Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
Авиация не осталась в стороне от происходящих событий. Косяки скоростных бомбардировщиков сто пятидесятого и тридцать восьмого бомбардировочных авиаполков под прикрытием истребителей потянулись в сторону Баян-Цагана, огнедышащего, словно внезапно проснувшийся вулкан. За два дня они вывалили на гору шесть тысяч авиабомб, перемешав японские позиции с землей. В ходе воздушных боев самураи потеряли одиннадцать истребителей. Но и советские пилоты заплатили кровавую дань прожорливому Аресу. Было сбито десять СБ и один И-16.
Жуков к боевым потерям относился спокойно. Если задача выполнена, то потери оправданы. А если не выполнена, то собственная голова с плеч! И тогда, не все ли равно, сколько полегло бойцов в кровавом бою! Рискуя своей жизнью, он получал право и чужие не жалеть. Задача перед ним была поставлена ясная. И он выполнит ее л ю б о й ценой. Впрочем, ненужных, в его понимании, потерь Жуков, как рачительный хозяин, избегал. Война – предприятие очень дорогостоящее! И не стоит пускать по ветру драгоценные ресурсы без всякого толку! Они могут еще пригодиться…
В этот длинный, полный событий день Владимир сбил своего пятого самурая. И по всем понятиям стал настоящим а с о м!
С самого рассвета со стороны Халхин-Гола раздавался непрерывный гул. Громыхало и бубухало, как в грозу. С четырех часов утра эскадрильи СБ одна за другой потянулись к горе Баян-Цаган и к переправам через реку.
Майор Кравченко крутанул рукоятку полевого телефона и связался с полковником Гусевым:
— Разрешите сходить в гости, товарищ полковник! Тут совсем недалеко, сто шагов… И знакомые давно ждут!
— Разрешаю! Желаю удачи!
В шесть утра все пять эскадрилий двадцать второго авиаполка одна за другой поднялись в воздух и в полном составе двинулись в Маньчжурию. Они шли двумя эшелонами. Один – ведущий, другой – прикрывающий. Семьдесят восемь самолетов!
За звеном управления, с командиром во главе, двумя девятками в клиньях звеньев летела "пушечная" эскадрилья капитана Степанова…
Владимир, как всегда, шел правым ведомым у комзвена Пьянкова. Больше он его в бою не терял. То ли Александр стал поспокойнее, то ли Владимир набрался опыта. Но от командирского хвоста он уже не отрывался.
План был таков – четыре эскадрильи производят штурмовку самурайского аэродрома, а одна остается наверху на тот случай, если противник вызовет помощь.
Увидев стоянки со стоящими в один ряд, как на смотру, серебристыми самолетами с красными кругами на крыльях, Кравченко покачал крыльями. "Делай, как я!" И перешел в атаку. Вслед за ним опустили носы и вошли в пике остальные. Рев моторов, грохот пушек и пулеметов разорвал утреннюю зыбкую тишину.
Один вражеский истребитель попытался взлететь, но угодил под прицельную очередь младшего лейтенанта Пономарева. Пушечные снаряды практически отпилили ему крыло. Самурая крутануло, и он врезался в землю. И тут же рванули баки.
Когда Владимир, сделав боевой разворот, пошел на второй заход, его крестник огромным сигнальным костром, указывал направление атаки.
Сделав три захода и отведя душу, как следует, полк ушел домой…
Пока шла заправка машин горючим и боезапасом, поступил приказ вылететь в район горы Баян-Цаган. Сначала вылетело три эскадрильи. А затем было приказано поднять и остальные. Владимир был во второй группе и в воздушном бою не участвовал, потому что Кравченко, увидев, что над Баян-Цаганом справляются и без них, решил проштурмовать еще один самурайский аэродром, что и проделал с большим блеском.
Во время обеда снова взлетела красная ракета, и летчики прямо из-за стола разбежались по машинам. К аэродрому стремительно приближались вражеские самолеты. Коварные самураи нанесли ответный визит прямо в обед, надеясь, советские пилоты, набив желудки красной икрой, разлягутся в теньке и заснут. Но этот расчет не оправдался…
Младший лейтенант Пономарев шел в лобовую атаку. Длится такая атака секунды, но отнимает годы жизни. Или саму жизнь…
Самурай открыл огонь первым. Пулеметная трасса выгнулась вниз, чуть-чуть не дотянувшись до Пономаревского "ишачка". Он пригнулся к прицелу, укрывшись за широким лбом своего ястребка, и нажал на гашетку. Один из его снарядов врезался прямо в двигатель самурая, выбив пламя из-под капота. Винт у него сразу остановился.
Владимир отвернул от клюнувшего носом японского истребителя и сделал боевой разворот. Он быстро догнал планирующего врага и ударил по нему из всех стволов. От самурая полетела труха и куски обшивки. Эти пушки были просто чудо как хороши! Снарядов бы побольше! Впрочем, и одной очереди хватило… Серебристая машина качнулась и посыпалась вниз, беспорядочно крутясь и переворачиваясь…
Это был его пятый сбитый л и ч н о! И второй за сегодня!
А всего в этот день младший лейтенант Пономарев сделал семь боевых вылетов. Когда он приземлился в очередной раз, в голове гудело, во рту пересохло, руки повисли. Подняться и вылезти из кабины, попросту не было сил. Владимир героическим усилием воли все-таки заставил себя это сделать и тут же свалился на траву, откинув в стороны ноющие руки…
Майор Кравченко тоже устал. Но все-таки обошел стоянки. И не зря! На одной из них он увидел изрешеченный "ишачок". Обошел его со всех сторон, прищурился как бы прицеливаясь, а потом приказал собрать возле поврежденной машины летчиков.
— Прошу всех поближе, — сказал он, когда все собрались. Посмотрел на них строго, а потом улыбнулся. — Ну, во первых строках, я должен вам передать благодарность от командования и наземных войск за отличное прикрытие поля боя! Наступление самураев остановлено. В том числе и благодаря вашим штурмовым ударам по переправам! В воздухе и на земле уничтожено более тридцати самолетов противника! Наши потери – всего один истребитель.
Летчики заулыбались, довольные. Но у Кравченко было что сказать не только во-первых, но и во-вторых:
— А теперь обратите внимание сюда, — улыбка соскользнула с лица комполка. Он показал на дырявый "ишачок". — Этот самолет тоже мог бы сейчас догорать в степи… Шестьдесят две пробоины! А некоторые этим еще и гордятся! — он строго взглянул на летчика Проценко, хозяина злополучного истребителя. — Считают эти дырки доказательством храбрости. А вы взгляните на входные и выходные отверстия… О чем они говорят? Самурай дал две длинные очереди сзади. Стало быть, этот горе-пилот зевнул! Проглядел противника! А по глупости погибнуть – честь невелика!
Летчики потупились… Прав Кравченко. Чем тут хвалиться!
— Анализ потерь говорит, что в большинстве случаев истребителей бьют на зевках. Благодарите Поликарпова, что он сделал такой самолет, который и пули не берут! — Майор обошел самолет. — Смотрите, плоскости и фюзеляж как решето, а стоит заклеить дырки, и машина снова готова в бой! Если бы так досталось самураю, от него бы и мокрого места не осталось, хоть он и металлический, а наш "ишачок" деревянный. При таком мощном вооружении, которое имеют "пушечные" И-шестнадцатые, вам придется частенько летать на штурмовки, действовать возле земли… Все вы знаете, что у японских истребителей при лучшей маневренности скорость у земли немного меньше. Но не настолько, чтобы уйти от огня зашедшего в хвост самурая, если лететь по прямой! Поэтому за несколько секунд он успеет всадить в вас весь свой боекомплект. Вывод. Надо и на малой высоте, хотя это и нелегко, сочетать скорость и маневр!
Потом Кравченко подробно рассказал о способах атаки наземных целей, о тактических приемах, повышающих эффективность огня. Ответил на множество вопросов. Говорил он неторопливо, словно размышляя вслух. Приводил яркие, запоминающиеся примеры, активно жестикулируя и показывая ладонями положение самолетов в различных ситуациях.
Владимир слушал комполка и вдруг поймал себя на мысли, насколько все-таки велика дистанция между тем опытом, которым владеет Кравченко, и тем, что успел усвоить он сам. А ведь тот был старше его всего-то на пять с чем-то лет! Но каких…
Ночью четвертого июля комкор Смушкевич отправил телеграмму наркому обороны Маршалу Советского Союза Ворошилову: "Истребительный полк, командир которого Герой Советского Союза Кравченко, провел третьего июля два налета на передовые аэродромы противника и два воздушных боя: один над фронтом, второй при налете у себя над аэродромом. Уничтожено тридцать два неприятельских истребителя. Потерян один наш летчик, о чем считаю нужным Вам доложить".
Контрудар советско-монгольских частей увенчался успехом. На третьи сутки сражения, противник отступил, оставив на поле боя под Баян-Цаганом почти тысячу убитых солдат и офицеров.
Вскоре пятьдесят седьмой особый корпус был переименован в первую армейскую группу войск, которая спешно пополнялась личным составом и боевой техникой. Из Советского Союза в Монголию были переброшены и вошли в состав первой армейской группы пятьдесят седьмая стрелковая дивизия (три стрелковых полка, артполк и танковый батальон), шестая танковая бригада (двести тридцать три танка БТ-7, двенадцать БТ-7А, девять Т-26 и двадцать пять бронеавтомобилей), двести двенадцатая авиадесантная бригада, пятьдесят шестой скоростной бомбардировочный авиаполк и другие части…
