Константин Калбанов - Росич ч 1(Концерн)
— Правильно мыслите. Это побережье Охотского моря, Гижигинская губа, если это Вам о чем-то говорит.
— Говорит. И что мы будем здесь искать? — Недоверчиво поинтересовался ссыльный.
— Золото.
— Доводилось мне слышать о Колымском золоте, но до Колымы отсюда далековато, я бы даже сказал очень. Судя по вашим словам, мы сейчас где-то на границе с Камчаткой.
— Все верно, и до Чукотки рукой подать. Ну чего приуныли, орлы! Места глухие, то верно, но как говорится поезд ушел! Конечная!
— А можа, ну его к лешему?! Вертай взад! — около десятка человек одобрительно загудели, поддерживая эти слова.
— Вот сейчас все бросим, и только тебя слушать и будем. — Осадил крикуна Варлам.
И чего он не отсеял этого щербатого, вон еще не высадились, а он уже пытается мутить. Да чего там непонятного, захотелось ему осадить мужичка, вот и взял. А потом, за ним больше десятка людей тянулось, не хотелось затягивать время. Ну да не беда, был бы человек, а осадить всегда успеть можно.
Люди которые хотели было поддержать ропот, благоразумно замолчали, те кто уже поддержал, тоже поспешили замолчать и податься за спины других. А что было делать, если на палубе, рядом с Антоном Сергеевичем, появились люди с оружием в руках, да на боку у каждого по револьверу, а ну как шмалять начнут.
— А говорили без конвоиров? Выходит каторга?
— Дурак ты, и уши у тебя холодные. — Озорно улыбнувшись, парировал Варлам. — А если тебе тигр или мишка хозяйство захочет отгрызть, что палкой отмахиваться станешь? — Послышались смешки, обстановка разряжалась. Загромыхал якорь. До берега рукой подать. — В общем так, мужики.
— Мы те не мужики. Ты свои деловые ухватки-то брось. — Щербатый все не унимался, хотя и остался в одиночестве.
— Лады. — Легко согласился Варлам. — В общем так, мужики и бабы… — Толпа сгрудившаяся на палубе грохнула дружным хохотом, щербатый густо покраснел, несмотря на смуглое продубевшее лицо. — Ну все, хватит. — Отсмеявшись и утирая слезы продолжил Варлам. — Сейчас боцман и команда начнет объяснять, как и что выгружать, в первую очередь. Все. Начинаем отрабатывать жалование.
На стоянке шхуны оставили только десяток человек, и двоих из десятка Семена. Да, эти люди теперь были заботой и ответственностью Гаврилова, все они пока входили в так называемую службу безопасности. В дальнейшем Антон планировал расширить эту службу, ну не нравились ему местные нравы выдавать все на гора, без какой-либо секретности, что тут поделаешь. Кто же из этого десятка останется в подчинении у Гаврилова, а кто пойдет по другой линии, покажет время и способности каждого из них.
Пока основная масса будет двигаться вверх по реке, оставшиеся продолжат разгрузку. Так что к возвращению лошадей шхуны здесь скорее всего не будет, она вернется только в конце августа, чтобы забрать людей, тех кто отправится на большую землю.
Грунт в основном был каменистый, и хотя путь вдоль реки не отличался труднопроходимостью, идти было все же тяжело. Лошади и люди постоянно выискивали опору, чтобы поудобнее поставить ногу, получить травму никому не улыбалось. Разговоры постепенно стихли. Несмотря на наличие лошадей, каждый нес какой ни будь груз, правда Семен проследил чтобы каждый нес не больше полутора пудов, казалось бы немного, но это только первую версту, потом эта поклажа должна была становиться все более и более тяжелой. Но люди не роптали, в особенности тогда, когда увидели, что поблажек нет никому, даже Антон Сергеевич и худосочный, пропитого вида мужик в тужурке с эмблемами горного инженера и тот тащил свой мешок с поклажей. Доктора чаша сия так же не минула. Так что все по честному, здесь иначе и нельзя.
Люди с оружием заняли позиции как в голове и хвосте, колонны, так и по бокам, но недоверчивые взгляды вскоре сменились прибаутками и подначками, так как рабочие увидели, что вооруженная охрана все же не столько смотрит на них, сколько внимательно осматривается по сторонам, словно и впрямь ожидает нападения разъяренного мишки. Да и мудрено было уследить за людьми двигающимися в таком порядке.
— Как Семен, места не узнаешь? — Уже ближе к вечеру поинтересовался Антон.
— Есть что-то знакомое. Но Прииск я сразу узнаю, не переживай. Там горушка приметная есть.
К приметной горушке подошли только на исходе дня. Объявили привал. Затрещали ломаемые сучья, заполыхали костры, на треноги взгромоздились котлы. Люди готовили горячую пищу, на дневном привале обходились консервами. Опять же тепло нужно, по ночам дело до заморозков доходило, да и днем не больше шести градусов тепла, но когда двигаешься, то это не так ощущается, даже наоборот, радуешься, что солнышко не лютует, а вот как остановишься…
— Здесь это командир. Точно тебе говорю.
— Лады. Глеб Георгиевич.
— Слушаю вас, Антон Сергеевич. — Отдуваясь и утирая обильный пот, к ним подошел горный инженер, а что вы хотите от человека злоупотребляющего горячительным.
— Вот Семен Андреевич говорит, что вроде то самое место и есть.
— Мне прямо сейчас приступать?
— Ну, до темноты время пока есть. Так почему бы не попробовать. Если нужны помощники…
— Да какие там помощники, — отмахнулся инженер. — Сам управлюсь.
Вечером подсев к костерку, за которым коротали время, а заодно и ужинали Песчанин и Гаврилов, подсел сильно озябший Задорнов. Кряхтя словно старик, он опустился на сложенный в несколько раз брезент, сидеть на голых камнях не рекомендовалось даже днем, что уж говорить, если солнце село, и температура начала резко падать. Друзья молча смотрели на инженера, словно ожидая приговора, а тот протянул озябшие трясущиеся руки к огню, подержал так несколько секунд, потом его всего передернуло от озноба.
— Брр. И как только люди будут работать в таких условиях. Пожалуй, что доктор ошибся, они тут ни то, что поправятся, а последнее здоровье оставят.
— Глеб Георгиевич, если я правильно вас понимаю, то людям все же придется работать именно здесь.
— Правильно понимаете, Антон Сергеевич. Не знаю Семен Андреевич, откуда у вас информация о золоте на этой неприметной речушке, но оно здесь есть. И много, должен вам заметить.
С этими словами, инженер извлек из кармана кисет и высыпал на ладонь несколько зеленоватых зерен, размеры которых разнились от спичечной головки, до лесного ореха. При этом Задорнов победно улыбался, словно это он сам, а не по наводке посторонних обнаружил это богатство.
— Это золото? — Поинтересовался Антон, в голосе его звучало ничем не прикрытое разочарование. Ничего особенного, невзрачные зерна, к тому же ничуть не желтого цвета. Попадись они ему, то ни за что не подумал бы, что это золото.
— Оно самое, можете не сомневаться.
— Значит так Семен. Завтра начинаете подыскивать удобное место для постоянного лагеря.
— Без проблем. Все необходимое имеется, так что уже к вечеру палаточный городок будет стоять.
— Глеб Георгиевич, сколько людей вам потребуется.
— Завтра будет достаточно дюжины. Начнем бить шурфы. Три на этом берегу и три на том. Отработаем этот участок, а послезавтра двинемся вверх по течению. Нужно будет определить место с наибольшим содержанием золота, а уж потом можно будет заняться установкой промывочной колоды.
— Сделаем по-другому. Завтра вы получите сразу две дюжины человек и отработаете сразу два участка. Как Семен?
— Ничего критичного. Людей в избытке, справлюсь.
— Но, Антон Сергеевич, так не делается.
— Как, Глеб Георгиевич?
— Вы вообще все делаете неправильно. Сначала нужно провести изыскания, обозначить границы участков, выявить наиболее перспективные места для добычи. Вы же сразу набрали целую прорву народа, даже не зная того, есть ли здесь золотые россыпи. Теперь собираетесь разворачивать постоянный лагерь, едва только нашли первые крупицы, а ведь может оказаться, что основная жила выше по течению, а эти самородки просто принесены течением.
Антон внимательно выслушал слова инженера, а затем вопросительно взглянул на Гаврилова. Тот еще раз огляделся, хотя, что он хотел рассмотреть в непроглядной ночи, уже поглотившей окрестности, было не понятно. Более или менее, что-то было еще видно в пределах лагеря, благодаря кострам, дальше стояла непроглядная темень. Но как видно, Семен хотел только показать, что все уже осмотрено самым внимательным образом. После этой демонстрации, Гризли посмотрел на Песчанина и медленно закрыл глаза, словно подтверждая ранее сказанное.
— Глеб Георгиевич, обследуете этот участок и выше по течению. Все понимаю и все принимаю, но давайте вы сделаете так, как решил я.
— Хорошо. В конце концов, вы начальник партии.
— Вот и ладушки. А сейчас, ужинать и спать.
Утро огласилось непривычным для этих мест многоголосием, стуком топоров, ржанием лошадей и вообще много еще чем. Суровая природа, сурового края с неодобрением взирала грубое попрание веками устоявшегося порядка, но как видно эти наглые муравьи добрались и досюда. Что-то будет? Время покажет, оно и покажет и расставит все по своим местам.
