Владислав Выставной - Пророк Зоны
Шевцов едва удержался от автоматной очереди вслед бурому монстру.
– Что это было, Аким? – нервно спросил он.
Парень приподнялся на локте. На его лице были недоумение и боль.
– Я… Я не знаю.
– Если бы спросили меня, – раздельно произнес сталкер, – я бы сказал: он был «своим» для Зоны. И Зона отвергла его.
– С чего ты это взял? – недоверчиво произнес Шевцов, помогая Акиму подняться.
Кот пожал плечами. Есть вещи, которые объяснить невозможно, но сталкеры это чувствуют. Шевцов был опытным воякой, но не был сталкером. Какой уж тут разговор по душам. В любом случае, в происшедшем виделся и добрый знак. Шатун был жив. И он не смотрел в их сторону.
Кот не сдержал кривой улыбки. Неужели удача снова повернулась к нему? Этого так просто не определишь – пока живым из Зоны не выберешься да не сорвешь приличный банк на подпольном игрище у Парфюмера. Да и кто сказал, что это именно удача? Хорошо бы вообще понять, что оно такое – удача. Он как-то затеял с шефом разговор на эту тему. И оказалось, для того тема удачи – вполне даже серьезный вопрос, вызывающий научный интерес. Помнится, он и теорию вероятностей сюда приплел, и энтропию Вселенной, и энергетическую заряженность каждого отдельного человека. Короче, ничего из этого нагромождения слов Кот не понял. Кроме одного: академик тоже ни хрена в этом не смыслит.
– Ладно, – возвращаясь к реальности, сказал сталкер. – Миловал нас шатун, ну и скажем ему спасибо. Будем считать, что это он проведать нас заходил да Акиму указал: не лезь, мол, на порченую землю. Усек, Аким? А теперь – быстро улепетываем отсюда. Мы посреди порченого поля уже час торчим, боюсь, как бы…
Он не договорил. Вместо этого просто пригнулся – и осторожно двинулся вперед, продолжая выглядывать границы «коридора» из тонкой «черной колючки». Так шли еще около получаса, пока, наконец, не вырвались на «чистую» землю. Здесь тонкая «черная колючка» сливалась с более явной, что очерчивала границы порченой земли, – и разбегалась в стороны.
В общем, вуаля – прорвались! Вот и еще один повод вспомнить про удачу.
– Все, привал! – выдохнул Кот и рухнул лицом в сухую траву. Повернул голову к спутникам: – Дух переведем немного – и на юг, к периметру. Там у меня еще один лаз есть. Давно им не пользовался, но хороший шанс выбраться потихоньку.
Шевцов лишь молча кивнул в ответ. Он, ссутулившись, сидел на плоском булыжнике и бездумно смотрел себе под ноги. Такие передряги кого угодно вымотают, даже видавших виды спецов. Только Аким почему-то не выглядел уставшим. Он неторопливо, с любопытством обходил полянку, словно это был столичный дендрарий, а не пыльный пустырь на краю порченых земель.
– А почему ты решил, что мы выбрались? – неожиданно спросил он.
– Чего? – Кот приподнялся, похлопал раскрасневшимися глазами, непонимающе уставился на парня.
– Ну мы же за эту «черную колючку» хотели выйти, – Аким пожал плечами. – А она – вон…
Кот не дослушал, вскочил, бросился к противоположному краю поляны. Все еще не веря своим глазам, быстро обошел всю ее по окраине. Остановился. У него потемнело в глазах – то ли от того, что вскочил так резко, то ли от осознания зловещего факта.
Они были в ловушке. Элементарной западне, из тех, что Зона устраивает повсеместно и самыми изощренными способами. Они не выбрались за пределы порченых земель. Напротив – заползли в самый центр. И со всех сторон этого клочка относительно чистой территории – проклятые земли, ступить на которые – все равно что заживо сгнить в аду. Кот бросился на четвереньки, пополз, едва не облизывая землю, пытаясь найти место, откуда они пришли на эту полянку, – едва заметный разрыв в «черной колючке», переходящий в спасительный «коридор».
Разрыва не было – словно он затянулся, как зажившая рана. Кот сел на землю, отчаянно треснул себя по лбу ладонью, зарычал:
– Я понял! Это же Лабиринт! Чертов Лабиринт! А я уже думал, что поймал удачу за хвост, идиот восторженный… Лабиринт – вот это что такое! Проклятие…
– Погоди… – все еще не выйдя из состояния усталого спокойствия, проговорил Шевцов. – Ничего не пойму. Какой еще Лабиринт?
– Вот и я не сразу понял, – продолжал невнятно бормотать сталкер. Он щупал землю, гладил – и его пальцы замирали в сантиметрах от «колючки», недвусмысленно поросшей на невидимой границе двух почти неотличимых сред. – Был такой шустрик, Хорьком звали. Всю Зону, говорят, излазил и, конечно, вляпался. Так он под конец все про какой-то Лабиринт бормотал. Никто его понять не мог – говорил он больно бессвязно, как городской сумасшедший. Потом выяснилось: у него от порчи мозг вдруг стал расти ненормально, и от того в черепе давление повысилось. Думали, что он просто бредит. А однажды череп у него взял да и треснул. А оттуда… – Кот замолчал, его передернуло. – В общем, жуть. Он еще прожил какое-то время вот так, с мозгами наружу. Бродил, народ пугал до икоты. И все про Лабиринт бормотал. Мы тогда только и поняли, что этот его Лабиринт с порченой землей как-то связан, – неспроста же он порчу подхватил. А Живодер – Хорек помирал у него в клинике – утверждал, что тот якобы нарочно туда полез, в порчу. Мы тогда не поверили, думали, предсмертный бред. Кто ж сам на порчу пойдет? А Хорек, наверное, вот так же попался. Он почему-то думал, что Лабиринт приведет его к какому-то сокровищу вроде Золотого шара или хотя бы к сундуку с хабаром… Лабиринт – это же тот ход, каким мы шли, понимаете?!
– Ну допустим, – спокойно сказал Шевцов. – Но нам необязательно заканчивать, как этот Хорек.
– А как? – Кота трясло, это походило на приступ истерики. – Рано или поздно у нас останется только два варианта: сдохнуть от голода и жажды или пойти напрямик, через «черную колючку»! Понимаешь, что это означает?!
Сталкер уже готов был заорать, забиться в припадке, когда вдруг ощутил всей правой стороной лица увесистую оплеуху. В голове разом прояснилось. Над ним возвышался Шевцов, который спокойным, не терпящим возражений тоном сказал:
– Мы найдем другой путь. Ты найдешь. Ведь ты же сталкер, верно?
Кот пялился на него сумасшедшими глазами. Слова застряли у него в глотке.
– Ну? – повторил Шевцов. – Верно я говорю?
– Ага… – прохрипел сталкер, потирая онемевшее лицо. – Придумаем что-нибудь…
– То-то же, – удовлетворенно сказал Шевцов и отпустил Кота. Тот пустым мешком осел на землю. В голове была одна лишь звенящая пустота.
Сталкер невольно нащупал в кармане заветный олимпийский рубль, борясь с соблазном немедленно вытащить его и подкинуть, проверив везение. Только с такими вещами не шутят. Особенно в Зоне. Это там, в большом мире, монетка всего лишь указывает степень твоего везения. А здесь… Кот мрачно усмехнулся. Возможно, что здесь как раз монетка влияет на события. Потому что принцип причинности тут по-другому работает.
Умная мысль, кстати, надо с шефом поделиться. Глядишь, в научной статье на него авторитетно сошлются. Может, появится даже какой-нибудь «эффект монетки» или «принцип Кота». Ну да, тут же все это Разуваев прочтет – и на ковер. Откуда, спросит, ты эту хренотень взял? Из головы из своей дырявой вытащил? Или, может, прямиком из Зоны? И отправит натурально на нары.
– К черту… – прошептал Кот, извлекая на свет тяжелую тусклую монету. Подкинул, поймал, прихлопнув ладонью. – Аким, «орел» или «решка»?
– «Орел», – не задумываясь, сказал Аким.
Сталкер поднял ладонь. Под ней сверкнул герб давно сгинувшей страны.
– Будем считать, ты сотворил удачу, – усмехнулся сталкер.
– Как это? – спросил Аким.
– Хочу проверить одну теорию, – туманно пояснил Кот.
– Эй, сталкер! – позвал вдруг Шевцов. Он стоял на коленях у края поляны. – А это, случайно, не выход?
Они снова продвигались по этому странному Лабиринту с эфемерными, но смертельно опасными границами. Кот не мог избавиться от мыслей о своем талисмане, нежданной удаче, причинах и следствиях. Вообще, думать об этом вредно. Зону нужно принимать такой, какая она есть, а все ее проявления – как самые обыкновенные чудеса. Так легче жить и, что главное, так проще выжить.
– Стой! – Шевцов предупреждающе поднял руку. Все замерли. – Тихо! Слышите?
Точно – где-то впереди раздались голоса. Кот сделал знак остальным: за мной тихо и на расстоянии! И быстро, по-пластунски пополз вперед. И вскоре увидел перед собой… Ту же самую полянку! Черт возьми, это действительно была она – тот же плоский булыжник, на котором сидел Шевцов, и брошенную пустую пластиковую бутылку, из которой вытряхнул себе в глотку последние капли воды.
Проклятый Лабиринт привел их обратно. Только теперь на полянке было людно. Радовало хотя бы то, что незнакомцы не были бандитами. Яркие оранжевые комбинезоны, герметичные шлемы с широким обзорным стеклом – это, несомненно, атрибутика институтских. Высокие технологии, космические материалы и техника, не имеющая равных, – все то, что позволяет им считаться элитой мировой науки. И ни хрена не спасает от сюрпризов Зоны.
