Андрей Валентинов - Дезертир
— Итак, мы бросаем все силы на это дело. Д'Антрег, конечно, не де Батц, он серьезный враг. Поэтому надо сделать все возможное — и невозможное тоже!
Он выжидательно поглядел на меня. Менее всего хотелось давать советы, но молчать нельзя. Поэтому я начал совсем не с того, чем бы занялся на его месте:
— Курьеры. Я бы… Амару покачал головой:
— Не получается! Еще в августе мы перехватили трех курьеров д'Антрега. С сентября — ни одного! Мы перекрыли границу, усилили контроль на заставах… Но не это самое странное…
Он нерешительно оглянулся, словно в комнате мог прятаться агент вездесущего д'Антрега.
— Самое странное, гражданин Шалье, в том, что сведения из Парижа попадают в Лондон и Кобленц на второй-третий день!
— Как? — Мне показалось, что я ослышался. Амару криво усмехнулся:
— Интересно, да? Но это еще как-то можно допустить. Чисто теоретически, конечно… Но в двух случаях между принятием решения на Комитете и поступлением бюллетеня к принцу Конде прошло максимум двенадцать часов. А вот это уже…
— Голубиная почта, — предположил я. — Или монгольфьеры…
Чернявый достал из кармана очередную бумагу:
— Я только что из обсерватории. Взял сводку погоды за сентябрь, октябрь и ноябрь. В те дни, когда агенты д'Антрега должны были запустить монгольфьер… Или голубя, что более вероятно… Ветер должен был им здорово помешать. Все может быть, конечно…
Я еле удержался от дальнейшего обсуждения голубей-буревестников и всепогодных монгольфьеров. Ребята д'Антрега славно обставили этих всезнаек! А как — не так уж важно.
— Есть куда более простой путь, гражданин Шалье. Комитет спасения, в общем, невелик. Двенадцать человек. Многие из них постоянно в разъездах. Таким образом, достаточно выяснить, кто присутствовал на тех заседаниях, которые стали известны врагу…
Он достал очередную бумагу и положил на стол.
— Жанбон и Приер-старший отпадают, их не было в Париже. Бийо-Варенн, Ленде и Колло д'Эрбуа тоже…
Знакомое имя заставило вздрогнуть. Колло — неудавшийся актер, краснолицый, с дергающейся правой щекой. Именно ему поручили уничтожить Лион.
— А на других заседаниях, более поздних, не было Сен-Жюста и Приера-младшего. Итак, остаются…
— Робеспьер, — подсказал я. Амару вздохнул.
— Я серьезно, гражданин Шалье! Робеспьер и Кутон… Нет, это невозможно. К тому же Кутон тоже отсутствовал на одном из заседаний. Зато остальные… Карно27 — бывший королевский полковник. Барер — этот вообще, между нами говоря, сволочь. И Эро де Сешель…
Сейчас Амару и вправду походил на волка — февральского волка, взявшего верный след.
— Таким образом. Комитет общественной безопасности поручает вам, гражданин Шалье, заняться этими тремя. Способы, методы — на ваше усмотрение. Но нужен результат!
Его темные глаза сузились, на губах появилась мечтательная улыбка. Он уже видел «результат» — громогласный скандал в Конвенте, арест «роялистского шпиона» — и полный триумф ведомства гражданина Вадье. А там можно готовить и «связку».
Мне стало противно. Предатели ищут предателя… Стоп, а ведь я это уже слыхал!
— Вы знали кое-кого из людей де Батца, — Амару встал, собираясь уходить. — Нажмите на них. Возможно, они связаны с Д'Антрегом. Впрочем, вы человек опытный, не буду вас учить… Удачи!
Я поблагодарил с самым серьезным видом, но, когда дверь закрылась, едва удержался от смеха. Удачи! Этот чернявый, похоже, уверен, что я начну рыть землю ради амбиций пыточного ведомства гражданина Вадье! Разуверять его я не собирался, но куда забавнее то, что удачи мне желали уже не в первый раз. Правда, мой таинственный «друг» имел в виду нечто иное. «Предатели ищут предателя. Не стань же предателем сам!» Хороши же нравы в этом якобинском клубе!
Выходило и вправду забавно!
Потолок — давно не метенный, с легкими клочьями паутины по углам, покрытый тонкими причудливыми трещинами, казался далекой таинственной страной, которую я наблюдаю с монгольфьера — всепогодного монгольфьера, способного за несколько часов долететь через все заставы и посты до тихого Кобленца. Нет, сейчас Кобленц, в котором я, похоже, бывал до войны, совсем другой. Там армия — последняя армия Королевства Французского. Кажется, я не захотел там служить… Почему? Почему я поехал в Лион?
На это ответить было нечего. Ответы знал тот, другой, который остался в городе Лионе. Мне уже ни к чему его заботы, его планы…
Я не спешил. И не только потому, что не очень представлял свой следующий шаг. Просто я уже начинал понимать — мой путь может вести в никуда. Возможно, никто так и не поможет мне узнать то, ради чего я здесь. И что тогда? Что делать призраку, который так и не нашел покоя?
Потолок начал медленно отдаляться, клочья паутины превратились в серый промозглый туман, знакомая комната исчезла, став огромным бескрайним полем, и я вновь ощутил себя лежащим на холодной осенней земле. Окровавленная рубашка прилипла к груди, неподвижные глаза, не отрываясь, смотрели вверх, пытаясь увидеть небо. Но небо исчезло, вокруг был только серый сумрак, становившийся с каждой минутой все гуще…
Я отогнал наваждение и заставил себя встать. Нет, довольно! Поддаваться нельзя! Еще немного, и серое безумие обрушится на меня, и я стану таким же, как несчастная Мишель Араужо. А безумцу все равно, жив он или мертв.
За окнами уже синели ранние сумерки, и я понял, что в этих четырех стенах оставаться нельзя. Ехать на очередную барщину в Оперу не тянуло, равно как посещать мертвецкую на кладбище Дез-Ар. Можно заглянуть в какой-нибудь театр, ведь не одна же Опера в Париже! Но слушать «Марсельезу» и смотреть очередной «Триумф Республики» не хотелось. Посидеть в кафе? Но в «Прокопе» я и так бываю слишком часто…
Внезапно вспомнилось — улица Вооруженного Человека, дом советника Клюшо. А почему бы и нет? Почему бы не послушать историю про очередного Жеводанского Волка?
— Вы? — гражданин д'Энваль удивленно моргнул. — Что-нибудь слу… Что-то с Юлией?!
Вид у индейца был весьма забавный, и я поспешил успокоить бедного парня:
— Я не всегда несу несчастья. На этот раз просто зашел в гости. Приглашали?
Гражданин д'Энваль моргнул еще раз, после чего надел на нос очки и облегченно вздохнул:
— О друг мой! О-о! Несчастия последних дней слишком тяжким грузом легли на мою израненную душу! Простите меня! Простите — и прошу в мою скромную обитель.
Услыхав знакомый тон, я понял, что с израненной душой молодого человека все в полном порядке, и охотно проследовал в «обитель», где, впрочем, скромностью и не пахло. Это я понял сразу, поскольку дверь мне отворил лакей в богатой ливрее, что в наше время по карману далеко не всем драматургам.
Да, гражданин д'Энваль определенно не бедствовал. В комнате, куда мы попали, я первым делом заметил огромный кофейник чистого серебра, так непохожий на ведерко, в котором варила кофе гражданка Тома. Кофейник окружали чашки китайского фарфора с затейливыми драконами. На большом фарфоровом же блюде красовались пирожные.
Я оказался не единственным гостем. В большом вольтеровском кресле восседал крепкого вида мужчина с густой шевелюрой странного черно-рыжего оттенка и с такой же бородой. В одной руке он держал пирожное, в другой — огромное павлинье перо, которым время от времени делал пометки на лежавшем прямо между чашек листке бумаги.
— Вижу, скромная трапеза в разгаре? — заметил я, присаживаясь рядом.
«— Э-э-э, — явно растерялся индеец. — Ну такое У меня не каждый день, конечно… Просто сегодня…
В общем, прошу знакомиться… Это мой друг, шевалье… э-э-э… гражданин Люсон, а это…
— Д'Иол, — широкая лапища взметнулась над столом. — Что пишете, гражданин? Комедии, драмы, трагедии?
— А что лучше? — осторожно поинтересовался я.
— Только не трагедии, — бородач вновь уткнулся в бумаги. — Трагедии сейчас не смотрят. Комедии смотрят, но комедию труднее продать…
— Гражданин Д'Иол — известный… — нерешительно начал индеец, но здоровяк махнул рукой:
— Альфонс, не отвлекайся! А вы, гражданин Люсон, ознакомьтесь…
Сказано это было таким тоном, слово мне предстояло ознакомиться с ордером на арест. Но дело ограничилось всего лишь визитной карточкой упомянутого гражданина д'Иола, оказавшегося драматургом и владельцем литературного агентства со странным названием «Второй клин». Вслед за визитной карточкой последовал пустой бланк договора, отпечатанный в типографии.
— Напишете — приносите! — сурово добавил Д'Иол. — А ты, Альфонс, смотри! Срок ставим полугодовой с расторжением договора в случае отказа в постановке. А этот пункт вообще не годится. Что значит:
«Администрация вправе вносить изменения в пьесу»? Они тебе такое там внесут! Значит, добавляем: «С письменного согласия автора»…
Я решил не мешать. Похоже, бородач свое дело знал. Вскоре я убедился, что под пером д'Иола договор начинает приобретать совершенно непробиваемый вид.
![Андрей Кощиенко - Одинокий Демон. Говорящий со зверями [Litres]](/uploads/posts/books/42155/42155.jpg)
