Андрей Саргаев - Партизаны Е.И.В.
Пока было время, Аракчеев завёл разговор о положении дел в войне, ненавязчиво напирая на роль именно военной разведки в наших успехах, но очень прозрачно намекая на провал безопасников, проворонивших поворот Наполеона на север. Знакомо... мы тоже когда-то недолюбливали армейцев, и в докладах вышестоящему начальству пытались перетянуть одеяло на себя.
- Давайте не будем сегодня об этом, Алексей Андреевич, - остановил я как похвальбы, так и ябеды. - Лучше вернёмся к нашим баранам.
- Они уже здесь, - Аракчеев засмеялся вполголоса и показал за спину. - Запыхались.
- Вообще-то имелись в виду не эти.
- Я так и подумал, государь!
Миномёты выглядели как настоящие. В том смысле, что очень похожи на те, оставшиеся в далёком будущем. Практически точная копия надкалиберных миномётов начала империалистической войны, и, клянусь, я не подсказывал механикам их идею. Мишка Варзин мог, но вряд ли бы он стал заморачиваться подобной мелочью - Михаилу Илларионовичу нужен размах, и на что-то меньшее, чем "Катюша", фельдмаршал размениваться не будет. Нет ему дела до несерьёзных пукалок. Впрочем, насчёт несерьёзности вопрос спорный.
Миномётчики для удобства работы скинули шинели, оставшись в знакомых до боли телогрейках, и замерли в ожидании команды.
- Начинайте, граф! С Богом!
Аракчеев попросту кивнул артиллерийскому капитану. Отдал право командования специалисту? Правильно делает, между прочим. Если самому пытаться объять необъятное, то немудрено потом оказаться в кресле начальника департамента речных перевозок. Шучу, да...
Глухо хлопают миномёты - на десяти шагах звук выстрела не бьёт по ушам, и можно надеяться, что обстрел с большого расстояния станет для противника сюрпризом. Мины рвутся погромче, но тоже без особенного грохота. Над загородкой с овцами заклубилась чуть зеленоватая дымка... Жидкость испаряется?
- Теперь ракетчики!
Эти с ручной, точнее наплечной модификацией ракетомёта, зарекомендовавшего себя ещё при обстреле эскадры покойного Горацио Нельсона. Огненные стрелы летят с жутким завыванием, но ложатся удивительно точно. Ну конечно же, за столько лет всяческих доработок и усовершенствований можно даже кирпич довести до ума и научить попадать в цель. Но насчёт восьми вёрст дальности Подполянский явно соврал... Если только с нарочным на такое расстояние посылать.
- Евгений Михайлович, каков срок действия вашего вещества?
- Теоретически, государь, через двадцать минут оно вызовет лишь лёгкое расстройство здоровья, а ёще через полчаса станет полностью безвредным. Разлагается под воздействием внешней среды, - пояснил Ипритов.
- Стало быть, смотреть на результаты обстрела можно не ранее часа?
- Так точно! - на военный манер отвечает приват-доцент.
- Хорошо, подождём, - я махнул казакам конвоя. - Братцы, организуйте чего-нибудь для небольшого перекуса.
В Петербург возвращались затемно. Почти всю дорогу пребывающий в эйфории Аракчеев строил далеко идущие планы, а почти по приезду вдруг предложил:
- А подопытных овец нужно скормить пленным!
- Зачем, Алексей Андреевич?
Министр охотно объяснил:
_ Во-первых, их всё равно придётся куда-то девать.
- Французов?
- Нет, овец. Почти четыре сотни, однако... А во-вторых, необходимо провести дальнейшие научные исследования!
- На предмет?
- На предмет выяснения воздействия вещества на человеческий организм при опосредованном поражении через пищу. Я считаю, не стоит пренебрегать материалами эксперимента. В смысле наоборот, материалы испытаний послужат последующим экспериментам.
- Весь цивилизованный мир нас проклянёт.
- Да и чёрт с ним, с цивилизованным миром, - легкомысленно отмахнулся Аракчеев. - Зато представьте, государь, как будут выглядеть Лондон или Париж после применения нового оружия.
Меня аж передёрнуло от отвращения, что не осталось незамеченным. Алексей Андреевич с пониманием улыбнулся:
- В глубине души мне тоже не по себе, государь! Но ведь нас вынуждают... И это на самом деле будет забавно!
Глава 15
- Никакая война не может помешать человеку получать от жизни маленькие радости! - купец первой гильдии Полуэкт Исидорович Воронихин закончил речь на этой торжественной ноте, а потом достал из кармана огромный клетчатый платок и шумно высморкался, испортив всё впечатление. - Прошу прощения, господа, небольшая простуда.
- Так-то оно так, - согласился с предложением хлебопромышленник Бугров, задержавшийся в псковской глуши случайно, и тоскующий по оставленным без присмотра в Вологде паровым мельницам. - Но бал есть вещь серьёзная, и не хотелось бы оконфузиться перед господами гусарами. После столичных развлечений не покажется ли им наш праздник пошлыми деревенскими посиделками под балалайку?
- Зря вы так, Пантелеймон Викентьевич, - Воронихин вынул ещё один платок и промокнул пот со лба. - У нас, конечно, не итальянские кастраты поют, но вполне... Да, вполне! Впрочем, мы не о том говорим. Что во все времена является украшением любого бала?
- Хорошее вино в достаточных количествах? - оживился молчавший доселе судовладелец Поцелуев, и его красное лицо осветилось мечтательной улыбкой.
- Нет, красивые женщины!
- Ну-у-у, это неинтересно.
- Кому как.
- И всё же, Полуэкт Исидорович, ваш зять должен принять посильное участие... шампанским там, или бургонским... Как, кстати, здоровье поручика?
- Спасибо, Иван Фёдорович, он уже оправился от ран и вступил добровольцем в действующую армию.
- Как, и сумел пройти переаттестацию? - удивился Поцелуев. - В таком-то возрасте!
- А что? - вмешался Бугров. - Аполлон Фридрихович ненамного старше нас будет, а мы ещё те рысаки! Мы ещё ничего.
- Нет, переаттестацию не прошёл, - немного смущённо признался Воронихин. - Но согласитесь, господа, в нынешние времена и чин временного лейтенанта многого стоит.
Судовладелец едва заметно поморщился, стараясь скрыть досаду на не в меру хвастливого Полуэкта Исидоровича. Нет, в самом деле Воронихин излишне чванится удачным замужеством старшей дочери и дворянским происхождением зятя. Собственно, он наверняка и задумал бал, потому что положил глаз на гусарского командира старшего лейтенанта Нечихаева. Как же... младшенькой на рождество ровно шестнадцать стукнет, самая пора озаботиться достойной партией. Михаил Касьянович достойнее некуда - молод, пригож собой, в чинах, орденами не обделён, генералом Борчуговым за сына признан, сестру сама государыня в крестницах числит.
И ведь не откажешь - дело задумано патриотичное. В газетах потом распишут, как в окружённом неприятельскими войсками имении Ивана Фёдоровича Поцелуева не предались унынию, а напротив, воодушевляли воинов на ратные подвиги. Да, так и напишут! И никуда не денется Полуэкт Исидорович, согласится провести бал здесь - бывшая усадьба князей Мещерских самая большая в уезде, и танцевальная зала поспорит размерами с таковыми же в иных дворцах обеих столиц.
- Музыкантов где возьмём?
- Музыкантов? - переспросил Воронихин. - Аполлон Фридрихович давеча говорил, будто целый французский оркестр пленили.
- Откуда он взялся?
- Так Европа-с... с удобствами воевать изволят. Да не беспокойтесь, неделя впереди есть, откормятся немного, и сыграют наилучшим образом.
- Хоть на этом экономим.
- Да, но по тысяче рублей придётся сложиться.
- Однако! - пробасил впечатлённый грядущими расходами Бугров. - Почему так много?
- Остатки средств пойдут на пополнение отрядной казны.
- И всё равно...
- А я согласен! - Поцелуев хлопнул ладонью по столу. - Кладу полторы тыщи, но про хорошее вино с Аполлоном Фридриховичем поговорите обязательно. Не знаю, как в высшем свете, а у нас балы на трезвую голову не делаются.
Тремя днями позже. Псковская губерния, деревня Киселиха.В России не читают английских газет, разве что иному чиновнику с лазоревыми петлицами на воротнике вицмундира приходится делать это по долгу службы. И правильно не читают всякую мерзость. Представляете, в недавнем номере "Таймс" была напечатана лишённая здравого смысла, но наполненная клеветой и ядом статья некоего члена палаты лордов о жутких репрессиях, направленных императором Павлом Петровичем против русского дворянства. Будто бы благородное сословие, отправляемое в холодную Сибирь сотнями и тысячами миллионов, стало в России исчезающим видом, вроде мамонтов или шерстистых носорогов.
В подтверждение лживых измышлений приводился тот факт, что множество помещичьих усадеб и имений поменяло хозяев. Вроде как разбогатевшие на военных поставках купцы и промышленники скупают у казны конфискованные "дворянские гнёзда", а некоторые не гнушаются прямым захватом с непременным уничтожением прежних владельцев.
Ослеплённые ненавистью и собственным ядом лжецы несомненно получат по заслугам, потому как оскорбление государства является преступлением более тяжким, нежели оскорбление Величества, и срока давности не имеет. Да. Зло будет непременно наказано, но ведь как до сих пор язык у собак не отсох!
