Григорий Рожков - Американец
Меня что, к оружию, взрывчатке и технике боятся допустить?! Думают, я укачу отсюда на танке или устрою кровавую бойню? Офигеть, если это так… То доверяли, как родному, доброжелательные маски все как один носили, а тут нате, кушайте, не обляпайтесь!
В конце концов, вся система 'ограждения' дала трещину — инструктора-летчики, поставив мне, высший балл за теоретические знания по летной и парашютной подготовке, подписали билет на практику в боевое подразделение — 410-ую Экспедиционную Бомбардировочную Группу. Возвратившийся из штаба корпуса полковник скрипя зубами, подписал приказ об отправке в 410-ую ЭБГ меня и еще десятерых рейнджеров…
Так мне удалось вырваться с расположения базы и приблизиться к фронту… Свои наброски идей бронежилетов, РПСок, наколенников и всего-всего мелкого, но полезного, я на всякий случай не стал отдавать вместе с наработками полевой инструкции. Зато сделал по две копии каждого рисунка и до поры до времени держал по одному экземпляру каждого рисунка при себе, а второй комплект спрятал в здании штаба на базе. Если будут искать — сразу надеюсь не найдут, но уж если со мной что случится и я сам не передам наработки, то будет некоторая уверенность, что хоть в штабе найдут копии.
Пред самым отъездом полковник собрал группу практикантов у себя в кабинете.
— Рейнджеры, вы показали себя лучшими учениками наших инструкторов из летных частей, поэтому вам предоставляется возможность пройти практику в составе боевого подразделения фронтовой авиации, — полковник вздохнул, глядя на меня. — Сопровождающим до 410-й ЭБГ с вами поедет подполковник Карпов. Старший группы — первый лейтенант Майкл Пауэлл. — Вновь сверлит взглядом. — Когда закончите практику закончится и весь курс обучения. Вы станете рейнджерами в полной мере этого слова! Батальон через три дня передислоцируют в город Могилев, там сейчас располагается временный штаб 5-й пехотной дивизии. Красные дьяволы прибывают туда для отправки на фронт. Ситуацию вы знаете, так что у нас будет достаточно времени, чтобы обжиться. — Да уж. Знаем мы ситуацию. Фронт стоит! Ни на метр не меняют своих позиций и немцы, и наши. Сколько уже времени прошло, почти полтора месяца, а толку с этого нет! Все чего-то ждут. А точнее — ждут, когда немцы долбанут со всей своей бешеной силы, сомневаться и заблуждаться в этом не стоит. В том, что именно так и будет, никто не сомневался. Тот же Карпов во время собраний доносил до наших ушей последние данные о состоянии фронта на советских участках обороны и все время говорил: '…и наша, и ваша разведка докладывают, что немцы шифруются со страшной силой, они что-то готовят. Всем надо быть начеку'. — На фронт из Могилева мы будем отправляться вместе с дьяволами. Здесь же, на базе, будет организован аналогичный нашему, рейнджерскому, советский батальон войск специального назначения НКВД. Так что после практики вы будете направлены в Могилев, в штаб 5-й пехотной…
Полковник, выдавая мне требуемые документы, сильно напрягался, как физически, так и морально. Представили себе перспективы моего бешенства? Неужели вы меня отлучили от занятий, потому что я хотел напасть на Трансформера? И почему же вы тогда отпускаете меня на практику?.. Не понимаю… Не знаю…
За окном плацкартного вагона мелькают привычные пейзажи русской земли. Мои соседи, рядовые и сержанты — такие же практиканты как и я, держатся насторожено, боятся присутствия грозного, физически покалеченного и закаленного духовно первого лейтенанта. Ничего, скоро расслабитесь, разговоритесь, нам двое суток ехать. Черт, расстояние всего 800 километров от Москвы до Минска, ну максимум сутки езды на поезде, а вот военное время рушит все нормы. Двое суток в пути! Все! 27-го августа будем на месте… Эх, долго…
При отправлении каждому рейнджеру из нашей группы выдали рационов с запасом, на трое суток. Это они думали наперед — 'а вдруг что случится в пути?' И это правильно, вдруг немцы разбомбят полотно или паровоз? Ведь тогда наш эшелон встанет. У нас нет, и до самой ЭБГ не будет иного источника продовольствия кроме рационов, ну возможно удастся на какой-нибудь станции прикупить домашней еды… Логичные мысли медленно выпадают из оборота под напором эмоций… Как красив мир за окном… Леса, поля, деревни, города… Земли, до которых война в этом мире, возможно, даже не дойдет, здесь все будет в порядке, не будет полицаев, не будет сожженных деревень, не будет смерти… Я приложу все силы, чтобы так и было… Все силы отдам, все сделаю!
В ладони что-то хрустит, мерзко так, как битое стекло.
— Сэ-э-эр… — Оборачиваюсь. Бледный как мел сержант Кип дрожащим пальцем указывает на мою руку. — Сэ-э-эр… — Ой йо! Ничего себе сила и стойкость, блин! Раздавил стакан вместе с подстаканником, руку порезал, а сам в облаках витал и ничего не ощутил. Нельзя так… Не хочу так. Вот впаду в такое тихое бешенство, закиплю от эмоций и не замечу, что меня убивают… Тут же словно осознавая ход мыслей, тело откликнулось, и рука заболела. Порезы на ладони были неглубокими и опасности не представляли, но соседи мои перепугались не на шутку.
Позже, ближе к вечеру, я услышал разговор Кипа и неизвестного сержанта в тамбуре вагона:
— Черт, я не из пугливых, но ты бы видел его лицо, Джо! Он сначала был такой спокойный, умиротворенный, и за мгновение стал похож на дьявола о плоти! Его лицо, его шрамы, взгляд… Встреть я его в бою, увидь я его взгляд… Проклятье, я бы абсолютно точно узнал, что это моя смерть! А это мягкое сжатие стакана с металлической подставкой. Словно паровой пресс, без задержек и с тонной презрения… Он не заметил, как сделал это, не ощутил боли! Он не человек, Джо, я тебе говорю!
— Да, я слышал, парни из вашего купе и соседи говорили об этом… Но ты был ближе всех. — Задумчиво пробубнил в ответ Джо. — То, что ты сказал, правда? Без преувеличений? — Голос парня стал серьезным.
— Серьезно, Джо… — Кип перешел на заговорщический тон. — Не зря за ним все время следят парни из НКВД и ваши, из ОСС… Откуда он такой появился? Ты ведь знаешь, Джо, скажи мне… Как старому другу.
— Не могу, Билл, это секретная информация.
— Ну, ты же работаешь на ОСС, у тебя есть допуск… — наседал Кип.
— Тихо!.. — Грозно шикнул Джо, затыкая своего болтливого собеседника. — Все… Хватит болтать… Не здесь и не сейчас.
Заговорщики зашебуршились в тамбуре, а я, дабы не светиться, нырнул в свободный туалет, на всякий случай, не стал щелкать замком и прижал дверь плечом.
Какую интересную беседу довелось подслушать. Даже кое-что особенное, так сказать, сверх нормы, получилось узнать. ОСС, он же Офис Стратегических Служб, он же прародитель ЦРУ, здесь уже создан. Интересно, в ОСС заправляет старый друг президента Франклина Рузвельта и создатель одной из величайших в мире разведывательных сетей Уильям 'Дикий Билл' Донован? И очень уж это сомнительно, чтобы ОСС и НКВД, две очень серьезные госструктуры, совместно следили за одним попаданцем и не порвали его на мелкие кусочки в порыве страстной 'любви'. Странно это…
Следующие сутки начинались скучно. Карпов единожды появился в нашем вагоне, прошелся туда-сюда, посмотрел на наше житие-бытие, спросил у меня и Джо о настроении и ушел. Через пару минут после ухода подполковника тот самый Джо, сославшись на желание посетить сортир, удалился в направлении, куда ушел Карпов. Эх, ему по идее было ближе идти в туалет на противоположном конце вагона, а он ломанулся следом за подполковником. Пошел докладывать последние данные по наблюдению за мной?! Фигня какая-то… Оэсэсовец будет отчитываться энкаведешнику? Шутить изволите, господа-товарищи?
Днем наш эшелон дважды останавливали на станциях для пропуска более важных составов к фронту. Один раз мы стояли всего пятнадцать минут, а вот второй раз целых два с половиной часа. Начальник поезда даже разрешил прогуляться в районе станции, но посоветовал далеко не уходить, так как неизвестно, сколько мы здесь простоим.
На станции оказалось на удивление многолюдно. Солдаты и гражданские большими компаниями бродят по перрону и привокзальной площади. То тут, то там в толпе мелькают 'красные повязки' — патрули в составе двух энкавэдэшников — старшего сержанта и рядового. Хм, НКВД патрулирует станции? Точно, это же зона ответственности железнодорожных частей наркомата. Американские патрульные здесь, кстати, тоже обязаны быть, здесь же часто бывает 'наша', заокеанская братия.
Пока я думал, на дальних путях прошел эшелон с американскими солдатами, они, высунувшись из окон вагонов, дружно галдели и приветливо махали девушкам, вышедшим на край перрона. Появившийся из толпы американский патруль, заметив нашу группу, сменил направление, и вскоре штаб-сержант попросил нас предъявить документы. После короткой проверки нас спокойно отпустили, но прежде поинтересовались у меня 'Не тот ли я Пауэлл, о котором в газетах и по радио рассказывали?' Слава моя больно живучая, скажу-ка, что я не я, не хочу привлекать лишнее внимание. Разочарованные солдаты патруля ушли, а я уловив душещипательный аромат пирожков с капустой приказал группе следовать за мной на встречу великолепной пище. Наши рационы были хороши — консервированные блюда из наборов можно было есть и холодными, и разогретыми. Но вот беда, в холодом виде есть консервы очень грустно, а разогреть их в вагоне просто негде и не на чем. Вагонов-ресторанов к составу не цепляли…
