Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса
– Нет, – Алекс уселся в позу мыслителя. – Меня вообще мало что беспокоит из прошлого, кроме, судьбы моей семьи.
– Здесь возникает и еще один вопрос, а полетел бы ты? Спасся бы ты, зная, что твоя семья погибнет?
– Теперь я точно знаю, что нет. Хотя и раньше подобных сомнений у меня не возникало, но теперь я в этом полностью уверен…
– Видишь, теперь мы с тобой носители каких-то более высоких ценностей, которые намного дороже, чем золото, деньги. Все это перестало существовать для нас, и мы не заботимся об их количестве. Если больше никто не выжил, мы стали безграничными правителями этого мира, можем разделить земной шар по экватору и править каждый своей половиной. Но нам это не нужно, – Макс немного поежился от своих собственных слов. – Ирония судьбы. И ведь никто из предсказателей и пророков этого предвидеть не мог.
Когда отголоски землетрясения затихли, Алекс приподнял одну из плит пола вахтового помещения, извлек из большого металлического ящика, спрятанного внизу, две банки килек в томате и, открыв ножом, протянул одну из них Максу.
– Предсказателей… Даня, мой сын, – Алекс грустно улыбнулся, осознавая, что впервые за все время нахождения под аркой, произнес его имя вслух, – он работал в брокерской компании, и им поступило предложение приобрести интеллектуальную систему, которая, анализируя мировые события по материалам глобальной сети, позволяла строить некоторые экономические прогнозы. Для их бизнеса это был очень важный элемент. Он много рассказывал об этой системе. За время своего существования эта система смогла предсказать несколько глобальных происшествий. Ей даже удалось спрогнозировать события 11 сентября 2001 года в США, но операторы слишком поздно поняли, что именно они обнаружили. Понимаешь, перед всеми масштабными явлениями происходит некоторое уплотнение информационных потоков. Это происходит подобно вулкану, когда магма, скопившись, начинает давить все сильнее, что приводит к колоссальному взрыву.
– То есть, ты хочешь сказать, что существует некое массовое бессознательное? И ощущая надвигающуюся катастрофу, оно прорывается наружу на просторах интернета? – удивленно переспросил Макс.
– Да, только вот непонятно, что первично. Само грядущее событие или же вот этот поток массового бессознательного.
– Получается, ты думаешь, что люди из разных уголков планеты, обсуждая те или иные события и явления, каким-то образом занимались неосознанным программированием будущего? По этой логике получается, что ядерная война случилась не потому, что она должна была случиться, а потому, что люди думали о том, что она должна была случиться.
– А почему бы и нет? – удивился Алекс. – Я склонен верить в то, что это так и есть. Не зря же уже сотни лет ведутся споры о существовании глобального информационного поля, из которого некоторые люди способны черпать информацию, но, возможно, не только черпать, но и передавать ее туда же, бессознательно создавая некоторую матрицу дальнейшего развития событий. Есть же даже такая теория, что если несколько тысяч человек одновременно подумают о дожде, то дождь пойдет.
– Интересная теория, – Макс многозначительно опустил глаза на очередную рыбешку, покрытую маслянистым томатом, растекающимся ровным слоем. Этот вкус был просто бесподобен и напомнил ему о теплом домике в Чернобыле, где базировалась рабочая группа Курчатовского института. Несколько специалистов-ядерщиков постоянно пребывали в зоне, занимаясь активными исследованиями останков разрушенного реактора. И часто их вечера заканчивались вот так же с баночкой кильки и бутылкой водки или местного деревенского самогона. От этих воспоминаний на душе становилось особенно хорошо. Вдруг, будто что-то вспомнив, Макс резким движением расстегнул защитный костюм и достал из внутреннего нагрудного кармана узкую металлическую фляжку и протянул ее своему собеседнику.
– Говорят, защищает от радиации, – усмехнулся Алекс, сделав большой глоток бесцветной обжигающей жидкости, которая тут же разлилась по всему телу.
– Я не уверен, что защищает, но стресс снимает хорошо, – ответил Макс, сделав такой же большой глоток и спрятав флягу назад. – Ну-ну, давай дальше рассказывай о программе прогнозов.
– Разработчики оставили свою программу для тестирования в компании моего сына на пару недель, чтобы они в полной мере могли ощутить прелести ее использования. Поэтому у меня была возможность лично убедиться в ее эффективности. Я, в первую очередь, перепроверил все данные, которые приводились для примера, в том числе и аналитику относительно 11 сентября. Там действительно, по данным многих источников, что-то должно было произойти. Страшнее другое, программа предсказала и землетрясение в Японии, и катастрофу на атомной станции Фукусима. К сожалению, понять это тоже удалось спустя какое-то время. Информационная плотность именно в этот момент в глобальной сети была самой высокой за год. Я не знаю, как это объяснить с научной точки зрения, но это факт.
– Коллективное бессознательное, – вновь повторил Макс. – Этим все и объясняется.
– Но самое страшное в другом, – продолжил Алекс. – Я принялся за анализ наших дней. И то, что я увидел здесь, поразило меня. Понимаешь, накануне начала войны сформировался мощный информационный пик, подобного которому я не встречал ни в одном из более ранних исследований. Так вот, в основу этого пика легли экологические катастрофы и природные катаклизмы, а также войны, которые идут на Ближнем Востоке. На них наслоились колебания цен на нефть и нестабильность некоторых крупных мировых валют. Кстати, эта проблема, по мнению программы, стала отправной точкой нового экономического кризиса, который к сложившемуся моменту оказался лишь в начале своего развития. Но самое интересное – далее. Огромный вклад в это явление вносят два фактора. Во-первых, это множественность сообщений о приближающемся конце света. Во-вторых, программа выделила такой факт, как кризис глобальной валютной системы, точнее долларовой системы. Как ни странно, об этом мало кто знал. А те, кто был в курсе, стремились не афишировать проблемы, а тайно искали способы выхода из этого положения, действуя любыми путями, вплоть до самых циничных и безжалостных.
– Что ты имеешь в виду? – Макс посмотрел на часы. Время за разговором незаметно пролетало.
– Я имею в виду тот факт, что доллар – это не просто денежная единица или валюта. По сути, это долговое обязательство. То есть, когда ты получаешь банкноту в двадцать долларов, это означает, что резервная система одолжила у тебя эту сумму, взамен дав свою гарантию в том, что ты платежеспособен, подтверждая это стандартизированным печатным документом. И когда ты потратишь эти двадцать долларов в магазине, ты получишь другие денежные единицы, гарантирующие платежеспособность торговой точки. На протяжении всего XX века, основываясь на этих заемных гарантиях, осуществлялась торговля по всему миру между крупными компаниями и даже странами, а это суммы не в двадцать и даже не в тысячу долларов. Таким образом, федеральная резервная система по сути своей имела долг перед каждым человеком, компанией или страной, использующей доллар. И этот долговой капкан до предела сузил возможности США как суверенного государства, попавшего в зависимость от иностранных кредиторов и экспортеров нефти.
– Но почему это вдруг стало важно именно в последнее время? Доллар ведь находится…находился в обороте уже лет двести, если я не ошибаюсь.
– Да, сам доллар примерно двести лет просуществовал, но дело не совсем в нем. Проблема в финансовой системе, в рамках которой он находился последние сто лет. Понимаешь, ей ведь тоже был отведен определенный срок жизни, а если точнее, то срок займа истек, и нужно было расплачиваться по долгам. А долг этот составил колоссальную сумму. Думаю, лишь несколько человек на планете близки к истинному пониманию этой цифры, но я где-то слышал, что она составляет бюджет всех стран мира за три года. Естественно, резервная система Америки не в состоянии расплатиться. Но ты понимаешь, этот фактор, он мало кому известен, но программа вдруг выдвинула его практически на первое место.
– Что это значит, по-твоему? – внимательно наблюдая за собеседником, проговорил Макс.
– Сложно сказать, но программа предложила и возможное решение этой проблемы, и оно меня насторожило еще тогда: изменение устройства мира. Такое возможно только в результате глобальной войны… Этот вывод стал одной из причин, которая толкнула меня на поиски места, где можно хоть как-то попытаться укрыться. К тому же нечто подобное уже происходило после Второй мировой. Тогда мир перестроился, четко поделившись на две части, наступил баланс и сформировалась новая вполне предсказуемая система. Были, конечно, некоторые локальные конфликты.
– Да и череда ядерных кризисов, – перебил Макс собеседника.
