Тим Пауэрс - НА СТРАННЫХ ВОЛНАХ
…и, казалось, взорвался. Клочья серого тумана вдруг полетели у него из ушей, из носа, а одежда заходила волнами, задергалась. Руки самопроизвольно взметнулись вверх, когда из рукавов вырвались серые облачка. Тэтч зарычал и, несмотря на конвульсии, умудрился повернуться к ним лицом.
– Оставайся там! – закричал Харвуд. – Не сходи с моста! Это твои духи обратились в бегство!
Бурный исход привидений шел на убыль, но Тэтч все еще продолжал дергаться. Его пояс и сапоги загорелись. Обжигаясь, он вырвал из ножен раскаленную саблю, одним движением рассек ею пояс и отшвырнул ее на песок, затем отбросил и пояс. Потом Тэтч стащил с себя сапоги, встал и улыбнулся Харвуду.
– Вот теперь оставьте все железо. «…Всяк сюда входящий», – эхом пронеслось в мозгу Шэнди.
– Спускайся. Можешь подождать меня здесь вместе с остальными, – сказал Харвуд. – Твои привидения сгинули, а черной магической травы у нас в избытке. С теми двумя факелами, которые у нас остались, ее вполне хватит на обратную дорогу, мы уже не рискуем подцепить новую заразу. Я выполнил наш уговор. Мы с Лео скоро вернемся и проведем вас всех к тому месту, где этот мир соединяется с известным вам миром.
Шэнди облегченно вздохнул и стал оглядываться, ища место, где бы присесть, когда заметил, что Френд и не собирается опускать Бет Харвуд.
– К-кто, – заикаясь, спросил Шэнди. – Кто идет туда, а кто остается?
– Лео, девушка и я, мы отправляемся вместе, – отрезал Харвуд нетерпеливо, ставя лампу на песок. Он снял пояс, сапоги, потом гротескно интимным движением присел перед Фрейдом и одной рукой расстегнул пояс толстяка. Заляпанные грязью туфли Фрейда, по-видимому, не имели железных украшений.
– Я тоже иду, – объявил Тэтч, не сходя с моста. – Два года назад я шел сюда совсем не затем, чтобы стать добычей привидений.
Он глянул мимо Харвуда, и через секунду Боннет и гребец шагнули вперед. Боннет принялся стаскивать пояс и сапоги, у гребца же одежда была зашита на нем, а на ногах не было никакой обуви.
– Они пойдут со мной, – сказал Тэтч. Дэвис заметно осунулся с того момента, как они покинули побережье, но в глазах его промелькнул насмешливый огонек, и он начал стягивать сапоги.
«Мне это вовсе не обязательно, от меня ничего не требуется, – подумал Шэнди почти спокойно. – Я и так уже на обочине реальности – я просто и шагу не сделаю дальше. Никто из них уже не вернется, и мне придется самому догадаться о магическом секрете лампы Харвуда, чтобы добраться до джунглей и найти дорогу обратно. Почему вообще я пошел с ними? Почему вообще оставил Англию?»
Он обнаружил, что непоколебимо уверен: выбраться он сумеет… И тут его бросило в краску, когда он осознал – эта уверенность не более чем остатки детского убеждения: если долго и громко плакать, то обязательно кто-нибудь возьмет его за руку и отведет домой.
Какое право имели эти люди ставить его в такое унизительное положение?
Он глянул на Бет Харвуд, которая все еще без сознания висела на плече Лео Френда. Ее лицо по-прежнему сохраняло для него свою красоту, но было осунувшимся и носило отпечаток пережитых испытаний. Невинность, которой не угрожает ужасная опасность. Не было бы… разве не было бы гуманнее дать ей умереть сейчас, пока она без сознания и еще не подверглась мучениям?
Все еще охваченный сомнениями, он поймал взгляд Лео Френда. На толстом лице доктора играла уверенная, презрительная усмешка, и он передвинул свою пухлую лапу на бедре Бет.
В тот же самый момент Харвуд принялся успокоительно напевать вполголоса, опустился на четвереньки, потом распластался на песке, бормоча ласковые слова, и затрепыхался на нем в нарастающем темпе.
Лео Френд побагровел и отдернул руку от бедра Бет.
– Мистер Харвуд! – взвизгнул он не своим голосом.
Харвуд, не прекращая движений, довольно хихикнул.
– Как я заметил, он быстро выходит из этих припадков, – заметил Тэтч, – мы просто немного подождем.
«Да что они все кругом, помешались, что ли, – подумал Шэнди. – Харвуд – единственный шанс, чертовски ненадежный, выбраться обратно живыми. А теперь он даже более безумен, чем губернатор Сауни. Нет никакой надежды выжить, если не вернуться немедленно. Я не хочу раньше времени оказаться среди молчаливых серых легионов на этом неестественном горизонте. Джек Шэнди не сделает ни шагу, дождется темноты, и когда вы, обреченные глупцы, не появитесь, я как-нибудь найду способ воспользоваться лампой Харвуда и назло всем доберусь до факела, джунглей, шлюпок, берега. Я, конечно, потом пожалею о своей трусости, но по крайней мере я смогу сожалеть при ярком свете солнца, попивая вино».
Шэнди шагнул прочь от моста и сел. Он не собирался ни с кем встречаться взглядом, но, оглядываясь в поисках лампы Харвуда, поднял глаза на Дэвиса. Тот смотрел прямо на него. Старый пират весело улыбался, явно чем-то довольный.
Шэнди улыбнулся в ответ, обрадовавшись, что Дэвис понимает его… и тогда сообразил: Дэвис решил, будто он присел снять сапоги.
И тут он с отчаянием понял, что не может просто отсидеться. Все это было глупо, так же глупо, как и порыв отца, обнажившего нож против целой банды, подстерегавшей их в темной аллее, как и нападение капитана Чаворта на вооруженного пистолетом Дэвиса. Но Шэнди чувствовал, что, как и у них, у него не осталось другого пути. Он рывком сбросил сапоги и поднялся.
К тому времени как Лео Френд оторвал свой взгляд от нелепо дергающейся фигуры Бенджамена Харвуда, сапоги Шэнди валялись в песке, а сам он стоял перед доктором.
– В чем дело? – спросил Шэнди толстяка слегка дрогнувшим голосом. – Что, способен только лапать девиц, когда они в обмороке?
Лицо Френда стало свекольного цвета.
– Не б-будь-дь идди-ди…
– Мне кажется, он хочет сказать: не говори чепухи, Джек, – с охотой пояснил Дэвис.
– Ты уверен? – спросил Шэнди саркастически. – А мне послышалось, он хотел сказать: да, потому что только в таком состоянии их от меня не тошнит.
Лео Френд попытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова. Затем у него из носа хлынула кровь, яркие красные пятна расплылись на шелковой манишке.
Колени у него подогнулись, и Шэнди на мгновение показалось, что толстяк вот-вот грохнется в обморок или скончается на месте.
Однако Френд выпрямился, вздохнул полной грудью, поудобнее перехватил Бет и шагнул на мост.
Харвуд перевернулся на спину и несколько мгновений блаженно улыбался, глядя в небо, затем, дернувшись, осмотрелся, поморщился и поднялся, стряхивая песок.
– Мы с Фрейдом пойдем впереди, – сказал он, вступая на мост.
Шэнди и Дэвис последовали за ним, а замыкали шествие Боннет и гребец.
Однако стоило гребцу ступить на плиты моста, как он исчез, и его зашитая одежда кучкой свалилась на камни.
Харвуд вопросительно посмотрел на Тэтча:
– Твой слуга, похоже, был мертвецом?
– М-м-м… да, – отозвался Тэтч.
– А, – Харвуд пожал плечами. – Следовало ожидать. Что из праха придет, то в прах и обратится. Он повернулся к ним спиной и зашагал вперед.
Глава 13
Некоторое время они шли молча. Единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину, было шлепанье босых ног по плитам. Чтобы отвлечься, а заодно удовлетворить любопытство, Шэнди принялся мысленно считать шаги. Когда счет перевалил за две тысячи, солнечный свет вновь стал меркнуть. У Шэнди не было ни малейшего представления, сколько же длился светлый период.
Они, казалось, проходили теперь сквозь перемежающиеся полосы света и тени, и один раз Шэнди показалось, что он уловил запах ладана. Харвуд замедлил шаги, и Шэнди невольно глянул в его сторону.
Все они шли по центральному проходу церкви. Харвуд единственный был одет в длинный нарядный кафтан, и его каштановые волосы оказались тщательно завиты; остальная часть процессии по-прежнему выглядела так же: в драных лохмотьях, грязные, босоногие. Харвуд держал одну руку на деревянном ящике, а другой размахивал при ходьбе. Теперь у него снова обе руки, без всякого удивления констатировал Шэнди, словно во сне.
Он посмотрел вперед, на алтарь. Там приветливо улыбался им какой-то священник, но сбоку стоял мальчик-хорист, смотревший на них с большим ужасом, чем можно было бы объяснить просто их растерзанным внешним видом. Шэнди нервно оглянулся назад…
…И увидел, что мост, да и долина за ним погрузились в глубокие сумерки. Он опять повернул голову к алтарю, но алтарь уже таял, растекался серыми прядями, на Шэнди еще раз повеяло ладаном, и мост вновь стал мостом.
«Что это было? – гадал он. – Сцена из воспоминаний Харвуда? Видели ли то же самое Дэвис и Тэтч, или же иллюзия коснулась только меня, поскольку я взглянул на Харвуда именно в тот момент, когда он думал об этом?»
Шэнди заметил на плитах моста кровавые пятна. По сгусткам и каплям крови, по отпечаткам ладоней Джек заключил, что по мосту ползли двое истекающих кровью людей. Он нагнулся и тронул пальцем одно из пятен – кровь была еще свежа. По какой-то причине это открытие очень его встревожило, хотя это и казалось пустяком по сравнению со всем остальным. Впереди не было видно никого, ни идущего, ни ползущего, но Шэнди продолжал с беспокойством поглядывать вперед.
