Объект "Убежище" (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale"

— Подождите немного, разгружу себя и выберусь, — пробормотал Илья. — Башню сплющило, она частично выход закрыла.

Минут десять напряженного ожидания, и мы полностью переключились на ту камеру, что крепилась у Ильи на левом плече.

— Ну как видно? — задал он вопрос.

— Покрутись вокруг оси, — попросил Добрыня.

Мы и до этого стояли близко к монитору, но теперь все пять человек, находящихся в дежурке, чуть лбами не сталкивались, пытаясь рассмотреть, что там снаружи.

— Ну… ядерная зима как бы присутствует, — первым оценил пейзаж Сашка. — Снег не сильно серый.

— Главное, что светло. Тучи на небе. Я ожидал худшего, — признался Михаил.

— Ветра нет, — добавил Виктор.

Изображение задрожало, и Илья предупредил, что закрепляет камеру. С ней же рядом прикрутил дозиметр. Теперь мы могли наблюдать западный склон и видеть уровень радиации. Где-то там внизу была дорога, площадка для техники и мой припаркованный автомобиль.

Илья возился возле искореженных останков вышки, а мы вовсю обсуждали увиденное. Термоядерный взрыв и волна от него шли с юга. Всё, что было на пути волны, сгорело моментально. Но на северной стороне соседней горы просматривались остовы обугленных деревьев. Мы помнили о приливной волне, которая наверняка затушила большую часть пожара.

— Не настолько там высокий радиационный фон, можно и камеры на главных воротах поставить, — предложил Сашка.

— Не факт, что фон всегда такой, — проявил скептицизм Михаил. — Ветра приносят радиацию.

— Вторую камеру закрепил, — вклинился Илья. — Видно?

— Подожди, проверяю, — передвинулся Сашка к другому монитору. — Это что у нас?

— На север развернул. Видно? — снова повторил Илья вопрос.

— Слишком задрал вверх, чуть ниже.

— Так?

— Ещё.

— Не получится. Тут с креплением проблема.

— Пусть так, — не стал настаивать Сашка.

Собственно, я и не понял, зачем ему потребовался вид на склон. На данный момент камера была нацелена на север и открывала панорамный вид.

Как долго проработают эти камеры, сложно ответить. Не настолько у них защищён корпус от радиации. А что картинка немного в серых тонах, могло быть следствием того, что стекло перед линзой специальное со свинцом.

Данила начал поторапливать Илью. Посмотрели, измерили радиацию, и хорошо. Основная задача — настройка радиосвязи. По нашим прикидкам ретранслятор на спутнике в космосе никуда не делся. Он так и должен подавать сигнал на наземные станции. Раньше мы имели спутниковую связь и была вероятность, что сможем её восстановить, несмотря на то что вышка и оборудование смяты взрывной волной. Главное, чтобы радиоволны проходили через стратосферу. Проверять и настраивать сигнал Илья будет уже непосредственно из дежурки.

— Спускаюсь, — наконец сообщил он и начал спускаться.

Со всеми переходами и посещением душа потратил он порядка четырех часов.

Первой его перехватила Алёна.

— Не свечусь и даже не описался, — отшучивался Илья. — Зря только в памперсе страдал. С меня литров пять пота сошло.

Алёна всё же взяла кровь на исследование, не озвучив никаких ограничений. Илью покормили и попытались отправить отдыхать. Куда там! Он собирался продолжить настройку.

Пока доставляли еду из столовой, прибежала Танюшка с претензиями, почему без неё, почему не позвали, она же тоже член команды! Добрыня стал что-то тихо отвечать, а меня погнали за блогершей.

— Пусть Сашка с Аллой компонуют видео для всех, а я займусь настройками, — протестовал Илья против отдыха.

Думаю, всех нас ждет сенсация и долгие споры, насколько там вообще безопасно. Самая верхняя точка горы отнюдь не показатель. Внизу радиация могла быть выше. Я примерно предполагал, какие разговоры начнутся. Люди снова вспомнят об оставшихся за пределами убежища родных и близких. Кто его знает, вдруг они приходили к воротам?

Алла профессионально и умело скомпоновала то, что передавали камеры. Для начала, конечно, героическое восхождение Ильи по тоннелю вверх. Затем она как могла приблизила изображение с той камеры, что показывала на север. Обитаемым пейзаж не выглядел. Сплошные серые и черные проплешины, а на возвышениях немного снега на пару тонов светлее. Ушла ли совсем вода или скрыта подо льдом и запорошена снегом, ответа камера не давала. Следов человеческой деятельности тоже не наблюдалось.

Нужно ли говорить, как это видео потрясло всех без исключения. Показали его после ужина, а после чуть ли не все жильцы высыпали в радиальный коридор для обсуждения и вопросов к руководству.

Добрыне пришлось «выйти в люди» с комментариями.

— Будем думать об установке камер над воротами, — заверил Добрыня. — Нет, связь ни с кем не установили. Идёт настройка оборудования. Следов выживших не видно. Искореженные предметы на западном склоне — это наши ветряки, которые использовали для получения электричества до запуска ММР. Запись будем вести круглосуточно. Об уровне радиации снаружи информация поступает два раза в день.

Мне вопросов тоже перепало. Прежде всего народ волновало: это ядерная зима или нет? По идее, конец марта, но всё ещё снег и холодно. В то же время все в курсе, что при ядерной зиме вроде как должно быть темно. Или вон те тучи уже предел для прохождения солнечного света? А это вообще-то тучи или обещанная пыль где-то в стратосфере?

— Понаблюдаем несколько дней и получим больше ответов, — заверил я. — Илья гарантирует сто часов работы камер. Но скорее всего дольше. Сами видели, что радиации невысокая.

По словам Сашки, Илья всё же ушёл спать к середине ночи. Устал он после такого сложного подъёма. Записи с камер не прерывали, но ночью они добросовестно транслировали абсолютную темень. Ни одного отблеска света. Днём был тот же унылый пейзаж. Разе что ветер усилился.

— Не сдует ли камеры? — обеспокоился я, слыша приглушённое завывание ветра.

— Далеко не унесёт, — оптимистично пообещал Илья. — Она на кабеле. Паршиво, что этот ветер вносит помехи в радиосигнал.

— Радиация уже два зиверта, — заметил я.

— Оно и понятно, что ветром приносит всякую дрянь, — кивнул Илья.

Отвлекать его от работы я не стал. У меня своих дел предостаточно. Итак, считай, весь предыдущий день в дежурке просидел. А у нас там всякое разное цвести начало. Марк Игоревич переживал, хватит ли пчёлам питания?

Прервал мою работу срочный вызов от Сашки по рации. Я помчался обратно с минус седьмого этажа с самыми нехорошими предчувствиями. Мало ли что там ещё могло случиться? Примчался в диспетчерскую и поймал на себе недоуменные взгляды молодых Сашкиных помощников.

— Вас в дежурку вызвали, — сообщили ребята.

В дежурку я заходил уже немного успокоившийся. Насочинял себе невесть что. Наверняка какие-то интересные новости появились. Потому меня и позвали.

Довольные улыбки парней подверждали мои догадки.

— Смотри, — включили мне запись.

Вначале там долго что-то рябило. Потом хрипело, а на горизонтальных полосах изображения начало что-то проступать.

—…хррр… космонавт… Алексей Тишинин снова на связи с теми, кто выжил… хррр… ш-ш-ш… международной космической станции…

Илья поставил на паузу.

— Короче, рассказываю, чтобы ты не напрягался. Удалось не только поймать сигнал. Скоро всем объявим. Мы реально смогли связаться с МКС!

Глава 14

Наша радость в связи с тем, что мы связались с космонавтом, была понятна. А у него дела обстояли не так хорошо, как виделось с Земли. Пусть космонавты на МКС безопасно пересидели глобальный ядерный конфликт, но возвращаться им некуда. Станция без коррекции орбиты медленно снижается и спустя какое-то время рухнет на землю. Высоту в четыреста километров (или около того) поддерживали грузовые корабли за счёт своего топлива, а команды давали из центра управления. Ни того, ни другого, похоже, уже нет. Вроде есть неустойчивая связь с Плесецком, но и там ничем не могут помочь.

В среднем космическая станция опускается где-то на сто метров в сутки. Не так-то и быстро, если подумать. До того момента, как она приблизится к отметке ста километров и начнет гореть в атмосфере, пройдёт прилично времени. Но гораздо раньше закончатся запасы всего необходимого для жизни человека.