Иван Евграшин - Стальной Лев Революции. Начало
Самойло что-то обсуждал с Зайончковским, Селивачевым и Сытиным, при этом он карандашом указывал на карту, на которой что-то чертили Балтийский и Новицкий. Тут же присутствовали и военные специалисты, помогавшие Шапошникову в разработке оперативного плана.
Наконец все обратили внимание на меня.
— Здравствуйте, товарищи, — обратился я к присутствующим.
— Здравия желаем, товарищ Предреввоенсовета, — бывшие офицеры ответили синхронно.
«Вот что значит быть военными. В крови заложено приветствие начальства», — подумал я. Из общего строя выбился только Фрунзе, который, осознав это, несколько смутился.
— Прошу садиться, товарищи.
После того как все расселись вокруг стола, я обратился к присутствующим.
— Я правильно понимаю, что Вы план товарища Шапошникова обсуждаете? — я легка улыбнулся. — И как вам?
Военспецы задумались. Наконец, встал Самойло. Это было правильно, так как по должности он был старшим среди собравшихся офицеров.
— Замысел хороший, товарищ Предреввоенсовета и товарищ Шапошников говорит, что это Ваш замысел. Это верно, товарищ Троцкий?
— Верно, Александр Александрович, замысел мой. Борис Михайлович разработал оперативный план именно по моему указанию, — после этих слов я обратился ко всем бывшим офицерам. — Товарищи, я прошу меня называть в рабочей обстановке по имени-отчеству. Так будет удобнее и мне и вам. Кроме того, если я понимаю правильно, вы уже ознакомились с оперативным планом, разработанным товарищем Шапошниковым и у вас как минимум есть по нему вопросы, не говоря уже про замечания. Поэтому я предлагаю сразу к ним перейти. Кто начнет?
После этих слов Самойло, видимо «державший руку на пульсе» всего происходившего обсуждения, оглядел присутствующих и обратился ко мне.
— Товарищ Троцкий, мы считали, что начнете Вы.
«Все верно, они же боятся. Иначе и быть не может. Слава-то у меня жутковатая. Надо успокоить людей. Они еще не привыкли к такой манере общения, и не доверяют мне», — я оглядел лица офицеров и понял, что только мое достаточно длительное отсутствие вызвало тот ожесточенный спор и обсуждение, которое вели военные специалисты. Они и план Шапошникова начали изучать во многом из-за того, что Троцкого долго не было и как самые настоящие офицеры, которые любят свое дело и болеют за него, увлеклись, забыв про то, кто он, где они и вылезли из своих «раковин». Сейчас же, они снова вспомнили о реальности и вместе с этим, к ним вернулся и страх в том числе.
— Вы правы, Александр Александрович. Действительно начать должен я. Присаживайтесь, — обратился я к Самойло и, дождавшись пока тот сядет, продолжил. — Я действительно должен объяснить свои действия и приказы, для того чтобы в будущем у вас не возникало вопросов и для того чтобы вы, товарищи командиры, понимали мою позицию.
Я внимательно оглядел присутствовавших, все напряженно ожидали его слов.
— Я знаю, товарищи, что вы, все здесь присутствующие, перешли на сторону революции по своим убеждениям и приветствую это. Хочу вас всех заверить, что я прекрасно это понимаю и именно поэтому именно вам оказано доверие и именно вы получили информацию, которая является стратегически важной не только для действий Красной армии на Восточном фронте, но и, вполне возможно, определяющей для всей этой войны. Кому как не вам можно доверять? Кто если не вы сможет разработать и осуществить все задуманное?
Реакцией на мои слова стали улыбки большинства присутствующих.
«Такое доверие всегда приятно. Особенно, когда об этом говорят вслух. Теперь надо чуть-чуть жути подогнать», — подумалось мне. Вслух же я произнес.
— Вы должны понимать, что все происходящее очень важно, и я не буду кривить перед вами душой, а скажу честно. В случае предательства с вашей стороны пострадаете не только вы, но и ваши семьи и близкие. Не хочу вас пугать, но я обязан предупредить об этом. Это не значит, что чекисты возьмут ваши семьи в заложники, это означает, что ВЧК будет присматривать за ними.
Среди военспецов начал зарождаться ропот. Я четко услышал его и, не дав разрастись до возмущения, резко встал и начал расхаживать вдоль стола.
— Вы можете думать об этом как о нечестной игре с моей стороны. Но только в одном случае, — я оглядел всех присутствующих. Офицеры перестали роптать и внимательно смотрели на меня. Исключение составлял только Фрунзе. Тот опустил взгляд на карту, разложенную на столе, ему явно было неудобно находиться сейчас в этой комнате.
— Исключительно в одном случае, — продолжил я. — Если вы собрались предать Дело Революции. В любом другом случае эта мера не более чем охрана членов ваших семей. Я считаю, что это правильно, когда семьи военачальников такого уровня как ваш, охраняют от любых неожиданностей, для того чтобы вы могли не думать о семьях и заниматься спокойно своей работой. Есть и еще один момент, и я считаю, что он не менее важен, — я сделал небольшую паузу и снова оглядел лица военспецов. Увидев должную степень, как понимания моих слов, так и заинтересованности, продолжил. — Вас, именно вас, товарищи, очень не любят ваши бывшие сослуживцы за то, что вы служите в Красной армии по своим убеждениям. В случае если тот план, который на бумаге уже составил товарищ Шапошников, осуществится, вас всех просто-напросто возненавидят белогвардейцы. Вас будут проклинать и могут попытаться отомстить. Я считаю, что нельзя допустить того, чтобы ваши семьи пострадали за ваши убеждения и действия. Это главная причина, по которой за вашими близкими установлен надзор ВЧК. Пока негласно. Но, товарищи командиры, охрана может быть предоставлена вашим близким в официальном порядке, если конечно на это будет ваше желание. Я не хочу, чтобы ваши семьи подверглись насильственным действиям со стороны кого бы то ни было. Это тоже очень важно. Вы согласны?
Я еще раз оглядел офицеров. Теперь чувствовалось понимание и даже, в какой-то мере одобрение моих слов. Военспецы еще некоторое время молчали и переглядывались, потом Самойло встал со своего места.
— Я согласен, товарищ Предреввоенсовета и прошу Вас официально выделить охрану моей семье.
После его слов со своего места вскочил Шапошников и заявил то же самое.
— Хорошо, товарищи. После нашего совещания будут отданы все необходимые для этого распоряжения. Присаживайтесь, Александр Александрович. Вы тоже, Борис Михайлович. Спасибо вам, товарищи, за понимание моих мотивов и еще раз напоминаю, что прошу называть меня по имени-отчеству, — когда Самойло и Шапошников сели, я продолжил.
— Все в ваших руках и головах, товарищи военные специалисты. Я не собираюсь вам мешать, а буду только помогать в ваших планах и начинаниях. Назрела необходимость в создании новой армии, новых методов и Уставов. То, что произошла революция, не должно остановить развитие военной науки и военной мысли и при этом мы не должны отбрасывать и опыт прошлых лет.
Военспецы слушали меня очень внимательно. У большинства из них остались еще следы недоверия, но было видно что «лед» уже сломан.
«Вот и хорошо. Сразу и полностью не поверят, конечно, но в наших силах не переубеждать бывших господ офицеров», — я слегка улыбнулся.
— Теперь о самом плане. Начну с теории и потом плавно перейду к практике.
В настоящее время, по моему мнению, мы совершаем очень большую ошибку, а именно. Мы везде пытаемся наступать, и дробим свои силы на множество мелких частей. Примеры приводить не буду, вы и сами все знаете. Пора прекращать эту практику, так как она в корне своем порочна и приведет нас только к поражению.
При этом у нас катастрофическая нехватка кадров. В связи с этим считаю необходимым перейти к стратегии использования массированных ударов по противнику на главных направлениях при использовании подвижных конных и максимально подвижных пехотных соединений. В данном конкретном случае, ударные пехотные части будут посажены на сани. На санях же будут установлены и пулеметы, что позволит увеличить не только мобильность подразделений, но и усилить концентрацию огня на направлении главного удара. Гражданская война предъявляет новые требования к военной науке и нам необходимо это учитывать. Андрей Евгеньевич, Вы согласны с моими утверждениями? Не вставайте, — обратился я к Снесареву. Тот немного подумал и все же встал.
— Согласен, Лев Давидович. Однако возникает вопрос. Откуда Вы берете эти знания? В настоящее время подобная концепция только разрабатывается, а Вы уже предлагаете нам готовый сценарий, — Снесарев развел руками, как бы сомневаясь и явно недоговаривая свою мысль.
— Андрей Евгеньевич, я договорю за Вас. Вы не ожидали такого предложения от профана в военных вопросах товарища Троцкого и если бы не оперативный план, который разработал товарищ Шапошников, могли бы и не обратить внимания на него. Однако, теперь, увидев рациональное зерно, Вы все равно продолжаете сомневаться. Правильно?
