Анатолий Гончар - ХМАРА
Трактир "У Якова", временно оккупированный нашей славной троицей, превратился в штаб "революционного восстания". С утра поразогнав пьяниц, завалившихся сюда в надежде опохмелиться, я занял самый большой стол ,и под косые взгляды хозяина, расстелив на нем кусок пергамента, принялся "издавать" законы. А так как все должно было выглядеть не столько грамотно ,сколь по- аристократически солидно, угробил я на написание свода указов не один час. Первый пункт "меморандума" гласил:
Высочайшим повелением сего месяца, сего дня приказываю-повелеваю:
1. Создать войско образца и подобия военного, состоящее из роты пехотной (одна), комплектованной из трех взводов, на категории делящихся:
Первая. Ратники-рукопашники - два взвода;
Вторая. Стрелки-лучники - один взвод.
Дополнительно иметь:
два отделения кавалерии по десять человек в каждом;
одну разведывательную группу для выполнения специальных государственных заданий;
один учебный взвод для пущего воспитания боевых качеств;
одно вспомогательное отделение, как-то для: постирки, чистки обмундирования, ремонта оружия и снаряжения, так же приготовления пищи обильной и славной.
По сему повелеваю: Армии Трехмухинска быть!
О приеме на службу и назначении на должности будет оглашено дополнительно. Оклад назначается от полезности.
Примечание: до вступления в силу данного Указа старая стража от исполнения своих служебных обязанностей не освобождается. Службу караульную вести, как и положено. Окромя того из людей знающих (опытных) следопытству и скрытности обученных, отрядить отряд конный в разъезд-дозор на подступах городских для оберега и наблюдения тайного. Дабы ни один враг конный ли, пеший ли в наш город незамеченным не прокрался.
2. В десятидневный срок назначенным главам ремесленнических цехов представить на моё рассмотрение предложения по налаживаю и реорганизации производства (доклад о новшествах, кои у кого имеются), количестве производимого товара, пути его сбыта и потребления.
3. Назначенному мной магистрату организовать проведение культурного досуга и отдыха населения в выходные и праздничные дни, рассмотреть меры по организации спортивных праздников (забег на пять тысяч метров) и прогулку на природу (попутно можно и лес заготовить).
4. Магистрату в недельный срок провести перепись населения, как то: сколь лет, мужеска или женска полу, род занятий, работает где али нет, какими ремеслами владеет. Какой доход имеет...
Поскриптум: за неисполнение в срок наказание в виде прилюдной порки розгами на площади.
И.О. градоначальника Н.М. Хмара, прапорщик Российской Армии.
Перечитав написанное, я едва не умер от чувства стыда и смеха, посетивших меня одновременно. Половина написанного была маразмом (по стилю написания), а половина плагиатом армейского расписания выходного дня. Как говорится, стереотип- он и в Африке стереотип. Немного подумав, я почеркал эту самую половину, оставив нетронутыми лишь первый и последний пункты. Остальное я решил довести вечером в устной беседе, но для точности исполнения дав им под Указ запись в части их касающейся.
Дядя Яша никак не мог определиться в своих чувствах. Выражение его лица менялось каждую минуту. То его лик озарял свет эпохального события - истории, творящейся в его скромном трактире, и тогда его щеки раздувались от гордости. То он останавливался и глядел на накрытые столы с выражением величайшей скорби - в эти мгновения Яков Моисеевич подсчитывал ущерб. Убытки, которые он терпел от нашего присутствия, по моим скромным подсчетам, были вполне сопоставимы с суммой, переплаченной мной во время прошлого нашего визита. Ну, если мы чуть больше и съели, то лишь на самую малость. Совесть меня не мучила. Я был уверен, что за те годы, что стояла здесь его третьеразрядная забегаловка, он обчистил карманы не одного бедного путника. И прежде чем вернуться в прежние товарно-денежные отношения, я намеревался погостить у него достаточно, чтобы вернуть себе все убытки трижды.
Итак, за столами восседала довольно разношерстная компания. Во главе стола- я, собственной персоной. По правую руку- довольный до нельзя подбоченился Феофан (один из моих "гвардейцев", тот самый дородный детина ,что так невежливо встретил нас у ворот), назначенный мной временно исполняющим обязанности главы городской стражи. На нем была новая просторная рубаха зеленого цвета, такие же зеленые шаровары, заправленные в новенькие хромовые сапоги. Поверх рубахи блистала всё та же старая кольчужка. Только едва ли кто признал бы в ней тот самый ржавый кусок металла, что красовался на Феофане еще сутки назад. Отчищенная, отремонтированная лучшим оружейником города, она казалось совсем новой. Сам оружейник, худосочный, с небольшими залысинами, горожанин Михайло Осипович, скромно восседал в углу и с откровенной гордостью нет-нет, да и бросал взгляды на плоды своего труда. Подле него, подобно скале возвышаясь над заседающими и явно стесняясь своего гигантского роста, сутулился представитель кожевников, молодой (нет и тридцати), но всеми уважаемый Всеволод Эладович. От цеха гончаров присутствовал почтенный дед Леша, в свои восемьдесят лет всё ещё непревзойденный мастер изготовления горшков и плошек. Плотник Игнат, весельчак и балагур, сидел напротив Всеволода и весело подтрунивал над его ростом. Представитель виноделов, толстый, веснушчатый, с рыжими волосами мужик, слегка (как и положено представителю его профессии) уже предавшийся Бахусу, восседал чуть в стороне от стола на маленьком резном стульчике, едва вмешавшем его заднюю точку опоры. Слева от меня ёрзал на скамье, протирая портки, вчерашний глава города, а ныне разжалованный и принявший в своё ведение управление делами Илларион. Купцы прислали сразу двоих, объяснив своё решение невозможностью определить лучшего и более уважаемого. Были здесь и представители других профессий: портные, трактирщики, ткачи и так далее. Всего за столом у дяди Яши собралось человек двадцать. Прежде чем начать говорить самому, я терпеливо выслушал каждого готового высказаться. Кто-то говорил больше, кто-то меньше, кто-то по существу, кто-то просто трепался. Илларион выступал долго и бессвязно, ничего толкового от бывшего магистра я не услышал.А вот Всеволод Эладович меня искренне порадовал, его мысли во многом совпали с моими. Оказывается, не мне одному хотелось перемен в этом захолустном городочке. Последним же выступил оружейник Михайло Осипович, высказался он коротко, но по существу. Его "доклад" изобиловал цифрами, и некоторые места из этой речи мне даже пришлось записать, особенно в части касающейся количества металла в пудах, наличествующих в городе, его доставки и мена, возможностях производства и способах налаживания нового способа ковки. Представитель весьма преуспевающей гильдии портных и скорняжных дел мастер Борис Глебович Курдюков не сказал ничего путного, только жаловался и всё норовил подсунуть мне какую-то бумаженцию на подпись. В конце концов он так мне надоел, что пришлось пригрозить ему, если не уймётся, дыбой. Портные же стали и первыми, кого коснулась тяжкая длань военного времени. Я не стал ничего экспроприировать, а просто возложил на их плечи первый военный заказ: одеть в военную форму сто персон. Мной было определенно в месячный срок пошить по три вида одежд на каждого. Первая: полевая - для выхода на учения и занятия по боевой подготовке; вторая: повседневная - для несения службы в карауле и хождения в городе; третья: боевая, пошитая из прочной буйволовой кожи, коей, как мне было известно, в городе недостатка не было. Для спецгруппы предполагалась своя специальная форма с элементами повышенной маскировки. Этими-то тремя видами формы я пока решил и ограничиться, разговор о парадном мундире, в виду скудности бюджета, пока отложив на более славные времена. Начать пошив следовало с одежды боевого фасона. Красильщикам и ткачам вменялось в трехдневный срок поставить нужное количество ткани указанной расцветки, а кожевникам хорошо выделанные буйволовые (бычьи) кожи. Кольчуги, мечи и наконечники для стрел предстояло выковать оружейникам. И если с изготовлением мечей и наконечников, кажется, проблем не возникало, то с кольчугами и латами дело обстояло никак. В городе попросту не было достаточного количества металла ,чтобы начать их производство. Да и мастеров, умеющих "разговаривать" с раскаленным металлом, было недостаточно. Почти все кузнецы- умельцы были либо совсем старыми, либо их возраст давно подходил к пенсионному. В такой ситуации на первое место выходил извечный вопрос кадров. Невольно вспомнился практик марксизма-коммунизма со своим знаменитым тезисом "Кадры решают всё". Не долго думая, я добавил еще один пунктик в сборник моих указов: "Мастеровым и ремесленным людям иметь в обучении не менее одного ученика, премудростям своим обучаемого".
