Рожденные в СССР. Прорыв (СИ) - Коруд Ал
Парни потускнели. Краса двух параллельных классов, одна из претенденток на «Мисс города» Мария Звонцова имела блестящее будущее. Но судьба обошлась с ней слишком жестоко. Сошлась с каким-то мажором, тот сделал ей бебика и свалил зарубеж. Ребенок родился уродом, Маша запила и по пьяни же выпала из окна. Хотя ходили слухи, что девушка подсела на какую-то конкретную наркоту. Тогда становилось многое понятно. Как бы то ни было, но на её похороны собрались фактически все, кто был в это время в городе. Скинулись даже деньгами. Так потрясла бывших одноклассников смерть первой красавицы.
Семен навсегда запомнил плачущих родителей Звонцовой и внезапно в тот момент понял, что смертен. А ведь они были так молоды! И потому смерть казалась такой несправедливой. Хм, кто бы ему потом это рассказал в Грозном? Там тебя старуха с косой ожидала на каждом шагу, и вскоре ты переставал её бояться. Вместо этого в твоей душе появлялось нечто другое. Один верующий сказал Ракитину, что они нашли в этом городе место для дьявола.
Но что поделаешь — человек дуалистичен. Его плечи одинаково приспособлены как для беса, так и для ангела. Вот сидят на человеке, похохатывая и делая ставки.
— А ты чего благоухаешь, Светка? На чем поднялась?
Миша коротко глянул на Семена, но промолчал. Павел отвел глаза в сторону, и это показалось странным.
— Ты разве не слышал? Замуж выхожу за норга.
— Да ладно?
— Ты удивлен?
— Если серьезно, то да. Ты же не красавица!
Это прозвучало обидно, но Светка и глазом не повела.
— Мужчине не только красота нужна, но и кое-что другое.
Семен внезапно понял, что на его пах легла чья-то небольшая ножка и чуть не подавился водкой. Ничего себе Светочка! Он много пропустил, пока ходил в сапогах! Спас его от неловкой ситуации Мишка. С его неиссякаемым жизнелюбием любая ссора быстро превращалась в невинную шутку.
— Светик, мы это отлично знаем. Давай, лучше выпьем за тебя.
— Вот так и было. Мне уже на все плевать, выживу или подохну. Сижу в «мотолыге», на коленях мертвый полкан. Рядом пацаны лежат вповалку, кто в отрубе от вколотых лекарств, кто стонет. Любой гранатой из машины можно сделать крематорий на гусеницах. Знаешь, как пахнет горелая человечина?
— Сеня, ты уже достал своей войной! Ты домой вернулся, так живи дальше!
— Да пусть расскажет. Мы много о ней знаем?
— Не, на хер! Это бесполезное знание.
— Пашка прав. Это как говорить о смерти, не побывав там. Каково типа там? А смысл?
— Леха, за это надо выпить!
Они уселись за угловой столик и пили водку. Почти никто не ушел. Как будто знали, что таким составом больше не встретятся никогда. Детство окончательно покинуло души молодых людей. Кого-то время ожесточило, кому-то указало, что он движется не в том направлении. Поколение, чья юность пришлась на девяностые. Сколько же вас сгинуло просто так, мимолетно. И все ради чего?
Бар уже наполнился обычными клиентами. Служащие и мелкие бизнесмены спешили догнаться перед приходом домой, где их будут пилить жены за маленькую зарплату. Кто-то, наоборот, отмечал удачную сделку или переход на более лучшую работу. Жизнь продолжалась, текла дальше. Вот и на площадку вышли девушки в характерных коротких юбках, длинных сапогах и зазывающих взглядах. Они обещали небесное наслаждение. Но по факту могли дать или легкий перепихон, или быстрый минет. Скоротечная, как жизнь, любовь за деньги.
Ленка внезапно пьяно вскинула голову, казалось, что хмель её не брал:
— А я скажу, что дальше будет, Сеня. О вас забудут. Проклянут и забудут. Дадут корочки, льготы и забудут. Даже памятников не поставят. А в анналы занесут эту бойню, как бессмысленную и никому не нужную войну. Ради чего ты воевал, Сенька? А?
Ракитин мрачно глянул на «акулу пера», но не нашелся что ей ответить. Потому что и сам не знал. Никто не знал и не мог ему ответить все эти полтора месяца, что он пребывает в родном городе. Остальные однокашники молчали. Им нечего было обсуждать. Новости давно пересказаны и чаще всего не так радостны. Такое часто бывает после долгой разлуки. О хороших вестях обычно узнаешь через близких товарищей, или сам на них бываешь. Свадьбы, рождение друзей, проводы в эмиграцию. А вот так на подобных посиделках на тебя обычно вываливают известия о чьей-то смерти или неудаче. Утонул по пьянке, автоавария, убили на стрелке, стал инвалидом или потерял работу и пьет.
Понемногу их некогда стройные ряды выбивались алкоголизмом и наркоманией. Было странно встречать череду хорошо знакомых фамилий в некрологах. Их поколение несло первые тяжелые потери. И это тоже жизнь, её неотъемлемая часть. Потому остаток разговора постепенно перетек на способы заработка. Сколько можно говорить о чьих-то смертях? Большинство из ребят еще училось и работало одновременно, времена были нелегкие. Частенько родакам нечем было помочь своим отпрыскам. Самим бы выжить! Большой город предоставлял большие возможности. Надо было только найти к ним ключик.
Ракитина увела к себе Светлана. Решила оторвать напоследок лакомый кусочек. Семен еще удивился тогда её опытности в сексуальных утехах. Только позже он узнал, что Звонцова несколько лет подрабатывала проституткой. Так и нашла себе иностранца. Но ему было все равно. Он этой весной был вообще жаден до женщин. Потому наутро завалился пить кофе к Ленке Пономаревой. Сначала жарко поимел её прямо на кухонном столе и лишь потом с видом объевшегося сметаной кота потребовал кофе.
— Все-таки Светочка не смогла тебя удовлетворить?
Лена была одета лишь во фривольный халатик и знала, что сейчас Семен пожирает её глазами. Почему-то одноклассницы в школе не воспринимались им как сексуальные объекты. Девочки со смешными косичками и в дурацких фартуках. Хотя нет, какие фартуки в старших классах, да еще в перестроечной школе? Некоторые барышни даже позволяли себе лишнего. Сексуальная революция неслась по Империи с гиканьем и оканьем. Коснулось это и Семена. Правда, его похождения происходили вне зоны школы.
— Чего ты вдруг о ней вспомнила? Пришел-то я к тебе?
Пономарева поставила на стол чашки с кофе и пододвинула тарелочку с печеньями.
— Приди сначала в себя, солдат.
Ракитин смерил девушку взглядом. Халатик приоткрывал груди, Лена закинула ногу за ногу, показывая их стройность. Нет, Светке до нее….
— Будешь попрекать меня? Я не напрашивался.
— Мог бы отказаться?
Семен засмеялся, и смех у него был нехороший.
— Леночка, какая ты еще наивная. Армия — это огромная машина. Раздавит тебя и не подавится. Это вы здесь вольны, да и то отчасти в своих поступках. Там ты лишь винтик в системе и ничего от тебя не зависит. Жив остался и рад.
В глазах Пономаревой что-то поменялось:
— Извини. Это все американцы, слишком много с ними общаюсь.
— И как они тебе?
— Врут. Очень красиво врут. И ни во что нас не ценят. Потому ушла от них в свободное плавание.
— Да ты что!
— Хочешь, поплывем вместе?
Какая все-таки разительная перемена по сравнению с той девочкой с наивными глазами! Жаркая и стервозная женщина. Откуда она появилась? Семен внезапно поймал собственное отражение в зеркальном заднике шкафчика. Парень, а ты сам давно собственные глаза видел? Он резко пододвинулся к Елене и самым наглом образом залез ей под халатик. Ему понравилась эта незнакомка. Такая вариация была лучше приспособлена под нынешнюю жизнь, что грязным потоком проносилась по улицам его родного города. Зачем он, и в самом деле, жалеет себя и тратит понапрасну жизнь?
— Поплывем. Когда приступим к работе?
— Можно прямо сейчас. Возьмешь у меня интервью?
— Возьму, и очень подробное.
— Тогда его лучше брать в спальне. Там удобней.
