Анафема: свобода воли. Том 3 (СИ) - Тутынин Антон

За тысячу лет для них мало что изменилось — разве что только масштабы крепостей.

Из-за высокой плотности застройки и тяжёлых условий климата, бо́льшая часть дорог, коммуникаций и просто общественных мест располагались на подземных уровнях или под плотными бетонными куполами. Тогда как мелкие магазинчики, жилые помещения, детские сады и школы, больницы, пункты охраны правопорядка и прочие важные в быту объекты, равномерно располагались по этажам всех гигантских жилых укреплений, делая их городами в миниатюре.

Двести метров в длину, двести в ширину и семьсот метров в высоту — так выглядела вершина инженерного искусства русских.

И говоря «русских» — имелось в виду всех, кто говорил и думал на русском языке. Были в этой корпорации и славяне, и татары, чеченцы и дагестанцы, корейцы и японцы, украинцы и белорусы, адыгейцы, сербы, ненцы, селькупы, якуты, сирийцы, палестинцы, китайцы… Настоящая «вавилонская башня», только наоборот! Множество мелких народов и выходцев из крупных европейских и азиатских объединений признали эти земли и эту мульти-культуру родной для себя, назвавшись всего одним словом — русские.

Те, кто не продал своих предков за звон монет и порочное удовольствие. Кто решил отстаивать несмотря ни на что право на собственную культуру и традиции. Немногие, кто до сих пор, в этот развратный век считал мужеложство, педофилию и другие извращения в поведении, смертельно опасной заразой…

И всё же, даже здесь, в этом оплоте традиций, хватало проблем. Где-то старых, где-то новых, а где-то вечных. Таких, что являются неотъемлемой частью жизни людей. И самыми мерзкими из них Далан Донускаай считал зависть и жадность — смертные грехи, толкавшие людей во все времена на ещё более мерзкие поступки.

Генерал-лейтенант тылового управления, генерал-губернатор города-башни, где проживало чуть больше четверти миллиона человек, и просто убитый жизнью старик, доживавший свой горький век — всё это он. Далан Донускаай!..

Отдав всю свою жизнь службе большой родине, увидев и её падение, и её перерождение. Участвовавший в создании их родной корпорации, и даже продавив строительство этого великого города вместе с товарищами, Далан никак не ожидал, что завистники и конкуренты, поставившие желание «нахапать» выше долга и бывших товарищей, в итоге сгубят всю его семью в попытках выдавить его с руководящих постов.

Первым погиб старший сын и внучка — авария экраноплана. Второй сын был найден мёртвым вместе с сослуживцами — отравление контрафактным алкоголем, хотя ни ранее, ни после, таких случаев с купленным в их баше коньяком не происходило. Единственная на четвертьмиллионный город-дом бутылка, ага как же…

Дальше ушли две дочери, похищенные каким-то маньяком прямо из-под носа у охраны и полиции. Днём! А через два часа его люди нашил уже разрезанные на куски трупы и труп самого маньяка, перерезавшего себе вены. Видать не выдержал мук совести несчастный… Да и сам этот псих, каким образом избежал карательной психиатрии⁈ Все социально опасные личности на их территории изолировались и были всегда на контроле специалистов.

Были и другие жуткие и странные происшествия, уничтожившие будущее семьи Далана, и его самого. И вот, три года назад его жизнь полностью кончилась — пропал его последний выживший внук. Вместе с внучкой последнего его друга, отчего их отношения совсем пошли под откос — ведь это его люди должны были следить за детьми!

Далан понимал, что виноват. Понимал и не снимал с себя вины и даже потратил все свои сбережения, влезая в долги, чтобы найти хоть какие-то следы пропавших детей. И даже нашёл! Там кто-то видел похожих по описанию детей, здесь нашлись отпечатки, в другом месте следы ДНК… хвосты петляли по их территории и за пределами владений корпорации, но самих детей им так и не удалось настичь. Впрочем, и их похитителей тоже. И лишь едва-едва теплящаяся надежда всё же отыскать последнего внука и долг перед другом, которого подвёл, не давали старому генералу покончить с собой.

— Хм? — услышав уведомление о входящей почте, всё ещё крепкий старик встал с пола, где разбирал в очередной раз все собранные по этому делу материалы, и зашагал к своему рабочему месту.

Времени у него теперь было много — с управлением башней справлялись толковые замы, так что он посвящал почти всё своё время поискам внука, тренировкам и дальнейшему самообразованию.

— Ну-ка, что у нас тут? — раскрыл он зашифрованное послание с анонимного адреса. Вчитался, проверил наличие меток, запустил дешифровку и вскоре прилип к экрану намертво, смешно пуча глаза.

С каждым прочитанным словом его осанка менялась, глаза наливались хищной силой, а губы сжимались всё сильней и сильней. Пока он окончательно не сорвался с места, словно охотничья борзая, взявшая след.

— Группы А-1, А-2 и А-3 мне! Срочно!

Вылетев из жилой части апартаментов, Далан моментально исчез в арсенале, и уже через две минут поднимался на лифте к посадочной площадке города-башни, облачённый в автономный доспех сверхтяжёлого класса.

Следы его внука нашлись. На свалке в окраинах Лазбурга, нужные образцы ДНК засветились у каких-то охотников за человеческими органами.

Если дети ещё живы, он костьми ляжет, но спасёт их! А если нет — сожжёт к чёрту весь этот город вместе с помойкой!!..

Глава 10

(без вычитки)

«День 36-й»

Лазбург. Зона третьего класса тестостероновой угрозы — практически окраина города. Кафе… Ну как кафе? Жральня с автоматическим обслуживанием, где всё делают дроны, а еда представлена стандартным набором продуктов заводского изготовления. Дёшево, не особо вкусно, но зато нет ни одной осточертевшей бабы с завышенным ЧСВ — никто из таких в здравом уме сюда не сунется, а если и сунется, то сразу сбежит. Место буквально кишело «грязными» мужиками, на которых до сих пор и держится вся инфраструктура этого города!

Ведь мало кто полезет за такую зарплату в подземные части Лазбурга, построенные ещё полтора века назад. А некоторые женщины и вовсе за любые деньги мира этим заниматься не станут — слишком грязно, тяжко и травмоопасно. Вот и осталась вотчина канализации, водопровода, работы с фундаментами и прочими радостями, почти монопольно за сильной половиной человеческого вида, приезжающими в город с окраин за живыми деньгами и социальным рейтингом.

Но это ладно, не о том сейчас речь.

Я сидел здесь совсем не для того, чтобы философствовать на пространные темы или вести внутренний спор о пользе и вреде феминизма. Всё было как всегда банальнее — работа и ещё раз работа. Следовало попытаться завершить кое-какие дела официально, прежде чем переходить к очередному этапу своего плана.

Я и два моих охранника из числа новичков, набранных Стёпой с Андрюхой из своих знакомых и сослуживцев, расположились подальше от входа. Так, чтобы за нашими спинами была только стена, а перед нами раскрывался вид на дверной проём главного входа и бо́льшую часть обеденной залы. А всё потому, что, такие как я тоже не были здесь особо желанными посетителями.

На дорогой машине, с охраной, одетый в явно недешёвый костюм, я с первых минут привлекал к себе агрессивное внимание мужиков. А уж рожа моя и вовсе просила кирпича со страшной силой! Настолько внешность этого тела была ненормально красивой…

И всё же до нас не докапывались. Может потому, что моя охрана была даже здесь вооружена до зубов — это не запрещалось. Может потому что весь зал был под наблюдением видеокамер и окуляров роботов, напрямую подключённых к службе безопасности Лазбурга. А может потому, что я мягко отваживал от себя внимание обывателей, заставляя их быстро терять ко мне интерес и агрессию.

— Он здесь, — в ухе моём заботливо заговорил оператор, предупреждая нас о приезде делового партнёра (снаружи мы оставили наблюдателя в автомобиле охраны). И как ни странно, был он мужчиной… Или точнее, пока ещё заготовкой под оного — юношей шестнадцати лет. Последнего живого представителя семьи Меньшиковых, серьёзно пострадавшей в процессе переворота.