Дмитрий Рыков - Урусут
– Конечно. Но рубля два ты бы еще добавил.
– Только так! Но тебе же некогда торговаться?
– Да, обвел вокруг пальца, – жадная печаль кольнула сердце, но Вождь прогнал ее силой воли. – Я не настроился. День поганый сложился.
– Бывает. Но ты не бзди – все будет хорошо. Так ведь в твоих книжках пишут?
– Смотря в каких. Вообще-то, в умных книжках пишут, что хорошо не будет никогда.
Олег услышал, как хлопнула дверь – Игорь на тренировке, значит, папа тоже раньше обычного с работы вернулся. Будут вместе готовить, чтоб имелось чем Сергеевича удивить.
– Отец пришел, – сказал он гостю. – Посему – надо за уроки садиться. Ты уж извини.
– Да ладно, у меня у самого так же.
– Пойдем, провожу.
Вместе вышли в коридор, Славик вежливо поздоровался с главою семьи, тот лишь кивнул – спекуляцию он не одобрял, пусть даже и значками. Когда друг оказался за дверью, Олежка поприветствовал папу и быстро скрылся с глаз долой, чтобы не отвечать на скучные вопросы.
Эх, «Цеппелин» на сегодня закончился. Что ж – быстренько разделываемся с домашним заданием, а затем можно и за Допша браться.
«Быстренько» не получилось – задача по геометрии не решалась, хоть лопни. И кефир успел попить, и чай. Наконец нашел верный путь, освободился от бремени. Полистав биологию и позевав над физикой, сразу схватился за наушники – оставшиеся географию и русский язык даже смотреть не стал, в этом не имелось никакого смысла, все давно изучено в факультативном порядке. Разрешил себе прослушать одну сторону, после чего принялся терзать не сдающегося Допша.
Через какое-то время трелью пропел звонок – вот и долгожданный гость.
Олежка выскочил в коридор – Константин Сергеевич как раз целовал руку хозяйке. Явился он в коричневом костюме в белую полоску, белой рубашке, с наимоднейшим ярким галстуком желто-оранжевого цвета с зелеными узорами и в ослепительно прекрасном бежевом двубортном плаще. До блеска начищенные ботинки он уже снимал, а папа кричал, что не надо – все, как обычно. Вождь подошел, поздоровался. Гость пожал и потряс ему руку, затем снял плащ. Все вместе прошли в кухню, где давно был накрыт кружевной скатертью и сервирован стол – Олежка с обидой заметил, что только на троих. Визитер поставил на стул портфель, открыл его и начал доставать оттуда чудеса – любой фокусник со своими кроликами удавился бы от зависти.
– Лариса Николаевна! – произнес гость, вынимая завернутый в алую с золотым орнаментом бумагу подарок. – Не откажите в любезности принять венгерский презент.
Мама разорвала упаковку и вынула фиолетовый шелковый шейный платок.
– Костик! – расцвела она от радости. – Ну зачем ты…
– Лариса Николаевна, для меня это удовольствие! Иван Александрович! – следующим кроликом оказался миниатюрный радиоприемник.
– Кость! – папа развел руки в стороны. – Полдня вместе провели. Зачем до вечера ждал?
– Чтобы сейчас не нарушать торжественность момента. Олег Иванович?
Белый Лоб подошел ближе. Гость достал из бокового кармана пиджака значок в целлофане, вынул его из пакетика, подышал на лицевую сторону, потер о пиджак, вручил мальчишке.
– Ты же еще занимаешься этой, как ее…
– Фалеристикой!
– Да, точно.
– Конечно! – Вождь повертел подарок в руке. – «Ференцварош»…
– А что огня не видно в глазах? Почему без энтузиазма? Да, «Ференцварош». Но я ведь летал в Венгрию – откуда там возьмется «Реал», Мадрид?
– Все верно. Да вы что, я все равно доволен.
– Ну и славно. Ах, да, – папин начальник выудил из другого кармана упаковку жвачки «Риглис Спирминт».
«На всех друзей не разделишь, – сразу мелькнуло в голове у Олежки, – придется каждую пластинку ломать на две-три части…»
– Спасибо! – поблагодарил он.
– Лар, старший сын дома? – следом спросил гость.
– Куда там, – нахмурился отец. – У него «первая любовь». Вчера вообще за полночь вернулся.
– Но первая любовь, – сказал Константин Сергеевич и внимательно посмотрел на маму, – это ведь прекрасно!
– Да, в десятом классе, за месяц до экзаменов и получения аттестата!
– Вань, не греши на сына – он у тебя отличный парень.
– Отличный… – пробормотал папа, но младший Белый Лоб заметил, что похвала ему приятна.
Показался очередной кролик, плоский и четырехугольный.
– На, – произнес визитер и протянул подарок Олежке. – Передашь Игорю.
Юный меломан посмотрел на альбом – гэдээровский «Пудис». Что ж, не так и плохо.
– Спасибо.
– А теперь… – и гость улыбнулся загадочно-загадочно.
– Что теперь? – кокетливо переспросила мама, хотя в семье все уже давно знали отгадку – папа не выдержал, проболтался.
– Кубик Рубика!
Ну, тут вздохи, ахи, восклицания, охи, крики.
Далее последовали: копченая колбаса, банка растворимого кофе (мама ахнула) и бутылка азербайджанского коньяку (папа довольно улыбнулся). Вождь ушел к себе и сразу поставил новую пластинку. Читать по-английски под немецкое пение невозможно, поэтому он взял в руки Любавского. Через десять минут появилась мама с тарелкой свинины с гарниром из тушеной кислой капусты. Олег снял наушники и засмеялся.
– Ты что? – удивилась мама.
– У меня сегодня немецкий день получился. Сначала споры о битве под Москвой в Великую Отечественную, затем значок с футбольной командой из Дюссельдорфа, после – рок-группа из ГДР, теперь баварское национальное блюдо. Горчицу принесешь?
– Конечно, – сказала мама. – Ты не обижайся, что мы тебя вместе с собой не усадили, но мне не нравится, когда взрослые выпивают при детях, а потом еще и спорят между собой.
– Да я все понимаю.
– Правда?
– Ага. Подрасти надо.
– Ну, не сердись. Сейчас горчица будет.
Он так и поел – в наушниках перед раскрытой книгой. Готовила мама вку-у-у-сно!
Часа через полтора она вернулась, забрала тарелку и позвала сына на кухню.
«Началось», – подумал Вождь.
– Ни одна из частей исторической науки не является настолько простой, чтобы ее можно было понять и управлять ею без абстракции. Абстракция – это замена рассматриваемого периода некоторой моделью, моделью схожей, но более простой структуры! Таким образом, построение моделей формальных, или идеальных, с одной стороны, и моделей материальных – с другой, по необходимости занимает центральное место в процедуре любого научного исследования! – кричал Константин Сергеевич.
– Построение математических исторических моделей, выяснение познавательных возможностей данного класса моделей, прикладное применение моделей в специальных исторических работах недопустимо! – отвечал папа. – Каждое событие подготавливается стечением долгого ряда обстоятельств, и формализация и количественная оценка согласно принятой заранее модели ведет к забвению одних реальных фактов и выделению других, даже менее значимых, а то и вовсе не имевших место быть!..
Тут он заметил вошедшего и предложил присесть.
– Над чем сейчас работаете, Олег Иванович? – спросил гость, блестя влажными глазками – коньяку в бутылке осталось на донышке.
– Над монетарной политикой Киевской Руси, – с готовностью ответил Вождь.
– У нас студенты, – повернулся начальник к Ивану Александровичу, – и то завоеванием Центральной и Южной Америк испанцами интересуются, или там, не знаю, Столетней войной, а твой сын – монетарной политикой русского государства начала второго тысячелетия. Ну не умница?
– А что подвигло к такой теме? – удивленно спросил отец.
– Да как-то читал Георгия Вернадского, а он высказался в том смысле, что общественный строй того времени правильней интерпретировать не как феодализм, а как торговый капитализм, частично базирующийся на рабстве. Так как по Марксу капитализма раньше феодализма не бывает, я заинтересовался. Читал, читал, вот и до товарно-денежных отношений дошел.
– Ух ты, – всплеснул руками визитер. – Тебе и «Капитал» знаком?
– Мне и ленинская работа «Развитие капитализма в России» знакома. Третий том полного собрания сочинений.
– Ну, тогда по экономике Киевской Руси тебе Довнар-Запольский нужен.
– Не нужен, – оборвал его коллега. – Только лишнюю воду лить… У мальчишки каждый день по минутам расписан. Запомни, Олег: Аристов, Греков и Юшков – все, достаточно. А потом двигайся дальше, сколько душе угодно.
Константин Сергеевич бросил на папу тяжелый взгляд, Вождю показалось, что в нем мелькнула злоба. Мама сидела раскрасневшаяся от коньяку и разговоров, ничего не замечала.
– Ладно, – кивнул гость. – Но что за нонсенс: «торговый капитализм»? Да еще при рабовладении?
– А что за феодализм, – отец сложил руки на груди, – без приоритета сельского хозяйства? А торговали города-государства каждый день! Заметь, города-государства, а не множество феодальных поместий в одном государстве!
– Но это противоречит здравому смыслу!
– Здравому смыслу противоречит попытка подогнать средневековую жизнь под теории, появившиеся спустя тысячу лет!
