Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич
– Нет у меня вшей, господин, – невольница обиженно дернулась. – Я специальной травой натиралась.
– И все равно – помойся.
Вожников вовсе не думал использовать наложницу прямо сейчас, просто выпил в одиночестве немного вина, любуясь через тонкие стекла закатом, да, как стемнело, завалился спать – устал за день.
И, уже засыпая, услыхал чей-то шорох… слова…
– Ты устал, мой господин?
– Ну да, устал… ты не видишь?
– Вижу. Давай я разотру тебе спину – сниму усталость. Я умею, не думай.
Князь хотел было прогнать служанку, но… раз уж она так хочет понравиться своему хозяину – почему бы и нет?
Он перевернулся на живот, чувствуя, как ловкие пальцы служанки стаскивают с него рубашку… и еще ощутил прикосновение… вытянул руку:
– А почему ты голая?
– Ты же сам приказал, мой господин – выкинуть рубище.
– Ах да, да… приказал, помню.
– Расслабься, мой повелитель… и ни о чем не думай.
О, эта рабыня знала толк в массаже! Уже через пару минут князь ощутил прилив сил и почувствовал, как куда-то исчезла без следа накопившаяся за день усталость. Горячие девичьи бедра сжимали его бока, ловкие ладони на ошупь, в темноте, растирали тело… и было так хорошо, что молодой человек боялся пошевелиться… и все же… все же не выдержал, повернулся… Ощутив кожей волнующее прикосновение упругой женской груди…
– Распахни ставни, Лерба. Сегодня полнолуние… я хочу видеть тебя.
– Как скажешь, мой повелитель.
Легкий звук шагов, лязганье рамы… и юное женское тело, вдруг явившееся в ночи под бьющим фонтаном серебристого лунного света!
– Какая у тебя нежная кожа, Лерба… только эти рубцы на спине…
Девушка вздрогнула:
– Господин, прошу, не надо сейчас о них! Я просто хочу любить тебя, хочу, чтоб ты был доволен.
Вот вам и кошка! И в самом деле, она так боится плети, или все же прикидывается в каких-то своих целях? Уселась сверху… Вот сейчас сверкнет глазищами, выхватит нож – да всадит по рукоять в сердце, на том вся княжья миссия и закончится.
О, нет… зеленые жгучие очи говорили об обратном!
– Наклонись, – погладив невольнице грудь, Егор обнял ее за талию, погладил по спине, притянул к себе, нащупал губами ее губы…
– Господин… – томно вздохнула девчонка. – Ты сейчас хочешь поцеловать рабыню! Это как-то… не принято.
– А мне плевать, что не принято! – князь улыбнулся, с нежностью поглаживая по спине прильнувшую к нему фею. – Я хочу целовать не рабыню… а красивую молодую женщину, обворожительно прекрасную, нагую… тебя, Лерба!
– Ах…
Губы любовников слились в затяжном поцелуе, скрипнула кровать… девушка встрепенулась, задрожала… со стоном запрокинула голову…
И уже стало без разницы – господин и служанка, бесправная рабыня, наложница, купленная на рынке за пятьдесят пять флоринов, нет! Просто молодой видный собою мужчина и трепетно юная женщина, хотевшие сейчас одного…
– Ах… мой господин…
Лерба снова застонала, когда князь начал целовать ее грудь, и шелковая бахрома на балдахине кровати заколыхалась в такт вспыхнувшей страсти, а сердца молодых любовников забились в унисон.
Скрипела кровать. Девчонка стонала. За окном завистливо вздыхала луна.
С новой служанкой князю повезло, и далеко не только в сексуальном плане, хотя и это было для молодого мужика вовсе не лишним – не импотент все же. Лерба оказалась девушкой хоть и обидчивой, да умной, и перемены в своей судьбе оценила со знаком плюс – ну, где еще сыщешь столь благородного и доброго хозяина, как герр Георг из Константинополя? К тому же и собой он мужчина красивый, видный… и не жадный – можно и планы строить на дальнейшую жизнь, про которую раньше Лерба и думать не думала, считая, что никакой жизни у нее уже больше не будет. Так, рабство дремучее.
А вот нынче все наоборот оказалось! Новый хозяин все торговыми да банкирскими делами занимался, вот и со служанкой расчеты произвел. Вернулся как-то усталый, хмурый – дожди в последнее время шли да снега в горах таяли – весна! – вот на дальней мельнице колесо потоком воды и сорвало. Хорошее колесо, верхнебойное, такое нелегко поставить – вот и прикидывал герр Георг, сколько теперь вложить – две дюжины гульденов или поменьше?
Думал, думал… да возьми и спроси у невольницы – так, машинально:
– А ты-то что молчишь все?
– Да так, – Лерба давно всю строптивость свою подальше засунула, понимала – второй такой шанс судьбу свою изменить ей вряд ли выпадет, а потому за господина своего держалась.
– Что так? – поднял глаза князь. – Отвечай, когда спрашивают.
– И отвечу, – вымыв хозяину ноги в большом медном тазу, служанка вкинула голову. – Только прежде, чем говорить, знать бы – как именно колесо сорвало? Шкивы, шестерни – целы ли? А желоб? Или там несколько желобов было?
– Иди ты! – удивившись, Егор пристально посмотрев на рабыню. – И откуда ты, дева, все это знаешь-то?
– У моего отца когда-то мельница такая была, – опустив глаза, тихо призналась Лерба. – Там… в Трансильвании. Пока турки не пошли в набег…
Князь самодовольно прищурился:
– Ну, сейчас-то там набегов нет!
– И отца нет, – дрогнули на веках девчонки черные пушистые ресницы. – И семьи моей – тоже. Давно. Можно, господин, я не буду вспоминать об этом?
– Ну, извини, – «герр Якоб» погладил служанку по волосам. – Мы же с тобой о мельнице говорили. Что там да как – я не знаю, доложили просто про колесо. Думаю вот, кого послать – герру Браве не до того, и с печатным двором дел хватает… Впрочем! – князь неожиданно взял Лербу за подбородок и улыбнулся. – Кого послать – я уже надумал. Собирайся! Дам тебе провожатых, поедешь завтра же.
– Но… – вздрогнув, девчонка и возразить ничего не успела – Вожников просто не дал.
– Коль уж про шкивы с желобами спросила, значит – представление имеешь. Да ведь не просто так я тебя посылаю – и, кроме жалованья, заплачу… Черт! – выругавшись, молодой человек вдруг хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл, договор-то мы с тобой не составили!
– Какой, мой господин, договор?
– Об оплате, какой же еще-то? А ну, идем в кабинет. Свечу захвати, пожалуйста.
Усевшись за стол, князь придвинул к себе чернильницу и лист чудесной – собственного производства – бумаги:
– Итак… платить я тебе буду по два флорина в месяц, что…
– О, господин! – служанка бухнулась на колени.
– Встань, Лерба, – строго взглянул на нее «герр Георг». – И помолчи, не мешай. Просто пока слушай. Два флорина в месяц, это составляет двадцать четыре флорина в год, не так уж и много, но для прислуги вовсе неплохо…
– Но я же твоя собственность, мой господин! – все же не выдержала девчонка.
Князь стукнул ладонью по столу:
– Сказал же ведь – помолчи! Ох, женщины…
– Молчу, молчу, господин.
– В собственности ты моей будешь два месяца, после чего я и начну платить, как сказал, а, кроме того, доплачивать за исполнение разных поручений – вот как завтра. – Егор неожиданно замолчал, задумался и через некоторое время продолжил: – Проживу ли я здесь, в Аугсбурге, год – вопрос интересный, скорее всего – уеду.
– И я с тобой, господин, – сверкнула глазищами Лерба.
Молодой человек взглянул на нее и неожиданно расхохотался:
– А вот это – вряд ли! Я, видишь ли, женат, а супруга моя женщина нрава крутого, строгого – и никакой наложницы рядом с собой не потерпит. Потому – так: пока я здесь, служишь, а как уеду – будешь свободной и сама по себе… Да не бойся, одна не останешься – к какой-нибудь корпорации я тебя пристрою. Ты грамоту знаешь?
– Н-нет.
– Учи! Жалованье я тебе за полгода вперед заплачу – учителя сама сыщешь, мне этим заниматься некогда. Все! – отложив перо, князь присыпал написанное мелким речным песочком. – Как вернешься, позову нотариуса. А сейчас – спать, тебе завтра путь предстоит неблизкий.
Дела фирмы «Ганс и Георг» шли настолько успешно, что неизбежно должны были вызвать зависть – и вызывали. Появились и недоброжелатели, и откровенные враги – к примеру, аббат монастыря Святой Магдалены отец Йозеф, сочинявший про корпорацию такие гнусные небылицы, коим позавидовал бы и его знаменитый тезка – рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс.
