Михаил Маришин - Дизель решает всё
— Ладно, распоряжусь, чтоб лампочки повесили, — ответил Лихачев еще под впечатлением. — А Грузия-то чего? Зачем тебе, если не уходишь никуда?
— Да ты сам посуди, Иван Алексеевич. Вот выйдем мы на совещание, я там мотор распишу в красках. И туда его можно ставить, и сюда, и на машины, и на самолеты, и на корабли. И что? Потянем мы это все? Нет! Надо другие заводы подключать! Но вот беда, они все уже что-то выпускают! А в Грузии, краем уха слышал, завод строится, то ли авиационный, то ли авиамоторный. Его и надо застолбить, пока он не пущен еще. Сам бы ты стал налаженное серийное производство ломать, если б оно у тебя уже было, когда я со своим дизелем объявился?
— Разумно. Кстати, насчет совещания. Коли ты оклемался, так я наверх сообщу, будь готов в любой момент. Как вызовут, так сразу вдвоем и поедем, — директор уже окончательно оправился, и его голос обрел привычную силу. — А завтра, чтоб был на работе.
— Так выходной же!
— Да? Ладно, но из дома не отлучайся, мало ли чего. Или соседям весточку оставляй, чтобы тебя всегда найти можно было. Бывай!
— И вам счастливо…
Вот так, нежданно-негаданно попал без вины под домашний арест или, по крайней мере, под подписку о невыезде.
Эпизод 3— Ой! Кто это у нас пришел? — жена встретила меня с малышом на руках. — Да это папка! Давай поздороваемся с ним. Ну-ка, давай скажи ему.
Малюсенькое курносое личико озадаченно глянуло на меня из одеяла синими глазами, начав было морщиться, чтобы заплакать, передумало, радостно улыбнулось и, пуская слюни, приветливо зафыркало. Жена, передав мне сверток, коротко поцеловала и, слегка обидевшись на то, что я был полностью поглощен сыном, упрекнула.
— Ну вот, меня уже совсем не замечаешь.
— Ах, Поля, прости, задумался, — ответил я, очнувшись, но по-прежнему разглядывая малыша. — Как вы здесь без меня?
— Да, хорошо, вроде. Спим, едим, растем. Одной тяжело, конечно, и ребенка одного надолго не оставишь, даже чтоб до магазина добежать. Ему же каждые пару часов есть надо. С едой туго что-то в магазине, а на рынке цены больно кусачие. Зато в очереди не стоять и быстро, — Полина, судя по всему, крутилась здесь одна как белка в колесе и теперь пересказывала мне свои заботы за месяц моего отсутствия. — Слушай, коли ты пришел, давай я прилягу подремать. Если есть хочешь, в печке все горячее, я не буду. Спать хочу.
— Погоди, сама-то ты как?
— Давай потом расскажу? Ты его сейчас покачай, он заснет, — жена переключилась на инструкции по обращению с ребенком. — Проснется, заплачет — разбудишь меня. Пока он есть будет, поговорим. Сейчас я уже на ходу засыпаю.
Действительно, Полина, встретившая меня довольно бодро, видимо, расценила мой приход именно как возможность отдохнуть, и сейчас ее глаза просто закрывались сами собой. Ну что ж, посмотрим, не потерял ли я навыки общения с грудничками.
Трудная свобода,
Сладкая неволя.
За себя сражаться
Иль в теченье плыть.
Дай мне свою силу,
Куликово поле,
Чтобы знал я точно —
Нас не победить!
Было нас немного,
А врагов немало,
Только мы сумели
Одолеть тогда.
Дай мне свою мудрость,
Поле нашей славы,
Сделать так, как надо,
Коль пришла беда.
Сколько мы терпели
Горемычной доли,
Собирая силу
В рукоять меча.
Дай мне свою ярость,
Куликово поле,
Чтоб с размахом, вволю
Ворога встречать.
Чтобы наша гордость
Не покрылась пылью,
Чтоб держало небо
Сильное крыло,
Чтобы мы по-русски
Пели и любили,
Чтобы улыбались
Всем ветрам назло.
Сколько б черны бури
Смерть не приносили,
Сколько б не звучало
Злых лукавых фраз,
Только, брат, я верю,
Выстоит Россия.
Выстоит Россия
И на этот раз!
Колыбельных песен я за всю свою жизнь так ни одной и не выучил, что, впрочем, мне никогда не мешало, вполне годились и обычные спокойные песни, главное уметь их петь. Я размеренно ходил по избе взад-вперед. Сочетание тихого голоса и покачивания быстро разморило малыша, уснувшего уже на четвертом куплете. Допев до конца, я осторожно положил сына в кроватку и, стараясь не шуметь, занялся бытовыми хлопотами.
— А-а. У-аа… — я едва успел поесть и, согрев воды, помыться, избавляясь от больничного запаха. Хорошо хоть одежду стирать и чинить не надо, в прачечной ее привели в удобоносимый вид.
— Что уже? — это Поля, проснувшись, завозилась и села на кровати. — Давай его сюда.
Я перенес плачущего малыша на кровать и отдал жене, которая сразу дала ему грудь.
— Ну рассказывай теперь, как все прошло. С самого начала.
— Да чего рассказывать? Обычно все. Тяжело, конечно, так поздно рожать, но врачи хорошие попались, повезло. Родила нормально, ребенок здоров. Я заволновалась было, что ты не приходишь, но меня в первый же день ваш директор навестил, сказал тебя в командировку услали. Не поверила, конечно. Врать он не умеет. Но раз пришел, значит, не можешь ты меня навещать из-за своей работы. Когда выписывали, Лихачев машину прислал, только успела в дом зайти, как чекист приперся. Не пойму, чего хотел. Начал вопросы дурацкие какие-то задавать, а в чем дело — не объясняет. В общем, поцапались мы с ним, он сгоряча и проговорился, что ты в больнице под арестом. Навещать запретил, да и куда мне с грудничком. А дальше все, тишина. Пока Иван Алексеевич снова не приехал и не успокоил, что все обошлось. Ты бы, Сем, не чудил больше? Ведь не один теперь. Как тебя угораздило-то?
— Да, случайно. Никуда я не лез, просто так получилось.
— Ну конечно! А мотор чей? Придумал на свою голову, кашу заварил, теперь расхлебать не можешь! Впредь, когда тебе еще чего в голову взбредет, подумай десять раз, прежде чем хвастаться.
— Сама виновата, не захоти ты меня вовремя дома видеть, ничего бы и не было.
— А то, что муж дома не ночует, это, по-твоему, нормально? Или я чего-то запредельного просила? Как хочешь, но теперь чтоб на работе допоздна не сидел! Мне одной тяжело.
— Ладно, не поспоришь. Фиксированный рабочий день и регулярные выходные, хоть трава не расти. Тем более, свою работу я уже сделал, теперь много времени не потребуется. Наверное.
— Вот и ладненько. Нам надо, кстати, Петю окрестить. Крестными кто пойдет? У нас тут все боятся. Может, у себя на работе хороших людей поспрашиваешь?
— Петю? Почему?
— А ты как хотел? Отца твоего Петром звали? Так чего тогда удивляешься? Обычай такой.
— В честь деда, значит. Хорошо, спрошу. Хоть и не представляю пока у кого.
— Сем, мне завтра надо будет… — тут Полина начала перечислять мне все свои жутко срочные дела, и по всему выходило, что мне целый день придется просидеть дома.
— Стоп, — прервал я перечисление бесконечного списка. — Давай так. Полдня я дома, полдня ты.
— Куда собрался?
— Мне в библиотеку нужно обязательно.
— Тоже мне дело! Давай я схожу. Какую книгу взять?
— Нет уж! Мне надо обязательно самому там посидеть и почитать. Нужны материалы для совещания наверху.
— Что только не придумаешь, лишь за ребенком не смотреть! — шутливо подколола меня жена и, смилостивившись, добавила: — Сходишь в свою избу-читальню, не беспокойся. А теперь на-ка, поменяй пеленки и укладывай малыша, у тебя хорошо получается. Песня тоже хороша, раньше не слышала. Чем она там закончилась, а то я задремала?
— Ты уж или спи, или слушай до конца. Я стараюсь не повторяться.
Через двадцать минут вся моя семья дружно посапывала, а я допевал:
Будет добрым год хлебород,
Всякое дурное уйдет.
Пой, злотая рож, пой, кудрявый лен,
Пой о том, как я в Россию влюблен.[3]
Уже битый час сижу в библиотеке и перелопачиваю все подряд подшивки газет и журналов, начиная с 1927 года. Ранее нужный мне персонаж точно работал в ЧК, вряд ли о нем тогда писали. А вот потом он должен был перейти на партийно-хозяйственную работу и там неплохо отметиться. Вот только когда? Берия, собачий сын, где ты запропал! Все ж планы рушатся! Ага, нашел, кажется. Четвертое апреля 1930-го «Успехи коллективизации в Грузинской ССР». Ты тут, дружок, на втором плане, но на карандаш возьмем.
Еще три часа поиска и чтения статей и заметок — и у меня набрался их жиденький список. Да, Лаврентий, подводишь ты меня. Ничего-то ты сделать толком еще не успел, но надежды подаешь. Придется тебя как дизель-мотор рекламировать, жаль, нет у тебя очевидных преимуществ ни перед кем. А любая другая кандидатура на задуманное мной дело означает кота в мешке. Риск оказался еще большим, чем я даже мог предполагать.
Да и откуда мне знать, кто такой вообще этот Берия и есть ли он на белом свете. Легенда с газетами никакой критики не выдерживает, нет у меня первопричин искать на него информацию. Блин, мне бы его досье или, как там у них называется, почитать. Все же пишут анкеты, характеристики. Ага, теплее. Мне нужна Артюхина, она член ЦК, через нее можно какую-нибудь информацию получить, хотя бы по партийной линии.
