Юрий Корчевский - Рыцарь
– Беда!
Путята замолк надолго, размышляя.
– Не знаю, что и делать. Большая часть дружины с великим князем ушла. А в городе гридней мало осталось, только борону держать, если враг подступит. Даже если я и поведу дружинников на выручку, половцев нам не осилить, сам говоришь – тысячи их.
Алексей понял, что рисковал зря.
– Так и оставишь Чернигов в осаде? Степняки уже все веси, сёла и монастыри пожгли, обезлюдели земли черниговские. Если и город силой возьмут, сплошная пустошь будет. Ни полей возделанных, ни людей, ни скотины.
– Ты мне на больную мозоль не дави, не хуже тебя понимаю. Только где я людей возьму? Гонца немедля к Святополку Изяславичу отряжу, пусть сам решает.
– А мне как быть? – растерялся Алексей. Назад-то вернуться можно, но как в город проникнуть? Долго бродить по половецкому стану не получится, надо что-то есть и где-то спать, а каждый десяток или сотня в лицо друг друга знают и чужака не примут. Да и цел ли ещё город?
– Ты ел ли?
– С коня два дня не слезал, не до еды было.
Путята укоризненно посмотрел на дружинника:
– Пойди с человеком, накорми его, место в воинской избе покажи – пусть отдохнёт. И рубаху дай, в этой только народ пугать.
– Исполню, воевода, – поклонился дружинник в ответ.
– Как гонец вернётся, я тебя призову, а покамест в воинской избе поживи, – бросил на прощание Путята.
Они вышли во двор.
– Как тебя звать? – обратился к Алексею дружинник.
– Анри, а по-вашему – Алексей.
– Так ты не русак? То-то говоришь ты вроде и разборчиво, а всё как-то не так. Меня Никандром кличут. Идём на кухню, небось живот от голода подводит?
– Три дня не ел, только воду пил. Мне бы лошадь определить куда-нибудь.
– Её уже Ксандр в конюшню отвёл.
Как понял Алексей, Ксандром звали второго дружинника.
На кухне Алексею положили полную глиняную миску гречневой каши с мясом, сдобренной конопляным маслом, здоровый ломоть свежего пшеничного каравая да сбитень. Он старался есть не спеша, не то после трёх голодных дней можно было заворот кишок получить.
Он наелся от пуза. Никандр всё время сидел рядом и жалостливо смотрел. Потом привёл Алексея в воинскую избу – вроде казармы. Это было длинное одноэтажное помещение с топчанами. В торце, у изголовья – сундуки для личных вещей гридней.
– Ложись, этот ряд свободный. А я сейчас рубаху поищу.
Алексей лёг на топчан и вырубился сразу.
Сколько он спал, непонятно, только проснулся и увидел, что солнце всё в том же положении. На соседнем топчане сидел Никандр и штопал свои порты.
– Ну и силён ты спать! Сутки проспал!
– Не может быть!
– В окно посмотри! Идём есть, обед.
Алексей сначала посетил отхожее место, умылся. Чувствовал он себя бодрым, отдохнувшим, полным сил – хоть сейчас в бой.
– Путята меня не спрашивал?
– Я бы разбудил.
Они молча поели. Самое нудное – ждать, тем более – на незнакомой территории. Ни друзей, ни занятий.
– Может, в кости сыграем? – предложил Никандр.
– У меня играть не на что, – отмахнулся Алексей.
Никандр отдал ему свою рубаху, из запасных. Не новую, но выстиранную и чистую.
Из-за безделья Алексей решил отсыпаться. Вдруг Путята прикажет в Чернигов возвращаться, так хоть отдохнувшим поедет. Жаль, впрок выспаться и наесться нельзя.
Несколько следующих дней от нечего делать он бродил по Киеву. Город хоть и стольный, великого князя, а невелик, местами убог и грязен. Но Алексей знал, что расцвет города ещё впереди.
Его неотвязно преследовали мысли. Он сейчас в безопасности, сыт – а как там князь, дружина, а главное – Конрад? Привязался к немцу Алексей. Парень не без недостатков и чудачеств, но товарищ верный, а в бою это главное. Что, у него у самого недостатков нет? Да хоть отбавляй. Как говорится, пусть бросит в меня камень тот… Вроде так в Библии, правда – применительно к другой ситуации, к блуднице – кто без греха?
Лишь на шестой день, уже после полудня, призвал его к себе Путята.
– Садись, гонец прибыл. Слушать готов?
У Алексея замерло сердце. Какие известия его ожидают?
– Чернигов Владимиром оставлен, сдан Олегу.
Алексея как будто холодной водой окатили.
– Да как же это?!
– Вот так. Предложение у меня к тебе: у великого князя, здесь, в Киеве, служить хочешь?
Алексей, не раздумывая, качнул головой.
Путята сокрушённо крякнул:
– У нас и жалованье, и порядок. А твой Владимир – вроде как изгой. Ему Святополк Изяславич определил престол в Переяславе. Сам подумай: княжество сопредельное, рядом со степью. Степняки набегами покоя не дадут, дружина с сёдел слезать не будет. И предстоит тебе служба тяжкая и опасная.
– У меня друзья в дружине, я клятву князю давал – не могу.
– Другой на твоём месте ухватился бы! Подумай хорошо, я ведь не каждому предлагаю в дружину вступить, желающих из смердов полно. Только их учить надо, а ты хитёр, пронырлив, находчив.
– Лошадь не прошу, на половецкой поеду, седло только дай, – не слушая уговоров Путяты, попросил Алексей – он для себя уже всё решил.
– Зайди к шорнику, скажи – я позволил. Ну, тогда прощай. Может, даст Бог, свидимся.
Зачем Алексею было уходить от Владимира, если он помнил, что великому князю киевскому Святополку осталось править немного? А после смерти киевляне призовут на престол великий именно Владимира Мономаха. Святополка Алексей в глаза не видел, а Мономах принял его и Конрада, обращался по-человечески – не то что князь волынский Давыд Игоревич. Князь на своей земле – главный. И воинские успехи, и процветание княжества – его заслуги. А селяне и дружина Мономаха любили и уважали – за дело, за рачительность, за качества человеческие.
Алексей нашёл мастерскую шорника.
– Воевода Путята разрешил седло взять.
– Выбирай, – шорник показал на стену, где висели сёдла разных размеров. – У тебя лошадь крупная?
– Половецкая.
– Тогда вот это бери, – шорник снял со стены деревянное седло, обтянутое кожей, и протянул его Алексею.
Возвращаясь с седлом в воинскую избу, Алексей задумался – сейчас уехать или с утра? Наверное, с утра. Переяслав – в нескольких днях пути, успеет он ещё в поле или в лесу переночевать. Да и неизвестно, где князь с дружиной, успел ли до Переяслава добраться? И жив ли Конрад? Вопросов много, а ответы на них он получит, когда до Переяслава доберётся. А до него – верных четыре дня полного пути, да и то если всё благополучно будет.
Княжество Переяславское граничило с Киевским по Днепру, столицей его был город Переяслав, стоявший на слиянии Днепра и Трубежа. Крайней южной точкой княжества было устье левого притока Днепра, реки Сулы, где стояла крепость Воин. Княжество, как щит, прикрывало от воинственных степняков киевскую землю с востока. С юга же, где было много старых боярских вотчин, охрану рубежей несли кочевники-торки и берендеи, которым дали земли по реке Рось, где и стоял их город, Торчевск.
Утром, во время завтрака, Алексей попросил Никандра:
– Выведи меня из города на дорогу к Переяславу. Уезжаю я.
– А Чернигов?
– Ушёл оттуда Мономах. И просьба у меня к тебе.
– Любую исполню.
– Неудобно мне, но денег нет совсем. Попроси на кухне каравай хлеба, путь не близкий.
– Ох, твою! Я и не допёр сам! Я мигом.
Никандр вернулся с небольшим узлом.
– Держи.
– Спасибо.
Алексей оседлал лошадь, приторочил узел к седлу, стянул с себя рубаху и протянул её Никандру.
– Ты чего? – не понял тот.
– Рубаха-то твоя. Я в половецкой поеду.
– Не обижай, надень. А половецкую в запас возьми.
– Бог даст, свидимся – верну.
Пешком они вышли из города – лошадь Алексей вёл в поводу.
– Через Днепр переправляться надо, самолётом, а оттуда – сразу направо. От Днепра никуда не уходи, Переяслав как раз у реки будет.
Алексей подумал, что ослышался – какой самолёт в одиннадцатом веке?
– Ты вроде слово «самолёт» произнёс. Что это?
– А это вроде большой плоскодонной лодки, для перевозки людей, лошадей, грузов. Держи, – он протянул Алексею несколько медных монет, – за перевоз отдашь.
– Благодарствую.
– Не благодари. Ты на моём месте такожды сделал бы.
Они обнялись на прощание. Алексей сел в седло и спустился по дороге к реке.
Спуск был извилистый и крутой. Город стоял на холмах, высоко над Днепром. Река широкая, полноводная. Пришлось с полчаса подождать, пока самолёт наполнится. Фактически это был паром, но только без тросов. На носу и корме стояло по два человека с вёслами. Когда паром наполнился, отчалили. Гребцы работали вёслами усердно, но «самолёт» всё равно сносило вниз по течению.
Переправа длилась не меньше часа, и наконец «самолёт» уткнулся плоским носом в берег. Алексей отдал деньги и под уздцы свёл лошадь на твёрдую землю.
– Эх, коняшка, как тебя звать-то, даже не знаю. Сослужи мне ещё службу.
Отдохнувшая и отъевшаяся на овсе лошадь сразу взяла рысью.
В первый день, как и в последующие, Алексей давал лошади пару раз отдохнуть. Пока она траву щипала да воду пила, он сам ел. Никандр кухню явно ограбил. Кроме большого пшеничного каравая в узелке лежали несколько луковиц, варёные яйца, репа, а главное – добрый шмат сала. С таким запасом он запросто четыре дня продержится.
