Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
– Знаешь, парень, – сказал начальник станции, когда роботы уже запрягли по четверке лошадей в каждый фургон и, будто бы торопя хозяев, пощелкивали бичами, – в Калахари ты езжай, только воды запаси побольше. А южнее – не советую. Последний поселок, где есть еще наши, – Мороквейн. Ниже уже англичане. С ними встречаться не стоит. Конная полиция это будет или ойтландеры[54] – не важно. Они вас ограбят, а скорее – убьют.
– Так уж? – с сомнением спросил Новиков на современном голландском.
– На эти штуки, парни, не рассчитывайте, – сказал бур, указывая на револьверы у них на бедрах. – Вас, если захотят, перестреляют издалека, а потом займутся вашими медхен.[55] И ружья вряд ли помогут. Я вам напишу записочку, каждый бур севернее Оранжевой реки будет рад помочь правнуку ван Дрейда. В остальном – сами смотрите…
О настоящих бурских фургонах можно прочитать у Майн Рида, там описаны все детали их устройства. Фургоны наших героев внешне от старинных не отличались, исключая кое-какие технические новинки. Но без тщательного техосмотра разницы не заметишь. Колесные диски не дубовые, а алюминиевые со спицами, с накладками из пластика, покрытого древесным шпоном, чтобы выглядели, как надо. Бесшумные подшипники, резиновые шины, замаскированные грубыми железными ободами. Кузова из 10-мм титана, обшитого дюймовыми досками горного каштана снаружи и мягким стеганым кевларом внутри, тент вроде парусиновый, но тоже из кевлара, от которого пули рикошетят.
И лошадям их тянуть было легко: сами катятся, когда солидола во втулках достаточно.
А насчет неспособности оборониться – тут пожилой бур определенно заблуждался. На облучке каждого фургона – биоробот в широкополой шляпе, в сюртуке и с бородой до середины груди. Если принято здесь – так и будет. Справа от ноги в специальном зажиме торчит тяжелое капсюльное ружье. Однозарядное. Калибром 15 мм. Издалека его видно. Не внушает опасений для внешнего наблюдателя: пока достанет, пока прицелится… Автоматическая винтовка не видна, уложена вдоль борта. Вскинуть ее и начать стрелять с руки – секундное дело.
Второй, прикрывающий фланги и заднюю полусферу, готовый к появлению пресловутых ойтландеров, сидит на откидной скамеечке, одетый для маневренного боя в саванне. Джинсы и рубашка сероватые, в обтяг по фигуре, прочные и легкие ботинки для долгого бега. Вместо раритетных «кольтов» – по два «маузера-96» на поясных ремнях. Винтовки «СВД» под рукой. Над верхним свесом тента прилажен готовый к работе пулемет «ПКМ».
По идее шесть роботов способны дать отпор любому количеству нападающих. Эскадрон кавалерии их будет или пехотная бригада. Первая сотня будет уничтожена беглым и смертельно точным огнем на дальних подступах, ровно за то время, которое потребуется на соответствующее число выстрелов. С остальными, если не разбегутся, придется повозиться несколько дольше, но с тем же результатом. Потребуется – в течение ближайшей ночи руками передушат. Отчего и говорил Антон в свое время: «Слишком опасное оружие».
Фактически роботов можно переиграть только одним способом – накрыть караван массированным артиллерийским огнем из засады. Лучше всего – с закрытых позиций, сосредоточив по цели огонь сразу нескольких гаубичных батарей. Но, во-первых, тогда еще не существовало легких и маневренных скорострельных пушек, за исключением французской 75-мм образца 1897 года, да и та стреляла только шрапнелью, во-вторых – отсутствовали приборы и методики, позволявшие вести хотя бы побатарейный огонь по подвижной цели без предварительной пристрелки.
…Мужчины и девушки едут верхами, опередив колонну фургонов на сотню метров. Теперь они снова под собственными юношескими псевдонимами. Билл Дайм – Новиков, Дик Мэллони – Шульгин, Майкл Фолли – Левашов. Голландские, паспортные американские и прочие имена временно забыты. Девушкам псевдонимы не нужны, и так стильно выходит: Ирэн, Лэрис и Энн.
Кони под каждым были высшего разбора, шестивершковые,[56] мастями от чисто вороной через караковую и гнедую до игреневой,[57] у всех разные, но одинаково тренированные на гладкую скачку и стипль-чез. Вместо обычных подков – пластиковые чехлы на копыта с победитовой окантовкой.
Со стороны кавалькада смотрелась красиво. Девушки умели держаться в глубоких кавалерийских седлах. Дамские – это совсем не то. Одеты они были в высокие сапоги лучших российских мастеров с серебряными шпорами, зеленоватые бриджи, льняные рубашки, поверх – легкие кожаные куртки. От южного солнца головы защищали светлые стетсоновские шляпы. Да еще каждая была в больших зеркальных солнце– и пылезащитных очках. Практично, пока никто из местных не видит. Появятся – можно и снять.
Вооружены барышни совсем неплохо. Зря старый бур намекал на беззащитность этих красавиц, которыми смогут воспользоваться посторонние. Не считая девяностовторых «беретт» в кобурах на бедрах, каждая имела пристегнутые к седельным крыльям по два «маузера» с колодками-прикладами и карабин «СКС» поперек задней луки. Там же – подсумки с достаточным боеприпасом. И стреляла каждая, даже Анна, потренировавшись, – на уровне известного «Соколиного глаза», только дальше. На сто метров – в консервную банку, на пятьсот – в ростовую мишень. До забивания гвоздей в стену пулями не доходило, но Ирина, сосредоточившись, скорее всего смогла бы.
«Кладоискатели», вспомнив старую литературу, выбрали себе другие стволы. Дайм держал поперек передней луки штучную вертикальную двустволку «Снайдер»: верхний ствол гладкий, 12-го калибра, заряженный крупной картечью, нижний – нарезной 10-мм. Если вдруг выпрыгнет из зарослей быстрый и крупный зверь вроде льва.
У Дика, для огневого прикрытия группы – десятизарядный «винчестер 45 АПК», у Майкла – помповый «браунинг» 10-го калибра с дробью 4/0.
Все это, само собой, не считая автоматических, «по вкусу», личных пистолетов.
Ехали правым берегом Вааля, рассчитывая скоро свернуть на северо-запад, в сторону Земли Бечуанов.
Погода была во всех смыслах чудесная. Как в южнорусской степи в последних числах апреля. Солнце, пока не палящее, цветущие до самого горизонта цветы-эфемеры; не прячущиеся, словно в кинохрониках из национальных парков, стада антилоп и иных обитателей этих широт. Иногда, поблизости от ручьев и заросших по берегам подобием камыша маленьких озер, появлялись слоны.
– Жаль, что нам сейчас ни к чему слоновая кость, – с легкой печалью в голосе говорил Шульгин – Дик. Хотелось ему испытать свои силы в стрельбе с коня по этим тяжелым, но особенным образом грациозным животным.
А вот носороги и жирафы не встретились до сих пор ни разу.
Ехали, отпустив поводья, разговаривали о том, что исполнилась наконец детская мечта… И никаких предыдущих тягот и потерь не жаль, если это – получилось!
– Да и какие наши годы, парни? – разглагольствовал Левашов, бросив стремена и покачивая ногами. – Сорока еще нет, а все уже случилось. Помнишь, Билл, я говорил, что после сорока жить вообще не стоит?
– Чего не помнить? И всерьез задумывался – не прав ли ты? – ответил Новиков.
У девушек такой общей мечты не было, слишком разные биографии и стиль мышления. Но плавно покачиваться в седлах, озирать окрестности с недоступной пешему человеку высоты, чувствовать себя покорительницами пространств, ощущать бедрами и шенкелями сильных и послушных лошадей, которые, только тронь шпорами или «отдай повод», тут же кинутся вскачь, им нравилось тоже.
Сколько же лет было напрасно потрачено в городах, в изначальной или за ней последовавшей жизни! Ездили в автомобилях, учиняли войны и революции, вечер в хорошем ресторане считали за прекрасное времяпрепровождение. А здесь – дыши, радуйся, почти ни о чем не думай. Рай!
– Я что хочу сказать, – догнала едущих впереди Дика и Билла Ирэн (эти имена произносились легко, потому что парни были совсем другие, по возрасту – почти те же, с кем она познакомилась в студенческие годы, по внешности – как сами напридумывали), – я сейчас в голове нашего Майн Рида прокручивала…
А она это могла, дословно воспроизводить хоть в памяти, хоть вслух любой читанный в жизни текст. Достаточно небольшого усилия.
– «Бура в Южной Африке»?
– Несколько другое. Он ведь и стихи иногда писал. Одно называлось – «Война». Нехорошо восхвалять войну, но есть у него такие строчки: «Пока на Земле, обезображивая ее красоту, останется хоть один неповерженный тиран, хоть один неопрокинутый престол, хоть одна не сброшенная с головы корона, приветствую тебя, Война».
– Эт-то, конечно, оч-чень бла-ародно, – цитируя «Трудно быть богом», протянул Дик. – А от марксизма-ленинизма сильно отличается?
– Ну, за полвека до реальности марксизма, наверное, отличалось…
– Мы, Ира, насчет тиранов с тобой полностью согласны, – кивнул им обоим Билл, – и с капитаном Майн Ридом тоже, одна беда, какую и дон Румата подметил: от тиранов избавиться невозможно. Сейчас тираном наши «друзья» буры считают британский империализм и лично королеву Викторию. Царь Николай в них же числится у русских и европейских либералов. А дальше что? Свергнут жестоких из сильных, на их место придут жестокие из слабых… В этой же самой Африке. Плох французский или португальский губернатор, его в процессе деколонизации уберут, заменят сначала на признанного мировым сообществом народного лидера типа Лумумбы, а потом – на людоеда Бокассу… Романтики всегда уступают сначала прагматикам, а потом и просто подонкам. Но я тебя понимаю, – успокоил он собравшуюся обидеться девушку. – Ты прониклась красотами окружающей природы, мирным, так сказать, пейзажем и попутно решила, что наконец-то мы занялись приличным и благородным делом. Майн Рид именно бурам весьма сочувствовал. Только совсем неизвестно, на чьей стороне он оказался бы, доживи до нынешнего времени. Конан-Дойль тоже мужик ничего, а в назревающем конфликте оказался ярым империалистом. Давай оставим эту тему. Тем более мы не собираемся больше воевать за глобальную свободу и справедливость? Будем лучше бороться только с теми, кто мешает жить лично нам…
