Константин Костинов - Джип, ноутбук, прошлое
сердце вдруг упало с кандальным звоном.
– ЧТО пофотографировала?
– Генштаб.
Перед глазами оцепеневшего Руслана уже возникла его жена в полосатом каторжанском костюме, но в этот момент Юля не выдержала и расхохоталась:
– Руслан, я, конечно, крашеная блондинка, но не до такой степени, чтобы нагло фотографировать здание Генштаба. Может, ничего бы и не было, но я подумала, что тебе ни к чему жена, обвиняемая в шпионаже.
Руслан вытер пот со лба и сел.
– Что пишут в газетах? – спросил он, успокаивая пульс.
– В Лиссабоне пойманы террористы. У Шаляпина тур по Сибири. За неуважение к полиции оштрафовали шесть теток. Все как у нас. Праздник воздухоплавания начался…
– Мама, – оживилась Аня, – А мы там сегодня были, где самолеты летают.
– Понравилось?
– Не очень. Они уже не летали, только шар один воздушный был. Зато с летчиком разговаривали…
– Руслан, а может, завтра сходим туда вместе? Воскресенье будет.
– А что? Пойдем.
* * *
– Руслан, – прошептала Юля на ухо мужу, когда они уже лежали в постели, – Какие у нас планы на будущее?
– Снять квартиру. Гостиница – дорого, а на квартире и кухня будет, где можно готовить, да и… – он покосился на Аню, сопящую на соседней кровати, – Отдельная спальня.
– Будешь приставать к своей невинной и непорочной жене?
– Ай! Невинная и неводочная жена моя, не вредничай шаловливыми ручками. При Ане у нас все равно ничего не будет.
Юля вздохнула.
– А на более отдаленное время? Руслан, мне кажется глупым знать будущее и никак этим не воспользоваться…
– Нет.
– Муж мой любимый, ты принципиальный противник любых изменений?
– Я – принципиальный противник изменений только ради самих изменений. Если будет нужно для нас – будем менять. А менять что-то просто для того, чтобы стало по другому – глупо.
– А менять для того, чтобы стало лучше для других людей?
– Юля, я – не супергерой, защитник обиженных, униженных, убогих и слабоумных. Это во-первых. Во-вторых, у нас с тобой пупок развяжется, прежде чем мы сможем что-то поменять. В-третьих, даже мы с тобой по-разному представляем, как выглядит это "лучше". Я вижу СССР, а ты – Империю. Тем более другие люди. Такие изменения будут похожи на басню "Лебедь, рак и щука".
Обиженная отповедью Юля с головой замоталась в одеяло. А потом начала целовать мужа в шею.
Он ведь все равно – любимый.
* * *
За столом в темном углу дешевой распивочной сидел человек. Молодой, темноволосый, в рабочей одежде. Хотя, внимательный взгляд обратил бы внимание на то, что его мозоли к ручному труду отношения не имеют. Человек, казалось, дремал над двумя кружками пива, но его глаза изредка поднимались под козырьком кепки и обшаривали помещение. Низкий потолок, табачный и махорочный дым, смешанные с испарениями перегара, тяжелые исцарапанные столы, лавки, за которыми сидели рабочие, расслабляющиеся после тяжелого трудового дня.
Глаза блеснули: в распивочную вошел человек, которого ждал сидящий.
Кузнечный мастер экипажной фабрики. Татарин Равиль.
– Добрый вечер, – буркнул он, присаживаясь.
– Добрый вечер, товарищ… – заулыбался его собеседник.
– Не трепите это слово.
– Хорошо, Апостол.
Татарин дернулся.
– Равиль. Меня зовут Равиль.
– А я Иванов.
– Что вам от меня понадобилось. На фабрике нет тех, кто вас интересует. Ну, кроме меня.
– Уже есть. Американцы.
Татарин удивился:
– Они не по этой части.
– Нас разные части интересуют. Расскажи мне о них. Кто такие, что о себе рассказывают, как себя ведут. Про автомобиль их расскажи.
Татарин оглянулся и наклонился к Иванову:
– Охранке-то они зачем?
Иванов улыбнулся, как оскалился:
– Не болтай. Вернее, болтай, но по делу.
* * *
Закончив длинный и путаный рассказ, татарин, он же агент охранки с псевдонимом Апостол, ушел. Иванов, или, вернее, "Иванов", остался сидеть, обдумывая информацию.
"Значит, собираются уже что-то делать на фабрике. Что-то… Понятно, что. Автомобили. Информация уже пошла в ход. Ладно, Апостол будет следить и рассказывать, что там происходит, буду держать руку на пульсе. Последить бы за американцем, да времени нет. Начальство мое к приработкам на стороне оченно отрицательно относится. Задал же папа задачку…"
* * *
Гас вечер, наступала ночь. Наползли тучи, заморосил дождик, мелкий, но по-осеннему холодный. Город, большой и сложный город, успокаивался. Можно было бы сказать "засыпал", но столичные города никогда не спят. Слишком много здесь живет людей, со своими мыслями, чувствами, желаниями и планами.
Строил планы на будущее Руслан Лазаревич, фальшивый американец и настоящий пришелец из будущего. Строила планы его суматошная и энергичная жена. Думал о том, что будет фабрикант Фрезе. Мучился тяжелыми размышлениями татарин Равиль. Четко, как чертеж, выстраивал ход своих действий господин "Иванов". Пилот Мациевич думал о полетах, не зная, что жить ему осталось несколько дней.
Планы были у каждого.
В темном помещении находился, рассматривая в свете гудящего пламени клинок ножа, человек, уже отметившийся в нашей истории под прозвищем Тень.
У него тоже были планы.
На будущее.
Глава 23
Что такое праздник воздухоплавания? Во вторую очередь, это, конечно, воздухоплавание.
В первую – толпа народа.
"Хорошо еще, – думал Руслан, пробираясь через людское скопление, – что все зрелище здесь находится высоко в воздухе и людям нет смысла куда-то толкаться. Иначе устроили бы тут вторую Ходынку…"
"Зрелище" в лице самолетов, пардон, аэропланов, проплывало над головой. Честно говоря, вид медленно летящих, прямо-таки ползущих самолетов вызывало трепет. Казалось, что сейчас эта конструкция из планочек, тряпочек и растяжек не выдержит и рухнет на раскрывших рты зрителей.
Кстати и без самолетов тут было на что взглянуть: покачивался на краю поля воздушный шар "Треугольник", над городом висел дирижабль, такой, типичный дирижабль, вроде тех аэростатов заграждения, что через тридцать лет будут защищать небо над этим же самым городом.
Лоточницы продавали конфеты, петушков на палочке, лимонад. В отдалении играл оркестр (навряд ли фонограмма из динамиков).
Где-то громко и неразборчиво объявляли результаты полетов: высоту, время в воздухе и дальность полета.
– Мациевич… хыррр… хыррр… саженей, – прозвучала знакомая фамилия, и Руслан развернулся в ту сторону, таща на буксире жену с дочкой.
* * *
Толпа неожиданно закончилась и они втроем чуть не вывалились в проход между людской массой.
– Господин Лазаревич! – мимо, улыбаясь восторженным поклонникам, быстрым шагом шел капитан Мациевич: в кожаной куртке, шлеме, очках-гогглах. Этакий типичный летчик-герой, с развевающим белым шелковым шарфом.
– Э…
– Сейчас не время! – прокричал пилот, – Чуть позже!
На Руслана окружающие посмотрели, как на приобщенного к кругу небожителей.
– Ты его знаешь? – наклонилась к уху мужа Юля.
– Да.
– Кто это?
– Потом расскажу.
– Вы знаете капитана Мациевича? – девица лет двадцати, в круглой соломенной шляпке, схватила Руслана за рукав.
– Ну как вам сказать… Знаком.
Глаза девицы загорелись. Точно такой фанатичный блеск можно было бы увидеть и в наше время, у безумных поклонниц певцов или актеров. Легко можно было представить ее, размахивающую белой майкой и визжащую "Эдвард Каллен – лучший!"
– Вы тоже пилот? – девица чуть не обмерла от восхищения.
"Сто лет прошло – ничего не поменялось, – в который раз подумал Руслан, – хотя… Может быть лучше фанатеть от летчиков, чем от гламурных вампиров и сексуально-метровых певцов неясной половой принадлежности? Или фанатизм неприятен вне зависимости от объекта страсти? Неприятен своим неприятием иной точки зрения, скажем так…"
– Вы пилот? Да, вы пилот?
– Нет, – вежливо улыбнулся Руслан, – Я – торговец мебелью. Из Нью-Йорка.
Вот про Нью-Йорк лучше было не уточнять. Погасший было интерес вспыхнул с новой силой.
– А вы там в Америке летаете на аэропланах?
– Некоторые, – вмешалась Юля, – летают и без аэропланов.
Девица смерила ее взглядом, каким владеют только женщины. В этом взгляде можно было без труда прочитать, что Юля лет на десять старше, что платье на ней пошито в провинциальном городке, что корни волос предательски белеют и что она, Юля, подходит Руслану гораздо меньше чем пока незнакомая девушка.
Взгляд Юли был не такой информативный. В нем присутствовали только крюк под потолком и окровавленные ножи.
– Моя жена Юлия, моя дочь Анна.
Реакция – ноль. Восхищенный взгляд был направлен исключительно на "объект". Жена – не стена, дочка – не помеха.
– Руслан Лазаревич, – правила этикета попраны.
