Геннадий Эсса - Огненный шар. Книга 2
– Там нет у меня никого. Вернее, была, потом мы поссорились.
– С тобой невозможно поссориться, – заметила Лиза.
– А мы поссорились из-за пустяка.
– И у тебя с ней что-то было?
– Нет. Я раньше думал, что девчонки в нашем времени вообще без комплексов, а вы, в восемнадцатом веке, замкнуты на своем воспитании. Оказывается, я ошибался. У нас встречаются такие тормоза, что только удивляешься.
– А ребята?
– Они тоже. Но у нас проще, у нас есть интернет и там можно увидеть все, что хочешь.
– Даже любовь?
– И не только. Любой секс. – Жан взглянул на небо. – А когда это видишь, хочется и самому попробовать, узнать, отчего люди так получают удовольствие.
– Но это же…
– Нет. Это нормально. Мне не стоит тебе читать лекции – у тебя с этим все в порядке, а есть такие, кто смотрит и рожи воротит. Спрашивается: зачем тогда смотришь, чтобы лишний раз себя успокоить в своей непорочности? Это все обычный и дешевый бред. Я лично такой человек: если мне нравится – смотрю. Если нет, то и не лезу вообще туда.
– И что больше тебе в этом интерне нравится?
– Интернете, – поправил Жан. – Если о сексе – то все. О любом сексе – все.
– Его что, так много?
– Много его разновидностей. Есть чисто мужской секс, женский, есть такой, как у нас с тобой, и куча других.
– Ну, что женщины любят друг друга – понятно.
– Это лесбиянки, – дополнил Жан.
– А мужчины?
– Они тоже любят друг друга. Это геи.
– Ну, такое тогда и у нас есть, – сказала Лиза.
– Это было, есть и будет, пока существует на земле человек. И если ему это нравится – почему бы и нет? Лично я осуждать никого не собираюсь и не буду это делать никогда.
– А тебе что больше?
– Мне с тобой. Ты же делаешь все…
– А мне с тобой, ты тоже делаешь все. И мне твой этот, как его…
– Интернет.
– Да, интернет совсем не нужен. Я сама его еще научу.
Жан заулыбался.
– Ты у меня молодец, как и я у тебя, – сказал Жан.
– Вот поэтому мне всегда очень трудно с тобой расставаться. Я же знаю тебя всего-всего… каждую клеточку твоего тела и поэтому не могу без тебя. Засыпаю – вижу тебя, иду – снова ты. Где бы ни была – ты со мной везде.
– Лизочка, ты знаешь, с каким бы удовольствием я на тебе женился. Ты такая стройненькая, нежная, хрупкая моя девчоночка. От твоего прикосновения ко мне я просто схожу с ума. У нас там говорят, что это аморально – в моем семнадцатилетнем возрасте не то что заниматься, но и думать об этом стыдно. Все говорят и все делают. В вашем времени так же?
– Ну, не всегда. Мне вот скоро будет шестнадцать, и мне все это еще рано.
– Я думаю, что нам эти моральные запреты уже не нужны. – Жан крепче обнял Лизу. – Снова снег пошел, идем домой. Там уже, наверное, тепло.
Лиза встала, посмотрела по сторонам на небо, которое было серое и не видно было даже луны, и сказала:
– Я обязательно буду добиваться от тетушки еще встречи. Она знает наши с тобой отношения – она меня поймет. Главное, чтобы была жива и здорова. Она же очень старая.
Они спустились в квартиру. Печка хорошо разогрелась и давала большое количество тепла, которое расползалось по всей квартире.
– Значит, шара мы так и не увидели, но он нас может забрать только всех вместе, – рассудил Жан. – Поэтому неважно, кто его увидел. Раз он уже появился – значит, он ищет нас, чтобы разлучить. Значит, Люсия Петровна где-то здесь в городе и наверняка ищет с нами встречи.
Они сели за стол. Жан открыл консервы, нарезал маленькими кусочками пайку хлеба и аккуратно все разложил на столе.
Лиза придвинула свой стул поближе к Жану и, прижавшись к нему, стала медленно есть.
Жан просто повалился на кровать. Его сырое после душа тело немного дрожало, и Лиза прикрыла его одеялом.
Она немного повозилась в гостиной, еще сломала несколько последних дощечек и кинула в топку. Послышался треск, и по квартире еще больше стал распространяться теплый воздух.
Она потушила свечку в гостиной и зажгла в спальне. Жан просто отключился от усталости.
Она разделась и улеглась рядом, обняв его уже горячее тело.
Ночью Жан раскрылся, и одеяло упало на пол. Ему становилось жарко. Лиза лежала, положив свою голову на его грудь, и при тусклом свете свечи изучала его стройное тело. Она нежно гладила его своей маленькой ладошкой и готова была просто проглотить это создание, чтобы оно не досталось никому. Потом она подняла голову, поцеловала в губки, носик, глаза и, немного успокоившись, снова прижалась к нему.
Он крепко спал, а она думала, как же много уже пережил этот мальчишка, который сумел ее свести с ума, покорить своим существованием… Лиза нежно сжимала пальцами его грудь, стараясь не нарушить сон, и не могла наглядеться. Она давно дала себе клятву, что сделает все, чтобы хотя бы еще раз в жизни встретиться с ним в любом времени, и тогда она, Лиза, будет самая счастливая девчонка на свете.
Она осторожно поднялась и потушила уже почти догоревшую свечу, вернулась и снова коснулась его тела.
Жан обнял ее и прижал к себе.
– Ты спишь? – тихо спросила Лиза.
– Сплю, – ответил сонным голосом Жан, и она почувствовала прикосновение его губ к своей груди.
– Жан, ты спишь – это тебе снится, – зашептала Лиза взволнованным голосом.
– Я знаю, – отвечал он, целуя ее плечи.
– Ты как лунатик. Только потухнет свеча, ты тут как тут.
– Ты мой сон, сладкий сон, – шепчет Жан. – А во сне можно делать все, что захочешь.
– Это чтобы потом утром вспомнить?
– Утром я тебя и так увижу, а здесь, во сне, вот ты какая… прекрасная.
Лиза чувствовала его прерывистое дыхание над своим лицом, потом его тело, которое осторожно прижимало ее к кровати.
– Ты же устал?
– Да, я устал, поэтому с тобой и отдыхаю. Завтра будем спать до вечера, а там в госпиталь на заработки пайка.
Лиза прижимала молодого человека к себе и чувствовала, как уже его плоть желает проникнуть в нее…
Утром поспать долго не пришлось. Кто-то настойчиво стучал в двери.
Жан открыл глаза. В комнате было уже светло. Он снова прислушался, и стук повторился.
Жан прикрыл одеялом Лизу и тихо встал, прошел в гостиную, встал у двери.
Стук снова повторился.
Он вспомнил, что стоит совершенно голый, тихо вернулся в спальню, чтобы надеть нижнее белье, и опять вернулся к входным дверям.
– Кто там? – тихо спросил он.
– Зотовы здесь жили? – послышался слабый женский голос по ту сторону. – Мне бы кого-нибудь из них увидеть, если кто из них остался.
Жан вздрогнул, услышав эту фамилию. Он вернулся, чтобы прикрыть в спальню дверь, и решил открыть.
На пороге стояла очень старенькая женщина в черном платке и с котомкой в руке.
– Ты не Зотов, – сразу определила она, взглянув на Жана. – А кто-нибудь еще есть?
– Есть, внучка. Вы проходите. – Жан провел старуху в гостиную. – Садитесь, я сейчас позову.
Он усадил гостью на стул у стола, а сам поспешил в спальню.
Когда он вышел, то обомлел. Старуха сняла свой черный платок, распустила свои редкие рыжие волосы и смотрела на него черными как смоль глазами.
– Сейчас Лиза выйдет, – заикаясь, пробормотал Жан. – Вас не Люсия Петровна случайно величать?
– Именно так, – кивнула она головой. – А ты, я так полагаю, Жак?
– Жан.
– Да, да, Лиза говорила, Жан. Как, Жан, дела?
– Нормально. Может, чай будете? У нас сахар есть.
– Чай выпью, – не стала отказываться Люсия Петровна. – Где же Лизочка?
Вышла из спальни Лиза и, увидев свою тетушку, бросилась в ее объятия.
– Жанчик, это Люсия Петровна. Она нас нашла, – торжествовала Лиза. – Как ваше здоровье, тетушка?
– Слабенькое, – пожаловалась старуха. – Плохо стала видеть и много чего путаю.
– Жан, наливай чай. Как хорошо, что вы нас нашли! Мы вам очень рады!
– Очень, – буркнул Жан, понимая, что скоро наступит конец их встречи.
– Это тот самый мальчик, о котором ты мне всегда говоришь? Хорошенький, внимательный, вежливый. – Люсия Петровна бросила на него пронзительный взгляд.
– Мы сейчас в госпитале работаем, – стала рассказывать Лиза. – Там паек дают солдатский. Прожить можно.
– Ты уж меня, племянница, прости, что так получилось. Стара стала и многого не понимаю. Кто бы мог подумать, что вы здесь окажетесь. Тут просто какой-то ад. Я пока шла, столько насмотрелась…
Жан налил всем по стакану чая и присел рядом.
– Ничего страшного, тетушка, мы уже привыкли.
– К этому нельзя привыкнуть, – твердо заявила она. – Здесь повально умирают люди. Что это за время, что за год?
– Сорок первый, осень, – ответил Жан. – Идет война, и Ленинград в блокаде. Можно хоть как-то помочь этим людям?
– Нет, сынок, я здесь бессильна… Я могу только одно – побыстрее вас отсюда убрать.
