мне подвластный. Но и ганзейским он останется — «буферные образования» ведь не зря придуманы, а это самый настоящий шлюз. Маску нельзя сбрасывать, нужно и дальше играть в ней.

Магнус устало откинулся на спинку дубового кресла с широкими подлокотниками, отхлебнул из чашки горячего травяного настоя, такой ему заваривали постоянно, и задумался.

Магистрат в Пернове был уже переизбран горожанами, причем немцев и эстонцев туда вошло поровну, причем почти все сторонники епископа, и лишь один бывший ганзеец, и то, как писали в советское время, «перековавшийся» и сменивший взгляды — вещь обыденная, для любого общества, хоть феодального, или капиталистического. Причем немецкие ратманы были из Пероне — теперь оказавшись властью в давнем противнике, они начали наводить здесь свои порядки, к удовольствию Магнуса.

И главное — с прежними цеховыми правилами, тормозящими любое производство, было покончено раз и навсегда. Зато принято решение построить мануфактуру для производства льняных тканей — история должна была тем повториться, только гораздо раньше. Да потому что лен хорошо растет в здешних местах, и если скупать обработанный материал у хуторян прямо на «корню», или обязуя его сдавать как налог, то развитие производства обеспечено будет на много лет.

Также Магнус решил построить здесь, благо плотин на реке и притоках можно было поставить с десяток, самый настоящий оружейный завод. Какое-то время можно обойтись тяжелыми мушкетами, но как только пойдут с производства значительно более легкие ружья со штыком, то наладить их широкомасштабное производство, обеспечив не только свою армию, но и союзников — за нормальные деньги. Продажа оружия всегда будет прибыльна — а восточному соседу фузеи потребны в большом числе, и постоянно. Одна война с крымскими татарами надолго затянется, на пару веков — так что рынок сбыта продукции под боком, а там можно будет найти и новые варианты, которых множество, если постараться.

Да, железо придется покупать у шведов, и оно дорого, но если московиты поставят свои олонецкие заводы, как было проделано при царе Петре Алексеевиче, то логистика значительно упростится — прямой речной и морской путь до самого причала будет. Есть еще один вариант, весьма перспективный, но сейчас о нем и думать боязно. Если только царь не отдаст сам те пустынные и безлюдные, но чрезвычайно богатые места, до которых его власть еще толком не дотянулась.

— Или у шведов земли родственных эстонцам финнов как-то отобрать?! Но тогда нужно «Семилетнюю» войну с ними выиграть с разгромом «трех корон», и провести новую Кальмарскую унию. Как вариант пойдет, три года до начала войны имеется — можно подготовиться толково, только подобрать нужные слова для брата Фредерика. А если…

Страшная мысль настолько обожгла мозг, что Магнус закашлялся, и решил, что становится чудовищем под благостной личиной епископа. Он пытался отогнать искушение, но оно приходило раз за разом. И принц с трудом переключился на дела мирские, с его владениями связанные, понимая, что те варианты дело далекого будущего.

— Вернемся лучше к нашим баранам!

В Пернове нужно было поставить еще несколько деревообрабатывающих мануфактур — место исторически для этого пригодное. Кругом леса на десятки верст, корабельные сосны в достатке. Десятилетиями и столетиями тут делали доску, брус, мебель, да те же лыжи. А еще ружейные ложа можно на поток пустить, древесный уголь жечь и многое другое, весьма полезное — грех упускать возможность. Даже верфь поставить нормальную, потом еще в Виндаве — нельзя складывать яйца в одну корзину. Если враг нападет и разрушит один центр производства, то резервные мощности должны в кратчайшие сроки восполнить ущерб.

Городов у него два — Хапсаль и Пернов, к ним Виндава, да еще Аренсбургу права города даст. В перспективе есть Ревель, что по мощи своей всех этих четырех городков стоит, но тут как царь решит — все от Москвы зависит, пока нельзя дергаться. Лучше стекольное производство на Хиума наладить, на три четверти века раньше, чем оно там появилось. Да множество других дел решить — потихоньку, одно за другим, терпеливо, но в совокупности эффект от внедренных технологий окажется сильный…