Владимир Свержин - Лицо отмщения
— Да что тебе нужно-то?
— Я не понял, у меня шо-то с дикцией? Мой дорогой абориген! Я хочу заключить взаимовыгодную сделку. Поскольку из-за внезапного утопления вышеуказанного корабля я, опять-таки внезапно, лишился целого состояния, а теперь, когда дромон очутился на дне, мое состояние еще и перешло в собственность императора, я хочу быстро поправить свои дела. Денег у меня почти нет, зато есть ценная информация, так шо не надо щуриться, в смысле крысятничать. Все по-братски. Тебе — сундук, мне — одна маленькая, но очень ценная для меня вещица. Согласитесь, уважаемый, это очень серьезный доход за те смешные деньги, которые понадобятся для экспедиции. Примерно сто золотых. Ну, с тем, шо я расскажу, нарисую, как организовать подъемные работы — сто пятьдесят. И сегодня же мы выступаем.
— Отчего ж так много?
— Много?! Прости, роднуля, я ошибся, я зря потратил время, возвращайся в церковь, проси Всевышнего послать тебе более удачный случай. Если такое вдруг стрясется, я оставлю адресок — черкни письмо.
— Но ведь сто пятьдесят золотых!
— Сундук с дарами Великому князю Киевскому, архонту Григорию, местным вождям плюс оборудование для подъема затонувших грузов, плюс конфиденциальная информация, плюс страховка на предмет внезапного банкротства, плюс НДС и отчисления в пенсионный фонд. Честно сказать, я чувствую себя обделенным. Сто семьдесят пять золотых.
Внутри херсонита что-то булькнуло.
— А… что за вещица? — Он попытался сменить тему разговора, однако увлеченная лисовским прожектом мысль никак не могла отвлечься от вожделенного сундука.
— Шо-то я не врублюсь. — Лис нахмурил брови. — Эт ты и впрямь такой глупый или меня за дурака считаешь? Будь скромнее! Ты получишь сундук, полный сокровищ, а я — одну маленькую вещицу. Шо, честное слово, за детское любопытство?
— Так ведь мало ли…
— Шо, тебе все мало? Денег у тебя мало, сундука, под завязку набитого золотом и драгоценностями, опять мало. Соображаловки мало, так это точно. Я пойду, не грусти, вспоминай меня. Я верю, шо в этом городе найдется хоть один разумный человек с деньгами, которого подобное дельце заинтересует.
— Нет, постой! — Собеседник ухватил Сергея за плечо.
Лис без труда вышел из захвата и помахал рукой, цитируя:
— «Была без радости любовь, разлука будет без печали!»
— Нет, я в деле!
— То есть цена в двести золотых тебя устраивает?
— Было ж сто семьдесят пять!
— А мои непролитые слезы? Мое убитое здоровье и пальцы, которые дергаются вот так вот. — Лис радостно продемонстрировал, как именно дергаются пальцы. — При одном упоминании о ведении дел в Херсонесе!
— Хорошо, пусть будет двести, но ты говоришь, что там за штуковина в пурпуре.
— Вот ты нудный, это что-то! Роднуля, может, тебя еще усыновить?
— Двести десять.
— И запасные крылья для ангела.
— Двести двадцать пять.
— И поцелуй в лобик на ночь. Уважаемый, о чем мы торгуемся? Я же сказал, святое не продается.
— Хорошо, назовите свою цену.
— О Господи! — Лис воздел глаза к небу, и если бы в этот самый момент Всевышний взирал на землю, то, вероятно, должен был бы констатировать, что более ехидного и глумливого взгляда ему видеть не приходилось. — Не, на шо я теряю время? Драгоценные мгновения жизни без толку рушатся в вечность!
— Хорошо. — Херсонит упер руки в боки. — Давай так. Я куплю у тебя сундук со всем тем, что там внутри, что бы там ни было.
— Тебе-то оно зачем? Это важно мне, понимаешь, мне.
— Глядишь, для чего и пригодится. — На губах вельможного торгаша появилась хищная ухмылка. — Да смотри, я в этих землях во все двери вхож, ежели со мной дела иметь не пожелаешь, никто тебе здесь не поможет.
— У-у, как мы заговорили! Ну тогда пропади он пропадом, тот сундук, те сокровища, вот тебе картинка — ищи. У меня она, — Лис ткнул себя пальцем в лоб, — вот здесь. А тебе — успехов. Гуд бай, как говорят в далекой, но от того не менее великой Британии.
— Нет, постой!
— Стою. Шо тебе это дает?
— Ты говоришь, что сундук может лежать на дне и далее, стало быть, ты все же готов отказаться от этой самой вещицы, завернутой в пурпур.
— Знаешь, как сказал во время нашей последней встречи король иерусалимский, когда ему пеняли, шо очередной поход будет стоить больших денег, «из всех голов, которые здесь имеются, важнейшая та, шо на моих плечах. Те, шо отчеканены на золоте, стоят куда меньше».
— Ладно, им, королям, виднее. Я дам тебе пятьсот, слышишь, пятьсот золотых, ты расскажешь мне, где находится сундук и как его достать, и будешь свободен, как южный ветер.
— Господи, как же ты меня утомил! Шоб я когда-нибудь еще раз… — Сергей вскинул руки в молящем жесте. — Ладно, твоя взяла. По рукам! Деньги при тебе?
— Ну, так.
— Предусмотрительный. Продешевил я, конечно, ну да ладно. С тобой спорить — шо себя за пятку кусать: далеко и невкусно. Да, чуть не забыл. Эту вещицу, когда достанешь, до полнолуния лучше не разворачивай, а то потом еще скажешь, шо я не предупреждал.
* * *Анджело Майорано повертел в пальцах золотой бизант с монограммой Алексея I Комнина — «щедрый» дар эпарха[35] Херсонеса за информацию о присутствии в городе родственника сицилийского короля.
«Не то чтобы много, но все же доход, — подбрасывая монету в ладони, усмехнулся капитан „Шершня“. — Надеюсь, граф Квинталамонте будет менее скареден. Помнится, у нормандцев жадность не в чести. — Он поглядел, как из ворот цитадели один за другим скорым шагом выходят стражники. — Один, два, три, пять, десять. Похоже, херсонит все же проникся серьезностью момента. Что ж, покуда стража будет искать нормандца в казармах императорских клибанофоров, стоит, не теряя времени, отправиться в странноприимный дом святого Фотия, где мною лично для рыцаря и его свиты заказан обед».
Анджело Майорано нечасто доводилось бывать в Херсонесе, но этот маршрут он знал превосходно, ибо всякий раз, как торговые дела приводили его на северный берег Понта Эвксинского, он сам останавливался в этом странноприимном доме и всякий раз ходил с поклоном к эпарху и уж конечно возвращался на корабль. Последняя мысль вызвала у капитана невольную улыбку. Он всегда возвращался туда, куда хотел. Это уже стало доброй традицией.
Анджело Майорано не ошибся в своих расчетах. Мессир рыцарь и трое варангов его свиты сидели за обеденным столом, жадно поедая выставленные хозяином благоухающие пряностями блюда. Не хватало лишь долговязого менестреля, ну да и лихоманка с ним. Едва ответив на поклон хозяина, обрадованного приходом состоятельного клиента, Анджело отправился к столу и опустился на скамью рядом с Вальдаром Камдилом.
— Граф, у меня для вас плохие известия, — доставая из ножен кинжал и вонзая его в бок подрумяненного каплуна, тихо проговорил он.
— Что еще? — Рыцарь повернулся к нему, кажется, поперхнувшись от неожиданности и хлопая себя по груди ладонью.
— Я только что был у эпарха. Он спрашивал меня, правда ли, что в свите блистательной севасты Никотеи прибыл граф Квинталамонте, родич короля Роже II. Я был вынужден признать это. Ваш приятель кричал об этом на все побережье. Если это известно эпарху, стало быть, ему уже кто-то о том донес. За вами посланы стражники, десять человек, может, и больше. Вам надо срочно уходить, да что я говорю, не уходить, а исчезнуть из города. Здесь вам не сдобровать.
— Вы что-то хотите предложить или же это просто добрый совет? — не спуская с собеседника пристального взора, поинтересовался нормандский сицилиец.
— Я помню, как вы подсобили мне во время абордажа, и почитаю себя вашим должником. Но, видит Бог, я не люблю долго ходить в должниках. А просто добрые советы в таком незавидном положении я считаю глумлением. У меня есть здесь одно тихое место, я спрячу вас до ночи.
Ваши люди пусть отправляются на Сугдею, здесь неподалеку есть такая крепость, в ней — мои земляки, генуэзцы. Там я подберу их. Сейчас вы отсидитесь в надежном месте, ночью же я проведу вас на «Ангела». Благодарение небесам, он здесь. Мои парни впотьмах сбились с курса, но, как я и предполагал, все же смогли доползти до Херсонеса.
— Ваше предложение весьма любезно, но… оно совершенно не соответствует моим планам. К тому же, помогая мне в этом случае, вы сами очень рискуете.
— Те, кто рискнул однажды родиться на этот свет, обречены рисковать и дальше, — усмехнулся Анджело Майорано. — К тому же, по сути, я оказываю услугу не только вам, но и Константинополю. Вряд ли ваш дядя придет в восторг, узнав, что херсониты, пользуясь беспомощным положением родственника, захватили его в плен. Это еще один повод к войне. Впрочем, сомневаюсь, чтобы император отблагодарил меня за оказанную услугу. — Майорано широко улыбнулся. — Так что же, идем?
