Андрей Величко - Канцлер империи
До вечера я просидел на узле связи, вникая в происходящее на Дальнем Востоке. Первый день войны не принес никаких неожиданностей, кроме разве что несколько меньшего, чем предполагалось, расхода патронов. Китайцы атаковали укрепрайон в лоб, даже не пытаясь нащупать слабые места в обороне, да к тому же шли на нас в основном компактной толпой. А где-то в пол-одиннадцатого Танечка сообщила мне, что и эта задержанная умерла, несмотря на усилия наших китайцев. Записи ее предсмертного бреда сейчас изучаются. Дано распоряжение об активном сборе любых сведений касательно Бадмаева.
– Да, – вспомнил я, – поищите кого-нибудь, кто помнит аферу конца девяностых годов, это когда на изучение чего-то там в Тибете Бадмаеву было выделено три миллиона рублей. Не верится мне как-то, что такая сумма могла пройти мимо Витте… И продумайте, как устроить всему персоналу сначала Зимнего, а потом Гатчины собеседование с Рексом. Группами, по одному слишком долго будет. И что там с записями?
– Их сейчас изучают господа Ли. Пока почти ничего интересного, кроме…
Татьяна достала из папки листочек и прочитала:
– Бляо хунь вынь! Вроде так. Старший Ли утверждает, это фраза подчинения. Поподробнее он сам вам объяснит, когда закончит.
– Ну, в общих чертах я это себе и без него представляю. Значит, вот какой нам еще головной боли добавилось…
– Шеф, в порядке небольшого отвлечения, – улыбнулась Татьяна. – Вы не обращали внимания, что Питер на вас благотворно влияет? В Георгиевске вы обычно называли всякие затруднения словом «геморрой». А тут, пожалуйста – головная боль.
– Вам же хуже, – пожал плечами я, – раньше, если я давал совсем уж дурацкое указание, у вас хоть сомнения могли быть, каким местом шеф думал. А теперь все ясно, головой! Ладно, а предыдущая закодированная покойница чем занималась в Гатчине?
– На нее обратили внимание, когда она пыталась познакомиться с одним молодым пилотом, – пояснила Татьяна, – причем активно пыталась. А учитывая, что она даже на вид была старше него, как-то это выглядело не очень случайно. Сначала мы допускали, что ушлая девица просто хочет окрутить молодого и неопытного парня, это ведь тоже не приветствуется в отношении ваших летчиков, ну, а потом начали проявляться подробности.
– Что за летчик?
– Сейчас… – снова полезла в свою папку дама. – Константин Арцеулов, полгода назад с отличием закончил Гатчинскую летную школу, сейчас служит пилотом развозного «Тузика» на правительственном аэродроме. От большинства летчиков отличается крайней аккуратностью и педантичностью. После соответствующего налета и проверок может быть рекомендован на правительственные машины.
– А рисованием этот Арцеулов случайно не увлекается?
– Да, он отлично рисует. Его последняя акварель даже приобретена для ее величества вашей племянницы. Так вы, значит, тоже обратили на него внимание?
– И довольно давно, – ответил чистую правду я. – Очень перспективный молодой человек, спасибо, что напомнили про него. Ладно, вернемся к Бадмаеву. У него должен быть племянник. Не уверен, что он в курсе дядиных дел, но поинтересоваться им надо.
– Уже поинтересовались. Врач, живет в дядином доме на Поклонной горе, это даже скорее небольшая усадьба. В данный момент по каким-то делам находится в Тверской области, сейчас выясняем, где именно и зачем.
– Хорошо. И не затягивайте, пожалуйста, с массовой проверкой при помощи Рекса.
– Бедный котик! Кстати, а ведь он уже взрослый, ему больше двух лет. И, если уж он представляет из себя такую большую ценность, не подумать ли насчет котят от него?
– Да думал я, даже своих московских кошек сюда привозил, но он как-то отнесся к ним без особого интереса.
– А он очень разборчивый. Ему нравятся небольшие кошечки равномерно серого цвета, с короткой шерстью, но все-таки не как у него, а чуть подлиннее.
– Это он что, вам сам сказал?
– Зря удивляетесь, он может. Но это мне моя дочка про него рассказала, а я, когда сегодня его несла, описала ему такую кошку и почувствовала в ответ полное одобрение.
– Интересно, чего же он мне тогда ничего не говорил – стеснялся, что ли? Ладно, значит, нужна небольшая, серая, с короткой шерстью… В общем, если такую увидите, тащите ее сюда. То есть я даже знать не хочу, какая импортная порода соответствует этим признакам – подруга нашего Рекса должна быть русской и из самой глубины народа! Ну и я кого-нибудь озадачу этой проблемой.
Глава 18
Если вы хотите что-то спрятать, то можно это действительно спрятать, но заметно эффективней будет привлечь внимание интересующихся к чему-нибудь гораздо более яркому и запоминающемуся. Если вы хотите спрятать кого-то, то такой алгоритм еще лучше. И, наконец, если вы желаете создать у широких масс заведомо далекое от действительности представление о чем-то – говорить надо чистую правду! Естественно, не всю, в умении вовремя остановиться и состоит искусство настоящего политика. Именно из этих соображений и готовилась проверка приближенных к императору, канцлеру и всем трем императрицам особ.
Народу было прямо сказано, что в связи с непрекращающейся активностью врагов России придется показаться специалисту – ясновидящему запредельного уровня, которому прочитать потаенные черные замыслы проще, чем простому придворному высморкаться. Волноваться не надо, бригада скорой помощи и три исповедника будут в соседних комнатах, и вообще все будет хорошо. Правда, к православной церкви относился только один из этих исповедников, а конфессиональной принадлежностью господ Ли я как-то до сих пор так и не нашел времени поинтересоваться, но эта была как раз та небольшая часть правды, которая пока не подлежала оглашению.
Но не подумайте, что в качестве ясновидящего и прозревающего все насквозь рекламировался Рекс! Даже про его существование знало не так уж и много народу, а уж про способности – и вовсе почти никто, перед прислугой умница-девонширец изображал из себя кошачьего дауна. Нет, ясновидящий был припасен гораздо более колоритный! Я ждал его в кабинете для особых гостей, под потолком которого располагались специальные отдушины, а за ними – ниши для стрелков. Выслушав доклад старшего из них, я велел запускать посетителя.
Он вошел, и, не мигая, уставился на меня. Говорят, что почти никто не мог равнодушно выдержать взгляд его бледно-голубых глаз – одни впадали в неумеренный восторг, вплоть до обожания, другие, наоборот, чувствовали себя очень неуютно… Но я почему-то не чувствовал вообще ничего. Хотя, может, это мешают зеркальные очки? Экранируют эманации или флюиды, не знаю точно, как это правильно называется.
Я снял очки, но не успел надеть обычные, как гость отвесил мне глубокий поклон и неуверенно произнес:
– Ваша светлость, челом вам бьет недостойный Гришка Распутин.
– А без клоунады нельзя? – поморщился я, – меня зовут не Федор Ромодановский, а Георгий Найденов, а за окном сейчас двадцатый век. Лучше садитесь, Григорий Ефимович, и поговорим. Чаю не желаете? Могу предложить последний писк моды – грузинский.
– Значит, – продолжил я, в то время как Гришка хлебал чай и зажирал его уже как минимум четвертым пирожным, – у меня к вам просьба. До меня дошли слухи о вашем… хм… ясновидчестве, скажем так.
Собеседник застыл и уставился на меня, не обращая внимания на выпавшее изо рта что-то недожеванное, но теперь в его глазах был откровенный страх.
Ага, подумалось мне, значит, успел уже сокол наш ясный прищемить кому-то хвост, но, видимо, не очень серьезно, иначе мне доложили бы. И попытался успокоить гостя:
– Да не волнуйтесь вы, подумаешь, наговорили на вас! На меня вон сколько наговаривают, и катом, и исчадием ада называют, и еще черт знает как.
Однако моя речь почему-то не принесла успокоения явно мятущейся душе Григория Ефимовича. Решив попробовать другую методику, я рявкнул:
– Не трясись ты мне тут как осиновый лист! Было бы за что, так ты бы уже давно не со мной беседовал. У меня к тебе дело, то есть соберись и слушай! Пока я, действительно, не потерял терпение и не отправил тебя в подвал минут на сорок. Значит, от тебя требуется смотреть на проходящий мимо тебя народ. Если про кого-то тебе что-то покажется, скажешь это стенографисту, он запишет. Если с кем-то захочется поговорить – ткнешь в него пальцем. Как устанешь – сообщить об этом старшему по операции. Понял? Еще раз спрашиваю – ПОНЯЛ?!
– Так точно! – вскочил Распутин, опрокинув при этом стул.
– Вот и замечательно. Операция будет завтра, а пока копи силы. Здесь копи, тебя проводят в комнаты, и из них ни ногой! А то пристрелят ненароком. Пирожные понравились? Хорошо, скажу, чтобы принесли килограмма два. Какой еще мадеры?! Ты, блин, лучше меня не зли. Чаем обойдешься! Все, свободен, вот твой провожатый, иди, куда он скажет.
