Сергей Годына - Последний парад наступает! Наша победа при Цусиме
Долгий и муторный путь вокруг Японии не был наполнен какими‑то запоминающимися событиями. Наш курс был проложен таким образом, чтобы проходить мимо японских портов в темное время суток. Отряд следовал на среднем удалении от береговой полосы страны восходящего солнца в ста — ста пятидесяти милях. Так как наши корабли были буквально завалены углем, то бункеровка нам пока не требовалась, и мы полагали, что ближайшая загрузка угля будет на Сахалине в Корсаковском посту. Несколько раз нам попадались коммерческие пароходы, на досмотр которых тут же отправлялся один из наших крейсеров. Два транспортных судна были потоплены, а еще два Небогатов топить не решился, так как их груз представлял из себя исключительную ценность. Первый американский транспортник названия которого я не запомнил вез рельсы, шпалы и различное железнодорожное оборудование и несколько локомотивов. Как нам позже разъяснил капитан, Рожественский на одном из советов дал строгий приказ все пароходы с железнодорожным имуществом не топить, а захватывать и конвоировать во Владивосток. Вторым же был немецкий транспортный пароход «Брауншвейг», который вез в Японию три тысячи пятьсот тонн превосходного угля марки Кардиф, и топить его было бы просто глупо. Всего же нашей эскадрой за время путешествия вокруг Японии было досмотрено шестнадцать пароходов, два из которых мы потопили, а еще два были захвачены.
Но каково же было наше удивление, когда выяснилось, что мы идем во Владивосток не проливом Лаперуза, а малоизведанным путем между северными островами Курильской гряды Парамушир и Онекотан, а затем вокруг Сахалина Татарским проливом. Все офицеры отлично понимали, что угля нам хватает буквально впритык, и теперь все будет зависеть от действий каждого члена экипажа, ибо обратной дороги у нас нет. Со всеми матросами была проведена разъяснительная беседа. С этого дня начались постоянные погрузки угля прямо в море. Они происходили по ночам, если позволяла погода. В первую очередь мы разгружали захваченный нами немецкий транспорт. Как позже пояснил наш командир, Небогатов собирался после полной разгрузки затопить этот угольщик. Наши матросы еще были вынуждены возить уголь и на американский пароход, у которого запасы топлива не были рассчитаны на такой длинный путь.
На тринадцатый день пути после расставания с основными силами эскадры мы достигли наконец Курильского острова Онекотан. Погода стояла достаточно туманная, и видимость не превышала сорока кабельтовых. Хотя как поговаривали другие офицеры, видимость для здешних мест вполне хорошая. После полудня наша радиотелеграфная станция стала принимать сигналы, и напряженность на корабле резко возросла. Но спустя уже пол часа стало ясно, что это сигналы отправляются одним из наших пароходов, так как текст этих радиограмм можно было разобрать лишь с помощью двухфлажного кода, используемого в русском флоте. Но командир нашего броненосца Мануил Васильевич Озеров не в какую не хотел верить что это свои, и полагал, что телеграфируют японцы. На «Сисое» на всякий случай сыграли боевую тревогу, и мы все разошлись по своим боевым постам. Но спустя еще два с половиной часа из тумана показался силуэт парохода средних размеров, в котором чуть позже мы опознали Владивостокский транспорт «Монгугай». С его помощью нам предстояло преодолеть остаток пути до русского порта.
Достигнув северной оконечности Сахалина наша эскадра вошла в небольшую бухту расположенную в Северном заливе, куда командующий Владивостокскими крейсерами адмирал Йессен предусмотрительно согнал несколько угольных пароходов. Теперь нехватка угля нам не грозила. Наши корабли проводили бункеровку в течении двух дней, после чего эскадра вновь двинулась в путь. Нам предстоял предпоследний, и весьма опасный отрезок нашего путешествия.
Дело в том, что самое узкое место в Татарском проливе — это пролив Невельского. Глубины в нем не превышают 7,2 метров, и это создает определенные трудности. Наши вспомогательные крейсера проводить этим проливом не стали, и они еще на десятый день после разделения эскадры покинули наш отряд. Куда они направились мне неизвестно. Поэтому самые большие сложности при прохождении мелководного пролива должны были возникнуть с проводом через него «Николая I» и нашего «Сисоя Великого» имевших наибольшую осадку. Такие крупные суда через Татарский пролив еще ни когда не проходили.
К нашему превеликому удивлению начальник ближайшего русского порта — Николаевска сумел хорошо подготовиться к нашему прибытию. С помощью десятка малых и устарелых миноносцев, бывших у него в подчинении он поставил большое количество вешек на фарватере, и провел тральные работы. К нашему удивлению оказалось, что японцы минировали и эти воды. Как нам сообщил первый подошедший миноносец, по ту сторону пролива нас ждут Владивостокские крейсера с адмиралом Йессеном во главе. Так что форсировав пролив можно было рассчитывать на поддержку двух мощных броненосных крейсеров.
Первыми прошли через узости наши миноносцы, заодно еще раз основательно протралив фарватер. За ними на следующий день, выждав прилива, один за другим пошли транспортные пароходы. В следующий прилив должны были двинуться наши броненосцы береговой обороны, но наши планы сорвал туман. Целых пять дней мы выжидали, пока навигационные условия позволят нам совершить переход. Уголь в наших трюмах стремительно таял, и многие офицеры уже заметно нервничали. И вот спустя пять долгих суток наконец туман немного отступил, и наши небольшие броненосцы тронулись в путь. Один за другим с часовым интервалом они растворялись в утренней дымке. Спустя несколько часов с того конца пролива пришла ободряющая радиограмма, сообщившая что все дошли успешно.
Теперь дело было за нашими двумя самыми крупными броненосцами. Первым ушел «Николай I». Думаю нужно отметить тот факт, что мы за время вынужденного простоя успели капитально разгрузить наши корабли, сняв с них все лишнее, включая боекомплект. Еаш флагманский броненосец прошел вполне успешно, несмотря на сгущающийся туман.
А вот «Сисою» пришлось ждать улучшения видимости еще трое суток. Едва развиднелось, благо был как раз почти самый пик прилива, мы тронулись в путь. Трижды за все время следования проливом Невельского мы чувствовали, как корабль буквально скребся днищем о морское дно, но каждый раз это оканчивалось успешно, и на мель мы так и не сели. Едва выйдя из пролива мы тут же попали в тесные объятия наших транспортов, и тут же началась очередная бункеровка. Одновременно с бункеровкой на наш броненосец передавались ранее снятые с него предметы, и заново грузился боекомплект. Трое суток кипела не простая работа. Немного поодаль от нас вольготно покачивались на волнах два стремительных силуэта, принадлежавших «России» и «Громобою».
Теперь руководство эскадрой принял на себя адмирал Йессен. Для начала несколько транспортов, включая нашего старого знакомого «Монгугай», и оставшийся по ту сторону пролива «Иртыш» получили от адмирала особое задание, и эскадра дальше пошла без них. Миноносцы же наши были отпущены в самостоятельное плавание. Как нам рассказал офицер из штаба Йессена они должны были на большой скорости идти в бухту Америка, где их ждал уголь, добытый в Сучанском месторождении. После бункеровки им предстояло на максимальной скорости совершить прорыв во Владивосток самостоятельно. Этот же офицер мне поведал, что в этой бухте собрано несколько большее количество угля, и любой из наших отставших или потерявшихся кораблей сможет в случае опасности укрыться там. Наш офицерский совет в целом остался доволен принятыми Йессеном мерами. В случае неудачного боя, или обнаружения японцами наш адмирал так же планировал отойти в бухту Америка.
Дальнейшее следование нашей эскадры из‑за постоянного тумана было сопряжено с большим риском навигационных аварий. Туман стоял постоянный, и то сгущался до того, что видимость падала до двух кабельтовых, а то и ниже, то немного рассеивался, но и тогда видимость редко превышала две с половиной мили. Пока мы плыли в водах, в которых появление японцев было маловероятным Йессен разрешил пользоваться радиосвязью вместо флажных сигналов, а так же мы активно пользовались ракетами и прожекторами. Но все равно то одно, то другое судно регулярно отставало от эскадры, и тогда нам приходилось стопорить ход, а «Донской» с «Мономахом» отправлялись на поиски пропавшего. Благодаря энергичным мерам проводимых адмиралом Йессеном нам удалось избежать столкновений наших кораблей.
По мере приближения к Владивостоку туман становился все слабее, и мы наконец‑то набрали положенный нам восьмиузловый ход. Но так как у командующего был свой график движения, то в предпоследний день путешествия мы скинули скорость, а затем и вовсе застопорили машины и приступили к заключительной бункеровке. Радиостанции на наших кораблях то и дело улавливали отдаленные разговоры японцев. Я отлично себе представлял, что сейчас должен чувствовать адмирал Того, который потерял русскую эскадру. Ведь он ну никак не рассчитывал, что мы совершим настолько длительный переход, и наверняка полагал, что наша эскадра укрылась где‑нибудь во французском Индокитае. Но все равно подходы к Владивостоку японцы сторожили, видимо надеясь поймать нас на выходе из пролива Лаперуза.
