Броневод (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

— Командуй! — я кивнул сержанту и поторопил адмирала.

— Сложить оружие, спустить флаг! Мы сдаемся! — адмирал повернулся к своим солдатам, которые с удивлением слушали наш разговор.

Форт Фредерик пал, его завоевали всего лишь пятьдесят морских пехотинцев и один монах. С сегодняшнего дня этот форт будет именоваться именем героев битвы за Фредерик! Этого достойны все, и павшие, и живые. Из-за подлости голландцев и моей наивности сегодня пало много хороших парней. Поредевшая рота морпехов и моряки клипера уже входили в форт, им тоже пришлось прорываться с боем. На море, начиналось морское сражение, и даже в заливе Тринкомали бой ещё не закончен. В бухте стоит голландский линкор, который ещё может доставить неприятности.

— Поднять флаг! Канонирам занять места у орудий! Пленных запереть на гауптвахте и приставить охрану. Оказать помощь раненым. Отца Николая осмотреть в первую очередь! — горевать и отдыхать некогда иначе все жертвы будут напрасными. Битва за Цейлон только началась…

Глава 17

Адмирал Арон Ван Влиет убил себя сам. Как я и обещал, я его и пальцем не тронул. В наказание за нарушение законов и обычаев войны, я приговорил его всего к трём дням стояния на виселице. Без всяких пыток или других истязаний, мы же гуманные люди, а не какие-то там голландцы! Простоит три дня и будет свободен, так ему было объявлено, а то что стоять ему придется на узкой скамейке и с петлёй на шее, так это несущественные мелочи. Короче сам виноват, самоубийца хренов, всего-то денёк оставалась продержатся засранцу.

Форт Фредерик стал нашей временной базой на Цейлоне, сейчас на его берегах, силами пленных голландцев возведена временная верфь, где ремонтируют побитый клипер и голландский линкор, который сдался после первого же залпа из форта и где все мои корабли пройдут килевание и необходимые профилактические работы перед новым дальним походом. Сейчас на рейде залива стоят мои бомбардирские суда и торговцы, а «Шторм» и крейсера зачищают береговую линию острова, освобождая её от голландских фортов и торговых факторий.

Тот день, когда мы по своей глупости едва не погибли из-за коварства голландцев, стал черным днём Голландской Ост-Индии. Спешивший мне на выручку флот, не стал церемонится с объединённой эскадрой, которая ему противостояла. «Шторм» и крейсера, построившись в линию как нож сквозь масло прошли сквозь противника, сея вокруг себя смерть и разрушения. Пленных мои капитаны не брали, на сдавшихся не обращали внимание, свою порцию огня и стали получал каждый корабль, оказавшийся в зоне действия орудий моих броненосцев. Военно-транспортные корабли моего флота и бомбардирские суда вошли в пробитую броненосцами брешь, и добили подранков, которых оставалось не особо много, да и не до боя им уже было, экипажи этих кораблей уже думали только о спасении собственных жизней.

Госпитальное судно, капитан которого непрерывно получал сигналы из форта о необходимости срочного прибытия врачей, на всех парусах гнал свой корабль через обломки и тонущих людей и успел вовремя, за что ему большая благодарность. Раненых морпехов и моряков клипера в форте было много, но особенно я переживал за Николая, который впал в беспамятство сразу же как только мои бойцы забрали у него адмирала. Особист был плох, он потерял много крови, однако всё оказалось не так страшно, как выглядело на первый взгляд. Николай был толст, и самая на мой взгляд опасная рана на животе оказалась по сути пустяковой. Багонет пробил подкожный жир и мышцы, однако жизненно важных органов не повредил. И тем не менее Колян едва не умер, так как пуля в его спине почти дошла до лёгких и осталась в теле. Кроме пули, в рану попали и обрывки одежды, а также грязь. Потребовалась срочная операция, а потом и ещё одна, когда рана воспалилась. Сейчас монах чувствовал себя уже намного лучше. Звезду Героя что ли ввести? Право слово, Коля её заслужил!

Из моих телохранителей, с которыми мы бились на крыше каземата и во дворе форта, погибло одиннадцать человек, а ранены были почти все. Моей радости не было предела, когда оказалось, что среди выживших есть и лейтенант, что так умело организовал штурм стены в самом начале боя. Он был трижды ранен и с ещё несколькими выжившими на плацу, до самого конца сражения вел огонь из мушкетов и пистолетов по неосторожно появившимся над стеной голландским солдатам. А я ведь в пылу рукопашной схватки даже не слышал выстрелов, считая, что раненых внизу уже добили голландские стрелки!

Сегодня у меня встреча с раджой Шри Вира Параккама Наринда Синха, властителем государства Канди. Я увижусь с ним лично, возле стен форта. Для переговоров, в тени векового дерева, на том месте где до недавнего времени стоял индуистский храм, разбит большой шатёр, а периметр оцеплен войсками раджи и моими морпехами. Для того, чтобы эту встречу организовать, пришлось как следует потрудится. Не доверяет раджа европейцам, и я его прекрасно понимаю, сам им теперь ни на грош не верю!

Столица Канди находится аж в ста двадцати километрах от форта. Границы островного государства прикрыты фортификационными сооружениями, на которых непрестанно несут службу бойцы раджи. Перекрыта каждая тропа, каждый ручей или река. Джунгли превращены в непроходимую полосу препятствий. Уже несколько десятилетий идёт в этих краях война.

Почти две недели мои эмиссары договаривались о встрече, заверяя раджу в наших мирных намерениях и в том, что мы голландцам совсем не друзья. Пленные кандийцы, которые обнаружились в тюрьме форта, были отпущены домой без всяких условий, и они своими глазами видели, что их недавние враги заняли их место на нарах. Я даже приказал им ещё и экскурсию устроить, что бы они и на адмирала с верёвкой на шее полюбовались, и на разбитые корабли и трупы на берегу моря, который первые дни после сражения был попросту усеян утопленниками.

Раджа то был сразу согласен поговорить, однако предлагал провести переговоры на его территории, что меня не устраивало категорически. Хватило мне и «переговоров» с голландцами, едва жив остался… И вот наконец-то все условия согласованы, сегодня я встречусь с правителем кандийцев.

— Всё проверено трижды. К каждому бойцу раджи наш человек приставлен. Если что пойдёт не так, мы их всех удавим в пару минут, только и вы уж там поосторожнее господин Виктор, раджу и его свиту мы естественно не обыскивали — в этот раз моей безопасностью озаботился лично Мур. Он теперь от меня ни на шаг не отходит. Вот и встречу раджи он контролировал лично.

— Раджу щупать не хорошо как-то, не по понятиям — согласился я, шмонать царственную особу нам никто и не позволит. Но в таких случаях всё равно надо как-то обезопасится, только вот как? Я немного задумавшись выдал — надо потом попробовать металлоискатель сварганить, вроде там всё просто устроено. Прошёл сквозь рамку, и сразу ясно, кто хороший человек, а кто редиска. Хотя на радже золота говорят навешано, как на манекене в ювелирной лавке, так что он по любому будет звенеть как первоклассница колокольчиком на плече выпускника на школьной линейке.

— Я иногда вас не понимаю господин Виктор — вздохнул Мур, он давно со мной и с ним я могу не стеснятся в выражении своих мыслей — отменяем встречу или как?

— Ни в коем случае! — замотал я головой — идём конечно!

Раджа Шри Вира Параккама Наринда Синха был довольно молод. На вскидку мужику и тридцати не дашь. Простой с виду мужик, без особых понтов. Одет он был довольно просто. Костюм раджи состоял из длинной рубашки-курты дуохромного цвета. Темно-фиолетовый атлас покрыт густым узором цвета кофе с молоком. Манжеты рукавов и ворот украшены ручной вышивкой жемчугом и драгоценными камнями. От воротника вышивка переходит на грудь. На спине на уровне лопаток также размещен вышитый декор. Курта традиционно прикрывает колени. Чтобы при этом она не мешала движению, в боковых швах предусмотрены разрезы. Роскошную рубаху оттеняют скромные брюки зауженного покроя, цвета топленого молока. Образ правителя дополняла бархатная двухцветная чалма с декором из перьев и туфли на плоской подошве из тонкой кожи с золотыми аппликациями. Скромненько так одет товарищ, но со вкусом. И не скажешь, что за сто километров по джунглям сюда добирался. Хотя, как добирался? Несли его! Раджа прибыл на переговоры в шикарных и лёгких носилках, которые на своих плечах тащили восемь огромных и волосатых мужиков, закованных в серебрянную броню как маленькие танки. На их поясах висели древние мечи, и это явно были не простые носильщики.