Андрей Родионов - Диверсант (СИ)
Это в двадцать первом веке можно сослать неугодного вельможу послом в отдаленное государство, твердо при этом зная, что тот при всем желании ничего особенного натворить не сумеет. В пятнадцатом веке если уж поручают тебе что-то, значит ты пользуешься полным доверием. Иначе и нельзя, слишком уж неразвиты тут средства связи. Поручишь какому-нибудь олуху важное дело, а тот возьмет да и завалит его прежде, чем ты об этом даже заподозришь.
Сержант наконец-то заканчивает инструктаж, да уже и пора бы. Солнце клонится к закату, холодный ветер несет вдаль серые, словно выцветшие облака. Хрипло переругиваются засевшие на краю крыши вороны, внимательно разглядывают нас, свесив головы. Сержант выкрикивает команду и мы выдвигаемся к отведенным постам. Позвякивает в такт шагам кольчуга, в руках у нас тяжелые алебарды. Универсальное оружие, удачная помесь копья с боевым топором.
Сегодня, как и последние три раза мне выпало охранять западную галерею замка, место, отчаянно нелюбимое прочими воинами. Понять их можно, скучно торчать всю ночь на посту, когда и словечком не с кем перекинуться. Обычно дежурят по двое и по трое, посвящая ночь игре в кости да увлекательным мужским разговорам.
Тем уйма: о служанках, о маркитантках, о веселых вдовах, о неверных женах и, наконец, о любвеобильных аристократках, какие, по слухам, весьма лояльны к бравым мужественным часовым. Вот так, бывает, прямо среди ночи шасть к тебе, и ты, не снимая доспехов, окучиваешь ее до самого утра. Еще можно посудачить о службе, о малом жалованье, да сержанте-придурке.
А вот в одиночку дежурить скверно. Скучно, хоть волком вой, да и время тянется, словно кусачее насекомое по мокрому месту. Вдобавок в западной галерее жуткие сквозняки, и после дежурства ужасно ломит спину, но самое главное то, что где-то здесь обитает привидение — рыцарь, какому некогда принадлежал замок.
Якобы младшему брату покойного надоело жить прихлебателем, и в одну ненастную ночь он отравил владельца замка. Находчивому рыцарю достался не только замок, но и жена покойного брата, видная собой бабенка. Все это было давным-давно, но призрак отравленного регулярно является в галерею, ища какой-то там правды и горя отмщением. В общем, мешает нам нормально нести службу.
Пост в западной галерее выставляется больше по привычке. Сами посудите, ну что тут делать посторонним? С этой стороны даже крепостную стену не возвели, там внизу пропасть, где протекает бурная река.
Сокровищница и покои управителя замка, сэра Джона де Моубрей расположены там, где им и следует находиться, то есть в донжоне. А в месте, где я прогуливаюсь с алебардой на плече ничего достойного охраны отроду не водилось, и пост выставляется лишь для того, чтобы было чем занять воинов. Ведь страдающий бездельем солдат — худший кошмар командира, от такого только и жди ЧП.
Зато в западную галерею очень редко заходят проверяющие, а потому я на всю ночь оказываюсь предоставлен сам себе, и могу хоть немного передохнуть от повседневной суеты, а ее в замке Бунет предостаточно.
Туда- сюда шляются рыцари и простые воины, оруженосцы и слуги, шмыгают служанки, сломя голову несутся малолетние пажи. Тут подновляют стену каменщики, там грохочут топорами плотники. Оставив наковальню, навстречу тебе по коридору движется кузнец, а следом топочут подмастерья, груженые новеньким, только что законченным оружием.
Откуда ни возьмись выныривает ключник, знаток всех переходов, галерей и тупиков. Оглядев подозрительно, вновь пропадает из виду в какой-то неприметной дверце, по пятам за ним тащится писец, на узком лице страдание, камзол испачкан пылью и лохмотьями паутины.
И только с наступлением темноты жизнь в коридорах замка замирает. В главном зале далеко за полночь пируют рыцари, на кухне собираются слуги, у каморок служанок постоянная суета и хихиканье. А в казарме, где я имею честь обитать вместе с сотней таких же воинов царят громкий храп, вонь сапог и непередаваемые ароматы немытых тел.
От рассвета и до заката отважных защитников замка муштруют, не давая ни минуты отдыха, так что после ужина главное для нас — доползти до постели, не рухнув на полпути. Впрочем я состою на особом счету. Спасенный задохлик, к моему нешуточному изумлению, оказался не из судейских, как я поначалу полагал, а дворянином и весьма важной шишкой в ордене Золотых Розенкрейцеров.
Окружающие именовали его сэром Арно де Степлдоном, и управитель замка сэр де Моубрей лебезил перед коротышкой чуть ли не как перед полномочным представителем господа Бога. Едва оправившись от полученной при побеге раны сэр Степлдон решил лично наградить спасителя. Одетый пышно и дорого сэр Арно поразил меня нацепленным на лицо устройством, какого я никак не ожидал тут увидеть. Проволочной рамкой к его носу и ушам крепились самые натуральные очки!
— Чего рот разинул? — подмигнув, тихо сказал бывший узник. — Венецианская штучка, с линзами из горного хрусталя. Дорогая, как сам дьявол, но денег своих стоит.
По его знаку я наклонил голову, и на шею мою опустился знакомый амулет с рубином. Сэр Степлдон благосклонно похлопал меня по плечу, спину жгли завистливые взгляды, и я не знал радоваться или печалиться своей известности.
Давешний здоровяк, переодетый и основательно отмытый, тоже присутствовал на церемонии, и подошел меня поздравить одним из первых. Он оказался известным архитектором и строителем крепостей Гельмутом Вайсом (Всегда к вашим услугам, мой дорогой друг, ведь я обязан вам жизнью!), по специальному приглашению прибывшим аж из самого Мюнстера. На следующий же день Вайса увезли в Барнстапл, а я остался служить в замке Бунет.
История наша получила огласку. Посланная по свежим следам карательная экспедиция дотла сожгла деревню людоедов и перебила всех, кого в ней обнаружили, не делая исключения ни для людей, ни для домашнего скота. Официально объявили, что все людоеды пойманы и казнены на месте, втихую же передавали, будто части удалось скрыться в глубоких пещерах. Посланные вслед за беглецами воины так и не возвратились, а потому входы в пещеры были подорваны порохом.
Между собой же воины сходились в том, что людоеды, не будь дураками, наверняка устроили из тех пещер кучу запасных выходов, точно барсуки. А потому ничего, собственно еще и не решено, и вскоре мы вновь услышим о пропавших путниках.
Зато нашелся Стефан. Только представьте, этот пройдоха умудрился получить амулет с двумя камнями, и ныне именовался не братом послушником, а воином ордена! Ходил важный, задрав нос, и вел себя загадочно. Мне приказал ждать, вести себя тихо, и без команды ничего не предпринимать. Я так и поступил. А между делом, прислушиваясь к разговорам, накапливал и анализировал знания. Я твердо верил, что придет мой час. Пока же узнать мне удалось немногое.
Орденом золотых розенкрейцеров управлял Великий магистр, чья ставка находилась в замке Барнстапл. Помогал ему в этом капитул ордена, состоящий из пяти членов. Ныне граф Крайхем находился при смерти, а потому все прочие магистры готовились к схватке за власть, сколачивали альянсы и выжидательно осматривались, не подставил ли кто из собратьев по капитулу доверчиво спину, и не подбираются ли, собственно, конкуренты к нему самому.
— Странными зигзагами идет моя жизнь, — думал я, мерно вышагивая по галерее взад и вперед.
Некогда я был послушником Третьего ордена францисканцев, последней надежды Франции на освобождение от захватчиков. Ныне же я послушник ордена Золотых Розенкрейцеров, источника боевой мощи английского королевства и организации, специально созданной для покорения Франции. Две самые сильные страны Европы сошлись в смертельной схватке, и я между ними, как муравей между мельничными жерновами.
По силам ли мне остановить войну? Для себя я давно решил этот вопрос так: пусть сами разбираются между собой, я же займусь спасением Жанны.
Я шел, ежась от порывов зябкого ветра, и в такт моим шагам колыхалось тусклое пламя факела, вставленного в железное кольцо как раз у входа на галерею. Вот уже месяц прошел, как я был принял в орден, но ничего важного так и не узнал. А ведь время шло, и пока я прохлаждался на никому не нужном посту, орден все усиливал свое могущество. Золотые Розенкрейцеры готовились к большой войне, и каждый день мимо нашего замка в сторону Барнстапла проходили вновь нанятые воины.
Звук чужих шагов привлек мое внимание, и я остановился, недоуменно сдвинув брови: сюда кто-то бежал. Я поудобнее прихватил древко алебарды, сердце забухало чаще. Из-за поворота с алебардой наперевес вылетел Клаус, один из воинов нашей роты. Даже в царящей вокруг полутьме лицо его было огненно-красным, по лбу стекали капли пота.
— Быстро в казарму, — прохрипел он, задыхаясь. — Тебя капитан вызывает. А я тут подежурю за тебя.
![Эдмонд Гамильтон - Звездные короли [Битва Империи; Последняя битва]](/uploads/posts/books/116869/116869.jpg)