Андрей Величко - Подкидыш
После обеда Сергей вернулся в сарай и приступил к опытам по гальванопластике. При себе он имел три графитных стержня, вытащенных из карандашей. Один после этого не подвергался никакой обработке, он покроется медью полностью. Второй с одной стороны был замазан воском для получения медного желоба, который будет легко снять. На третьем, кроме того, имелась нацарапанная надпись. Новицкий изобразил тезис "слава господу", хотя первым его побуждением было вырезать на графите короткое неприличное слово.
Кроме игрушек, коими на самом деле являлись сердцевины от карандашей, молодой император нес в сарай четырнадцать недавно отлитых пуль для нагана. Потому как чисто свинцовые порядочно загаживали ствол, а покрытые медью должны вести себя приличней.
Теперь оставалось только погрузить образцы в плошку с раствором медного купороса, подвести к ним минус, потом погрузить туда же медную пластину с подсоединенным плюсом, при помощи отводов от батареи подобрать оптимальный ток и ждать завершения процесса.
Показ Нартову достижений электрохимии состоялся не через неделю, а через три дня, ибо в вольтовом столбе начало потихоньку падать напряжения, а перебирать его Сергею не хотелось. Для начала он объяснил, на каких принципах, по его мнению, работает представленная батарея.
— Заметил я, что если медь и железо бросить в соленую воду, то они там будут потихоньку портиться, или по научному разлагаться. Но ежели их соединить, то порча пойдет намного сильнее! Мне еще про это в Петербурге говорил корабельный мастер Осип Най — мол, нельзя медные листы к днищу корабля железными гвоздями прибивать, мигом все съест ржа. И вот тогда я взял и соединил их не прижиманием друг к другу, а железной проволокой, а сами куски расположил подальше друг от друга. Все равно портились, как будто лежали вплотную. То есть их портила какая-то сила, передающаяся по металлу. Андрей же Иванович Остерман учил меня, что по металлам передается электрическая сила. Вот я и решил ее выделить. Вроде получилось.
Нартов внимал, а Новицкого несло дальше:
— Подумалось мне — а что, ежели сделать наоборот? Коли два металла, помещенные в едкий раствор и соединенные меж собой, начинают разлагаться, то, может, если их не соединять напрямую, а приложить к ним электрическую силу, то оные металлы начнут восстанавливаться? Вот они у меня и начали. Если в растворе медного купороса медный полюс моей батареи подсоединить к меди, а железный — к графитовой или свинцовой детали, то поверх нее начнет ровным слоем ложиться медь, повторяя малейшие изгибы и выбоины, вплоть до невидимых глазу. Так можно печати делать, всякую чеканку, да мало ли чего еще. Железные детали медью покрывать, например.
Вообще-то Новицкий собирался использовать гальванопластику для изготовления штампов, с которых будут печататься бумажные деньги. Потому как скоро от Баташева начнет прибывать золото, и его, конечно, можно будет сразу пустить на монеты. Но в любом случае не все, часть обязательно останется как резерв, под что будет учрежден госбанк, благо его тут еще нет. Ну, а потом потихоньку начинать печатать бумажки, кои в любой момент можно будет обменять на золото. Сначала именные векселя, немного погодя — ассигнации на предъявителя. Если печатать их в строгом соответствии с золотым запасом, то очень скоро бумажным деньгам начнут доверять. Особенно если дать какие-нибудь льготы — например, небольшой вычет при уплате налогов ассигнациями. И вот тут гальванопластика окажется очень кстати. Потому что благодаря ей все штампы будут абсолютно одинаковыми, сделанными с одной матрицы, чего не сможет повторить никакой, даже самый искусный гравер. И, значит, работа фальшивомонетчиков будет сильно усложнена.
— Государь, ты сделал великое дело! — заявил Нартов. — Можно, я тоже попробую собрать электрическую батарею и проведу опыты с ней?
— Просто так — нельзя. Ты же понимаешь, что это государственная тайна, ее невместно знать всем подряд. Поэтому сначала выдели несколько специальных комнат, где будут производиться опыты. Затем поставь там караул, чтобы пускал он туда только тебя, меня, а также людей по особому списку, утвержденному моей подписью. Вот когда все это будет готово, тогда и приступай, но не раньше. И не занимайся электричеством в ущерб большой паровой машине, очень тебя прошу.
— Конечно, государь, ведь сам я буду для нее делать только некоторые важные части, остальное же сработают подмастерья. Вот только…
— Понимаю, деньги нужны. Сколько?
— Две тысячи рублей, ваше величество.
— Хорошо, пятьсот выделю послезавтра, а недели через две — все остальное. Если узнаешь что интересное про электрическую силу — тут же сообщай мне. Кажется, здесь много чего сокрыто, нам пока неизвестного. И сделай, пожалуйста, еще один набор пластинок. Я ведь тоже собираюсь продолжать опыты, а эти, поди, скоро совсем запаршивеют.
Молодой император действительно собирался продолжить свои научные занятия, но несколько в иной области, нежели гальванопластика. А именно — собрать несколько схем и посмотреть, как они будут работать.
В свое время он изо всех сил поддерживал Саломатина, считавшего, что в контейнер нужно подложить как можно больше радиодеталей для всех возможных ремонтов и обучить курсанта их производству. Все это, понятно, за счет вещей, которые хоть как-то можно будет сделать в прошлом. В результате груз почти не содержал проводов, за исключением соединительных шнуров для контроллера и планшета. Зато там имелись простые микросхемы, транзисторы, диоды, небольшие конденсаторы и прочая мелочевка общего назначения. И теперь молодому императору предстояло собрать схему, про которую, несмотря на ее широкое применение, он не рисковал задавать вопросы на занятиях по практической электронике в Центре. Мало ли, а вдруг кто-то сильно сообразительный догадается, как ее можно использовать! По этой же причине ее не было в планшетах, Сергей мог надеяться только на свою память. Ну и на те знания основ схемотехники, которыми его снабдил сначала дядя Виталий, а потом преподаватели Центра.
Потому как маяк, что предстояло построить и запустить молодому человеку, должен был состоять из управляющего и силового контуров. Второй надо было полностью сделать на месте, а вот первый имелся в контейнере. Он состоял из датчиков, входного и выходного контроллеров и собственно контура, представляющего собой сложную систему, об устройстве которой Сергей знал только в самых общих чертах.
Так вот, перепрограммировать контроллеры нечего было и думать. Но обмануть их, пропустив входные сигналы не напрямую, а через промежуточные схемы, вполне возможно!
Собственно, исказить требовалось всего три сигнала. Контроллер должен был считать, что напряжение в первой цепи управляющего контура втрое ниже, чем на самом деле. Ну, это совсем нетрудно, с такой задачей справится простейший резистивный делитель. По второму каналу показания силы тока должны были в три раза превышать истинные. Это уже чуть посложнее, но тоже ничего особенного. Операционный усилитель плюс четыре прецизионных резистора — вот вся схема.
А по третьему каналу контроллер должен был видеть частоту, втрое меньшую той, что будет генерироваться в контуре, и тут предстояло повозиться.
Для этих работ Сергею и понадобился вольтов столб существенно крупнее первого. Ведь питать предстояло не только схемы, но и маленький паяльник, а ему требовалось двенадцать вольт при максимальном токе в два ампера.
Блин, подумал Новицкий, и чем только не приходится заниматься простому русскому императору! Но дело того стоит. Просто подложить хорошую свинью гаду Саломатину — и то вполне достойная цель, для достижения которой не жалко усилий. Но ведь задачу-то себе Сергей поставил более масштабную! Сделать так, чтобы существование того поганого Центра вообще потеряло всякий смысл. Со всеми вытекающими последствиями для его руководства, которые наверняка окажутся очень серьезными, потому как это был довольно дорогой проект, стоимость которого измерялась миллиардами. Правда, Сергей не знал, чего именно, но надеялся, что это были не рубли, а доллары или даже евро.
Глава 20
За то время, что Сергей потратил на развитие отечественной электротехники, бабка Настасья докопалась до причины, по которой командир Семеновского полка вдруг начал попивать. Брат его здесь был ни при чем, Мавра вроде тоже, но это только пока. В общем, причина оказалась стара, как мир. Майор гвардии влюбился. Но вот объект внезапно вспыхнувшей страсти был выбран явно неудачно. Им оказалась цесаревна Елизавета, которую Шепелев увидел в первый же день по приезде ее в Москву. И провожал кортеж до Ново-Преображенского дворца — в общем, времени человеку хватило. Но и соображения тоже, поэтому, поняв, что взаимность ему никоим образом не светит, принялся искать утешение на дне стакана.
