Михаил Ланцов - Русский медведь. Царь
– Ввод этой железной дороги в эксплуатацию очень важен для России. Однако не позволит решить проблемы оперативного маневрирования. От Азова до устья Днепра не так и быстро добраться. Даже на корабле. Тем более что у наших противников есть возможность наступать на обоих фронтах… – произнес Петр и задумался.
– Судя по твоему лицу, – отметила оживившаяся Анна, – ты что-то придумал.
– Да… ты знаешь, правильно поставленный вопрос может подсказать ответ. Если у противника есть возможность наступать на двух удаленных театрах военных действий, то нужно как-то сделать так, чтобы он сосредоточил все усилия на одном.
– И как же?
– Датские проливы не очень глубокие, да и течение там умеренное. А значит, их вполне можно заминировать.
– Мины? В воде? – удивилась герцогиня.
– Именно так. Я тебе о них еще не рассказывал. Их начали использовать только в XIX веке, во второй половине. Такие стальные бочки с выступающими шипами взрывателей. Снизу цепь и якорь, благодаря которым они не на воде плавают, а чуть ниже. Потому не видны. Ну и с места не срываются. Много их, конечно, сделать не получится. Но оно и не нужно. Достаточно провести учебный подрыв при максимальном количестве свидетелей, после чего начать демонстративно ставить минные поля, договорившись с датчанами о проходах и прочем. Вряд ли они откажутся перекрыть весь фарватер, кроме того, что простреливается их пушками.
– А это позволит закрыть проливы?
– Более чем. Французы не станут рисковать. Особенно если им сказать, что установка мин в черноморских проливах невозможна из-за сильного течения. А отказываться от своего главного преимущества – флота – они не станут.
– Но еще остается театр Белого моря.
– Он носит второстепенный характер. Без Балтики туда не полезут. Да там даже пограбить нечего: наша колония Мурманск да город Архангельск. Но овчинка не стоит выделки. Тем более что условия навигации отвратительные и снабжение с чудовищным по протяженности плечом.
– Ну… не знаю, – задумчиво произнесла Анна. – Могут и попробовать. Но там действительно негусто.
– Вот именно. А на Черном море мы вообще демонстративно начнем строить суда для перевозки войск. Те же малые галеры для высадки десанта. Всем видом намекая на то, что планируем брать Стамбул.
– Триста тысяч… – покачала головой Анна. – Страшно подумать. Впрочем, ты бил и при большем численном превосходстве с более примитивным оружием.
– Да… но нам все равно нужно много денег.
– Зачем? Ты ведь разобьешь противника в рамках одной кампании. Максимум двух.
– Разбить – разобью. Но вряд ли смогу одержать победу так быстро. Я уверен, что до смерти Людовика XIV война не прекратится. То есть она будет идти в лучшем случае до пятнадцатого года. И все это время французы, испанцы и португальцы станут мешать нашей торговле. Да и нагрузка на бюджет будет немалая. Ведь нужно разворачивать новые учебные части и наращивать армию. Не очень хочу оказаться в ситуации, аналогичной той, в которую я попал в Варшаве… когда пленных было больше, чем моих солдат.
– Сними с крепостей.
– Форты и крепости… понимаешь, там и так довольно скромные гарнизоны. Старое вооружение. Их всех нужно переучивать, перевооружать. Что денег стоит. И немалых. Обмундирование опять же. В условиях боевых действий оно просто горит на солдатах. Ну и так далее.
– И что ты предлагаешь? – хмуро поинтересовалась герцогиня.
– Не знаю, – покачал он головой. – Вводить бумажные деньги и кредитную схему эмиссии рано. Перед войной – это глупо, так как подставит и дискредитирует всю идею. Вот после победы – да. На волне успеха и объявления империи – это может прокатить. Но пока… я не знаю, что и делать. Беда в том, что война, растянувшаяся на четыре, а то и пять лет, легко сожрет весь «Стабилизационный фонд». Особенно если перед ней три-четыре года мы будем усердно готовиться. Те же галеры строить, что не так уж и дешево. Если качественно.
– Я поняла уже, – кивнула Анна. – Но как ты собираешься закрывать эту дыру? Выпускать новые партии государственных облигаций сверх запланированного? В случае расхода «Стабилизационного фонда» это очень рискованно. Ведь любой срыв платежей по долговым обязательствам может подорвать доверие к ним и обрушить их рыночную стоимость.
– Мне кажется, я зарываюсь… – покачал головой Петр. – Все эти мероприятия нужны. Ни от одного не откажешься. А вместе проводить не получается. В принципе, можно было бы забыть о Китае на время. Но это даст возможность династии Цин укорениться. Переделать Китай под себя. И позже разбить их станет сложнее, ибо больше ханьцев станут на сторону маньчжуров. Каждый год промедления укрепляет их. Что при их чудовищной численности очень опасно. Про Европу и не говорю. Тут мне сами войну навяжут.
– Должно быть решение! – твердо произнесла Анна. – Нужно где-то взять много золота… Погоди-ка. Ты ведь говорил, что знаешь, где зарыты все крупные клады в мире? И в России тоже. Те же золотые кони Батыя.
– Знаю, – чуть помедлив, произнес Петр. – Но я не очень хочу ими пользоваться. В конце XXI века современные технологии помогли вскрыть все относительно крупные клады. Даже сто монет в кубышке уже не являлись проблемой. Но…
– Так что тебе мешает ими воспользоваться?
– Их культурная и историческая ценность. Ну не поднимется у меня рука переплавить золотых коней Батыя на монеты. Их в тронном зале ставить нужно. Или в музее.
– О да… музей, – покачала головой Анна. – А слитки куда?
– По идее, я хотел практически все найденное в кладах обратить в музейные экспонаты. Всероссийскую сокровищницу. Конечно, исключая слитки и прочие предметы низкой ценности. Но их там не так много. Со слитками проще в Южной Америке, где пираты в свое время сами уничтожили древние артефакты и произведения искусства. Поэтому я ждал 1715 года, чтобы Хуан Убиллу уже закопал свои шестьсот бочек с золотыми слитками.
– У нас есть это время?
– Увы… уже нет. Я ошибся в своих расчетах. Если бы Война за испанское наследство закончилась в 1715 году со смертью Людовика XIV, то династические кризисы охватили всю Европу. А значит, я смог бы спокойно отжать проливы и начать откапывать клады. Ну и с османами пришлось бы сталкиваться один на один, ибо всей Европе было бы не до меня. В том пекле дальше своего носа вряд ли бы кто видел. А теперь…
– Человек предполагает, а Бог располагает, – пожала плечами Анна. – Сейчас мы имеем то, что имеем. Я понимаю историческую и культурную ценность кладов. Но нам нужно как-то выкручиваться.
– Да… – тихо произнес Петр. – Видимо, у меня просто нет выбора. Большая война с сильным противником истощит нас чрезмерно и подорвет экономику. Нельзя истощать народ налогами и насиловать промышленников и купцов. Да и провал в торговле нужно как-то компенсировать целевыми кредитами и скупкой товаров на склады… которые еще построить нужно. Иначе надорвутся. Предприятия зачахнут. И придется вновь их поднимать с нуля. А у нас нет второго шанса. И так отстаем безмерно.
– Да не переживай ты так, – произнесла герцогиня. – Все будет хорошо.
– Конечно, будет. Вопрос только, у кого и когда… – буркнул Петр.
Клады были тайным оружием Петра, которое он очень неохотно пускал в дело. Зачем информировать об этом своих противников? Да и хотелось сохранить наследие предков. Живые артефакты истории, чтобы сложнее было ее в будущем фальсифицировать.
Самый доступный из крупных кладов он уже тайно вскрыл. Сокровища короля Сигизмунда времен Смуты. И он немало ему помог. В сущности, без него Петру пришлось бы очень туго. Впрочем, большая его часть все еще оставалась нетронутой. Однако сейчас перед ним лежала необходимость вскрытия россыпи тайников Степана Разина, сокровищ тверских князей, нижегородское и казанское серебро, да прочих вещей… К его большому сожалению.
Единственное, к чему Петр действительно рвался, так это в Карибское море, к его морским сокровищам. Ради чего не жалея сил работал над подводным снаряжением самого разного толка. Ну и сопутствующее оборудование.
Первая линия снаряжения уже была готова и активно осваивалась в Севастопольской водолазной школе. Комплекс состоял из корабля-носителя, гидростата и водолазного снаряжения на основе мягкого скафандра – классической «трехболтовки»[57].
Основой комплекса, конечно же, стал корабль-носитель водоизмещением без малого три тысячи тонн, сконструированный по принципу катамарана. Несмотря на эпоху, парусного вооружения для него не было предусмотрено. Зато имелись две ходовые паровые машины тройного расширения, разнесенные по корпусам с приводом на гребные винты. Мощность каждой по четыреста лошадиных сил. Из-за чего маневренность корабля была просто невообразимой для тех лет. Он буквально мог вертеться волчком. Кроме ходовых машин, еще имелись и две небольшие, технические, мощностью по сто лошадей. От них приводились в действие лебедки, помпы, компрессоры, электрогенераторы и прочее оборудование.
