Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Надо ускориться. Для обычных дорог у нас с щебенкой тоже дефицит. Многие жалуются.

— Да-да, — быстро закивал Лейбниц.

— Там какие-то проблемы?

— Мы ее уже испытываем. Но обнадеживать не хочу. Мало ли что вскроется?

— Хорошо…

Алексей прогулялся по кабинету.

Вернулся к своему месту.

Сел во главе стола и уставился на столешницу.

Минута тишины.

— А может и не шпалы делать.

— А что?

— А плиты. Как на перекрытия, только пошире. Это позволит и рельсы делать без пуза, ровные то есть. Чугунные. Но главное — длинными, отливая их «палками» по сажени или больше. Если их прямо на плиту укладывать, то на излом ведь их колеса не будут так терзать? Или не получится? — спросил он, посмотрев на Лейбница.

— А расход арматуры и бетона?

— Думаю, что он вырастет на треть по сравнению со шпалами. В крайнем случае — в двое.

— Дорого.

— А сколько такая дорога будет жить до капитального ремонта?

— Может и колею увеличить? — робко спросил заместитель министра путей сообщения. — Чтобы вагоны получились попросторнее.

— Ты понимаешь, что это существенно увеличит расход железа и бетона? — повел бровью Алексей. — Правило «квадрат-куб» пока никто не отменял. Да и мосты все перестраивать под совсем другую нагрузку.

— Понимаю. Но это открывает такие возможности…

— Я мыслю — надо проверять, — излишне резко произнес Лейбниц, явно недовольный ему привалившей новой работой. И в особенности потугами введения новой колеи про которую в кулуарах уже ходили разговоры.

— Так и поступим, — охотно согласился царевич. — Через неделю представьте мне эскиз шпалы и плиты. Обсудим. Для нашей текущей колеи.

— Сделаю. — нехотя ответил Готлиб.

— И поручи Исааку подумать над новыми мостовыми пролетами. Чтобы без дерева. Они ведь тоже гниют и портятся от непогоды. Страшно подумать, что будет если они один за другим посыплются. Толи от износа, толи от проказ злодеев каких. По возможности чугунными пусть их пытается измыслить.

— Поручу, — намного веселее ответил глава Академии наук. Подложить такую свинью Ньютоны он был завсегда готов…

Алексей переложил листок в своей папке и хотел было уже перейти к следующему вопросу, как постучали в дверь.

— Войдите.

Секретарь заглянул.

Бледный и встревоженный.

Быстрыми шагами подошел к царевичу и вручил письмо. Где сообщалось о восстании радикалов-протестантов в Мекленбурге и Бремен-Фердена. Войск там особых российских не было. Но к гарнизонам восставшие и не лезли. Там и без того хватало целей…

У царевича от этой новости аж скулы свело.

Не требовалось большого ума, чтобы понять кто стоит за этой пакостью. Либо Людовик, либо Иосиф, либо сообща работали. Причем, судя по масштабу выступлений, готовили их несколько месяцев. И, вероятно, все устроить мог еще Кольбер. А дальше все шло по накатанной. Впрочем, грело это мало.

Присутствующие молчали.

Они побледнели. И захотели исчезнуть. Слишком уж характерная гамма эмоций читалась на лице Алексея, который потерял на целую минуту самообладание. Кто-то потом даже шепотком рассказывал, что у царевича глаза вспыхнули так, словно в них прорвались отблески самой Преисподней. Разумеется по секрету…

Наконец Алексей взял себя в руки. Вежливо улыбнулся присутствующим. И произнес:

— На сегодня, полагаю, мы прервемся. Вы все свободны.

Люди встали.

И быстро-быстро стали испаряться, пользуясь удачным моментом. Нечасто царевич теряет самообладание. И еще реже он позволяет окружающим увидеть ТАКИЕ свои эмоции.

Когда же все почти уже вышли, Алексей, не поворачиваясь, буркнул:

— А тебя Миледи я попросил бы остаться…

[1] Такой привод в оригинальной истории довольно широко применялся в XIX веке для привода паромов и прочего. Типичная «беговая дорожка» представляла два рельса по котором двигалась бесконечная цепь из дощечек, набранных на две или более «ниток» каната. По торцам — колеса, через которые эти дощечки проходили. Одно из них — с зубьями. Через это колесо снимали крутящий момент. Такую дорожки задирали немного вверх к горизонту и загоняли на нее лошадь. Та невольно шла вперед, прокручивая ее и, как следствие, ведущее колесо. Можно было использовать 1–2 лошади или больше разом.

[2] 600 пудов на ось это примерно 10 тонн на ось, а 10 верст в час — 25,4 км/ч.

[3] 10 верст это 25,4 км.

Часть 2

Глава 3

1712, апрель, 24. Москва — село под Рязанью — Шверин

Кирилл сидел на берегу Москвы-реки с удочкой.

Лед сошел.

Вода плескалась.

И он наслаждался моментом в свой законный выходной день. Ну, то есть, когда он смог вырваться из бесконечного круга неотложных дел. Рядом куталась в теплую одежду его супруга. Ей вся эта история с весенней рыбалкой не нравилась, но мужа она старалась никуда одного не отпускать. Он как увлекся инженерным делом, так все больше и больше становился рассеянным в бытовом плане.

Вот и ходила с ним.

Денег у них хватало, а домом управляла экономка, нанятая при помощи Миледи. Очень крепкая и ответственная женщина. Что и открывало возможность для супруги находиться рядом с мужем, не думая о хозяйстве.

Она то и приметила двоих незнакомцев, которые вроде как бесцельно брели вдоль берега.

С виду — бедняки. Хотя и чистые, опрятные. Словно при параде. Но на подсознательном уровне она поняла — с ними что-то не так. Аж холодок по спине пошел.

— Ты не слышишь? — спросила она у мужа.

— Что?

— Трактор кто-то выкатил. Слышишь — гусеницы звякают? — выдумывала она на ходу повод поскорее «смотать удочки».

— Да брось, — отмахнулся он. — Кажется тебе.

— Пойдем посмотрим?

— А рыбалка?

— Так все одно — не клюет. Чего сидеть? А если действительно трактор выкатили? А вдруг сломают?

— Ну… действительно, пойдем, посмотрим, тем более утренняя зорька закончилась. — сказал он, начав собираться.

— Да кинь, — махнула рукой жена, — все равно никто не заберет. А там — трактор! Я, кажется, даже крики слышу. Случилось что-то…

Кирилл ее послушался.

Бросил свою нехитрую снасть в траву у берега. Ибо возиться ему было лень. Да и за ней всегда можно было кого-то послать. И вместе с женой быстрым шагом направился в сторону мастерской.

Эти двое отреагировали.

Выхватив ножи, они бросились вдогонку, видимо, поняв, что жертва ускользает.

— Бежим! Убийцы! — крикнула жена, увлекая Кирилла.

После чего перешла в режим пожарной сирены, благо, что крепкие голосовые связки и довольно внушительные легкие легко выдавали звуки подходящей тональности.

Кирилл уже стал задыхаться, не привыкший так бегать, как перед ними из-за перелеска показалась конная группа. Четыре всадника лейб-кирасира и Герасим собственной персоной.

— Что кричишь? — спросил один из них.

— Убийцы! Убийцы! — взвизгнула женщина, указывая куда-то туда за спину.

— Какие убийцы? Там нет никого.

— Муж сидел с удочкой. Я увидела двоих. Чужие. Шли вдоль берега. Мне не понравились. Я мужа стала уводить, а они за нами с ножами кинулись. Ну я и закричала.

Кирилл при этом несколько раз кивнул, подтверждая сказанное. Он, надо сказать, испугался этих незнакомцев с ножами ничуть не меньше супруги.

Герасим сделал жест, приказывающий двум остаться с Кириллом и проводить его до охраняемого периметра дворца. Одному при этом уступить коня негритянке. Дабы та могла сопровождать командира.

Так и поступили.

Минуты не прошло, как на рысях они шли в сторону реки.

Поднятый крик сделал свое дело.

Близость охраняемого периметра вынудило убийц оставить свои намерения и спасаться бегством. А потом и прятаться, так как далеко убежать они вряд ли смогли бы.