Главная роль 3 (СИ) - Смолин Павел

— О, это превосходная идея! Отправишь телеграмму Раме? — переложила Императрица ответственность на инициатора.

— Конечно, — кивнул я.

Мне с Сиамом дружить плотно и долго.

— А для Маргариты я присмотрела дивного ахалтекинского скакуна-иноходца изабелловой масти, — добавила Дагмара.

Я понял только «скакуна», но порода лошадки звучала ОЧЕНЬ солидно и дорого, поэтому согласно кивнул:

— Спасибо, что взяли на себя эти хлопоты, мама.

Улыбнувшись, матушка заверила:

— Женитьба сына — редкое удовольствие, и эти хлопоты мне приятны.

— Посоветуете мне толкового стряпчего, который поможет подать в суд на усомнившийся в открытии новой рыбы английский журнал? — попросил я.

— Какой рыбы? — не поняла она.

Я рассказал о чучеле латимерии, давным-давно прибывшем в столицу и должным образом зарегистрированным в качестве нового вида. Англичане дерзнули усомниться — мол, чучело поддельное, и такой рыбы нет.

— Ах, эти ученые страшно завидуют друг другу, — поделилась наблюдением Дагмара. — И почему собственная репутация заботит тебя меньше, чем какая-то рыба?

— Моей репутации ничего не грозит, — отмахнулся я. — Даже наоборот — чем больше англичане будут поливать меня грязью, тем полезнее для дела. Но наших ученых в обиду давать нельзя — вот увидишь, они это оценят, и будут стараться лучше.

Мария Федоровна сочла тему исчерпанной и пообещала выдать стряпчего, после этого выкатив предложение:

— Завтра начинается Успенский пост, и до его завершения проводить спиритических сеансов нельзя. Сегодня, в три часа, приглашаю тебя посетить сеанс Марко.

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Но до трех часов я бы хотел занять просвещением.

— Просвещением? — заинтересовалась Ксюша.

— Нам нужно плотно работать над образованием наших подданных, — поведал я ей. — И тогда они отплатят нам дивными открытиями и качественным промышленным продуктом.

— Иван Давыдович Делянов ждет нас, — кивнула Дагмара.

Нынешний Министр просвещения, по происхождению — армянин, и я этому рад: лишь бы не француз или англичанин. Мы с ним на двух приемах — в честь моего прибытия и вчерашнем — виделись, и впечатление от знакомства с этим плешивым (как физиологический термин, без негатива) и носатым (тоже самое) смуглым пожилым деятелем у меня приятные. Да, циркуляр «о кухаркиных детях», но он, во-первых, с согласия царя принимался, а во-вторых — гимназическое образование в самом деле плодит многовато «лишних людей», которые от собственной бесполезности идут изучать марксизм.

— Возьмем его на сеанс? — решил я усилить «разоблачение».

— Почему бы и нет? — пожала плечами Императрица.

— Мама, я тоже хочу, — попросилась Ксения.

— Идемте все вместе, — подсуетился я.

Полезно привить скепсис к мракобесию всей семье разом.

— Ежели справитесь с сегодняшними заданиями до трех часов, — выставила мотивирующее условие Дагмара.

А вот тут за педагогику «пять».

Позавтракав, мы с Императрицей отправились в ее кабинет, а младшие — на уроки. В выделенном Марии Федоровне сегменте дворца я оказался впервые, но отличий, кроме преобладания женского пола над мужским среди слуг и титанического размера гардеробной, не было — тот же мрамор, так же позолота, те же гобелены, портреты, скульптуры и цветы в горшках. Кабинет у матушки был побольше моего, но вид из окна — хуже: на «боковую» часть сада, с симпатичными деревьями и кустарниками, но мне больше нравится смотреть на людей. Рабочий стол обилием бумаг на нем намекал, что у Императрицы есть своя часть государственной работы, это впечатление усиливали набитые папками и книгами шкафы. У окошка стоял мольберт — Дагмара не обделена художественными навыками. Не талант, но наполовину законченный пейзажик выглядел неплохо.

— Мама, может вы возьметесь проиллюстрировать какую-нибудь детскую книжку? — спросил я.

— Подхалимы будут вешать ее в рамку на стену и просить подписать, — спокойно ответила она, усаживаясь в кресло за рабочим столом. — Фрондеры — рассказывать друг дружке, насколько бездарны мои иллюстрации и как я воспользовалась своим положением, чтобы показать их людям. Не стоит — я пишу для себя.

— Справедливо, — признал я, усевшись во главе второго стола.

Конфигурацию столов в виде буквы «Т» придумали не в СССР — «ножку» я и захватил.

Императрица рассадку одобрила кивком — я инициатор перемен, и благословление от папеньки на них получено. Семен притащил коробку с моими выкладками на тему улучшения образования, следом вошел сорокалетний мужик с рано поседевшими висками и пышными усами. Он поклонился и вручил мне записку от Императора — вот, мол, тебе второй секретарь, зовут Николаем. Здорово — теперь у меня есть шпион от мамы и шпион от папы. Далее в кабинете нарисовался пожилой бакенбардистый лысый мужик лет шестидесяти — мамин секретарь Оскар, природный датчанин, прибывший с мамой в Россию после ее помолвки с Александром.

Познакомились, и, пока в кабинет набивалась свита Ивана Давыдовича во главе с ним самим — работа предстоит большая, и втроем с мамой и министром мы ее не осилим — я развлекался воспоминаниями о серии мультика «Южный парк»: в ней датский премьер пытался сделать так, чтобы по всему миру «все были довольны и пели песни, как в Дании!». К маминой родине я отношусь нормально — по сравнению с другими европейцами они моей родине гадили мало, чисто обозначая участие, а еще дали человечеству хорошего актера Мадса Миккельсена. Пусть себе на карте мира спокойно живет, в качестве совместного протектората Германии и России. Я у них даже пару кораблей закажу — говорят, судоверфи у них неплохие.

Данное мероприятие — по сути первая моя работа в рамках государственного аппарата, и потому совещание шло очень медленно, с регулярными перерывами на обсуждение финансирования, «затыков» в законодательстве и проблемами по линии смежных ведомств. До трех часов мы успели определиться с необходимыми к упоминанию в плане пунктами и набросать примерный вид будущей, переходной, системы образования. Ее основою служили церковно-приходские и гражданские школы-«трехлетки», где подданных будут учить письму, чтению, зачаткам математики, давать краткий курс природоведения и истории. Последние пункты нуждаются в методических пособиях и хоть каких-то учебниках. Проблемой здесь являются попы — в церковно-приходских школах преподают именно они. Поп и природоведение — штуки ныне плохо совместимые, и решать эту проблему я буду через Синод. В качестве мотивационной подпитки будем доплачивать батюшкам за учебную нагрузку.

После школы будущий образованный подданный попадет либо в гимназию — их реформировать будем потом, в сторону увеличения пользы их выпускников для государства — либо в более «приземленные» заведения. Здесь очень пригодились нашедшиеся в моей памяти наработки большевиков: на базе «реальных училищ» и в дополнение к ним у нас появятся школы технического минимума двух ступеней, Учебно-промышленные комбинаты для получения практических навыков, заводчики получат механизмы «целевого набора» — так-то уже пользуются, но нужно это дело упорядочить и оснастить юридическим базисом. Это для молодежи, а для взрослых по всей стране развернутся вечерние школы — конкретный пакет льгот для желающих учиться и промышленников, которые своим рабочим дадут под это дело время, обсудим потом. Для наиболее толковых выпускников школ технического минимума организуем курсы Мастеров, с соответствующими карьерными перспективами.

Для выпускников гимназий место тоже найдется — в рамках организованной Империей кампании по ликвидации безграмотности они будут за казенный счет и казенную зарплату колесить по деревням, помогая попам обучать крестьян и их детей письму да счету. Этому помогут квоты — мы тебе обучение в гимназии, а ты нам — пять лет ликвидации безграмотности.

— Вырастим еще одно поколение «народников», — поморщилась мама.

— Нельзя гимназистов в деревни пускать, — поддакнул Министр просвещения.

— Отклоняется — лучше поколение народников, чем безграмотность! — подавил я «бунт».