Черный дембель. Часть 5 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Курившие неподалёку от первого выхода подростки не прервали разговор. Они будто не заметили, что исчезло уличное освещение. Я отметил, что оно исчезло только рядом с дворцом спорта: фонари за деревьями около дороги работали. Свет из окон слегка освещал и газоны, и тротуары. Со второго этажа на лестницу первого выхода тоже падал свет. Но он почти не добирался до металлических ворот. Теперь я лишь с трудом видел очертания сворок. А висевший на них замок словно растворился в полумраке. Я присмотрелся. Но замок из своего засадного места так и не увидел. Зато заметил, как на фоне створки ворот мелькнула тень, похожая на человеческую фигуру.

Мне почудилось, что на фоне звонких голосов подростков и тихого завывания ветра под крышей я различил скрежет отпираемого замка. Он повторился. Но в тот же миг его заглушил смех подростков. Я снова заметил около выхода из дворца спорта похожего на тень человека. Услышал, как жалобно пискнули петли ворот. Вынул из карманов руки, втянул голову в плечи и сошёл с места. Ринулся к воротам — ступал бесшумно, будто во время охоты. Увидел, что створки ворот поочерёдно пришли в движение. Теперь я уже чётко видел рядом с ними человеческую фигуру — она выделялась на фоне скудно освещённой лестницы, ведущей на второй этаж.

Мужчина — это я определил ещё на ходу по очертаниям фигуры и по её движениям. Прикинул, что спустился этот человек из дворца спорта по той самой лестнице юго-восточного выхода. Иначе бы я почти со стопроцентной вероятностью заметил бы его приближение раньше. Створки чиркнули друг о друга — снова скрипнули несмазанные петли ворот. Я краем глаза увидел, как зажглись фары автобусов. Их свет проредил тьму на стоянке около дворца спорта. Я чётко рассмотрел автомобиль Высоцкого и стоявших в десятке шагов от БМВ подростков. Увидел я и спину человека, который замер около ворот первого выхода. Я тихо свистнул.

Человек резко обернулся. Я увидел блеск его глаз и очертания его лица. «Двоечка» сработала превосходно. Как и всегда. Мужчина дёрнул головой. Его тело обмякло — я ухватил его за воротник куртки. Звякнул упавший на землю у моих ног замок. Звон повторился, но прозвучал теперь в другой тональности (приземлился ключ?). Я придержал человека, усадил его около ворот. Сунул руку ему под воротник, нащупал его пульс. Вцепился в куртку мужчины двумя руками, приподнял его и оттащил в левую сторону от выхода (в противоположную той, где дымили подростки). Усадил бесчувственное тело, прислонил его спиной к лестнице.

Вытер о свою куртку ладони и пробормотал:

— Я же сказал, что и с этим договорюсь.

Вернулся к воротам и открыл их нараспашку. Подобрал с земли замок. Нашёл и ключ от него — ключ я сунул себе в карман. Взглянул наверх. Прислушался. Новые звуки не услышал — по-прежнему лишь справа от юго-восточного выхода звучали разговоры подростков, да тихо завывал вверху ветер. Я одёрнул куртку, поправил на голове кепку. Прогулочным шагом отошёл к БМВ. Зашвырнул на газон замок — тот беззвучно приземлился на прошлогоднюю траву. Парни заметили меня, замолчали. Уронили сигареты (или папиросы?), растоптали их подошвами ботинок. Неспешно двинулись в направлении дороги (наверняка, к метрополитену).

Я запрокинул голову, взглянул на окна дворца спорта «Сокольники» — там по-прежнему горел свет.

— Превосходно, — пробормотал я. — Молодец, Владимир Семёнович.

Сердце у меня в груди билось спокойно и монотонно — будто отчитывало секунды до окончания хоккейного матча. Я повернулся лицом к юго-восточному выходу из дворца спорта, прислонился бедром к холодному металлическому корпусу БМВ. Прохладный ветер погладил мои нос и щёки, взъерошил мне на затылке волосы.

Я скрестил на груди руки и тихо сказал:

— Ворота открыты. Свет горит. Заканчивайте уже свой матч, товарищи хоккеисты.

Глава 16

Ринувшиеся по окончании хоккейного матча к первому выходу зрители не заставили себя долго ждать. Я услышал голоса, шаги. А затем и увидел вверху на лестнице первую группу подростков. Они выбежали за ворота и тут же устремились к стоянке, где светили фарами автобусы. Звонкие детские голоса будто устроили перекличку. Они звучали теперь и со стороны стоянки, и со второго этажа дворца спорта, откуда появлялись всё новые группы детей и беспрепятственно проходили мимо гостеприимно распахнутых металлических створок ворот. Топот ног, смех ругань, крики, споры. Пространство около юго-восточного выхода из дворца спорта «Сокольники» заполнилось звуками. То и дело вспыхивали огоньки на спичках. Будто туман, в направлении метро устремился табачный дым.

Выходившие из дворца спорта зрители не обращали на меня внимания. Почти никто из них не шёл в сторону притаившегося в тени БМВ. Почти все дети, подростки и взрослые шли в противоположную от меня сторону: кто-то на стоянку к автобусам, но большинство сразу направлялись в сторону метро. Услышал я и жалобные крики, и плач: людская толпа валила через узкую лестницу мощным потоком — не обошлось без травм. Я невольно представил, как весь этот поток из людей упёрся бы в запертые на замок железные ворота. Вообразил, какие бы звуки я сейчас слушал при таком повороте событий. Покачал головой. И тут же вспомнил рассказ Мирного о лежавших «тогда» на газоне неподвижных телах. Вспомнил, как Мирный со слезами в голосе повторил чужие слова: «Мы его забираем!»

— Пацыки! — услышал я пронзительный крик. — Они уезжают!

На фоне шума голосов я различил рычание двигателей. Свет фар на стоянке стал ярче. Он пришёл в движение — это двинулись с мест автобусы. Они поехали медленно, лучами фар словно отодвигали в стороны стоявшие у них на пути человеческие фигуры (фигуры детей и подростков). Звонкие крики сменились разочарованным гулом. Я смотрел на автобусы и на копошившихся рядом с ними людей. Подумал о том, что водителей уже предупредили: канадцы появятся не через этот выход. Наверняка, их предупредили об этом и «тогда». И «тогда» они вот так же тронулись с места и преспокойно уехали? В то самое время, когда за воротами первого выхода творилось настоящее сумасшествие? Я посмотрел на первый выход — из него всё ещё валил бурный и шумный людской поток.

Автобусы неторопливо поехали вдоль стен дворца спорта (к другому выходу?). Они выстроились в колонну, двигались по узкой дороге подобно поезду. Примерно каждый третий из скопившихся на стоянке детей и подростков ринулись за ними следом. Другая треть разочаровано зашагала в сторону метро, влилась в поток людей, что сразу же направлялись к метрополитену от юго-восточного выхода. Оставшиеся около дворца спорта человеческие фигурки разбились на группы и замерли. Они обменивались впечатлениями и демонстрировали друг другу свою «добычу». Одна из таких групп (пять человек разного роста и возраста) остановилась в пяти метрах от меня у края тротуара. Их резкие возгласы привлекли моё внимание. Я посмотрел в их сторону, увидел знакомые лица. Махнул рукой.

— Мирный! — окликнул я. — Смирнов!

Оба Смирнова дёрнули головами и посмотрели на меня. Поспешно спрятали в карманы пачки жевательной резинки, которые только что горделиво демонстрировали своим приятелям. Свет из окон дворца спорта пусть и едва добирался до них, но всё же падал на их лица. Я убедился, что не обознался. Паша Смирнов сейчас ещё больше походил на хорошо мне знакомого Мирного (в полумраке он выглядел старше, чем тогда в поезде). Я заметил, что парни насторожились: и Паша Смирнов, и его младший брат Никита (он сейчас стоял около газона, а не лежал на нём, прикрытый белой простынёй). Они будто напружинились, готовые ринуться не то в бегство, не то в бой (на защиту своих добытых во время хоккейного матча богатств: ярких наклеек и импортной жевательной резинки).

— Паша, Никита, привет, — сказал я. — Это я, Сергей. Мы с вами недавно в поезде познакомились. В январе, когда вы от бабушки возвращались. Вспомнили?

Я снял кепку, чтобы Смирновы получше меня рассмотрели. Парни немного расслабились, уже не походили на готовых мгновенно вспорхнуть с места птиц. Поздоровались со мной.