Александр Мазин - Варвары
– Развели вы тут богов,– проговорил с усмешкой.
Подошел к порогу, остановился.
– Глянь-ка, не один ли из них сюда идет?
Травстила тоже подошел, посмотрел.
Точно, к кузнице по берегу реки шел, насвистывая, старший из чужаков.
– Гееннах его звать,– сказал Травстила.
– Ишь, высвистывает,– отметил Овида.– И не по-птичьи свистит. Сразу чужака видать.
– Второй – такой же,– заметил кузнец.– Даже и еще чужее.
Чужак углядел Травстилу. Издали помахал рукой.
– Ты прав, брат,– уверенно произнес Овида.– Не бог это.
– А кто?
– Узнаем. Он ведь к тебе идет.
– Только он по-людски почти и не говорит,– предупредил кузнец.– Только по-своему.
– Ничего,– сказал жрец.– Мало ли что не говорит… Я про человека и без глупых слов пойму: кто он таков. Гееннах, говоришь? А второй, значит, Аласейа? Ну-ну… Сейчас узнаем, какой это Гееннах.
Глава тридцать четвертая Геннадий Черепанов
Травстила – правильный мужик. И башковитый. Настоящий деревенский самородок-изобретатель. Черепанов и раньше это подозревал, а теперь знал наверняка. Для этого было достаточно подержать в руках вещи, которые он делал посредством своей первобытной технологии. И схватывал, умница, все на лету, несмотря на языковой барьер.
Вопрос со «стандартным вооружением» решили быстро. Но тут среди прочих заготовок Черепанов обнаружил две длинные пластины из закаленной упругой стали, и ему моментально пришла идея заказать Травстиле арбалет. А что? Вещь почти знакомая: приклад, спусковой крючок, не то что из лука стрелы метать. Все навыки стрельбы из огнестрельного можно использовать.
Они выбрались на свежий воздух. Там, с помощью «наглядных пособий» и подробных рисунков, Черепанов объяснил, что ему требуется. А требовался ему сравнительно небольшой арбалет с «размахом» стальных «крыльев» в три четверти метра, с рычажным взводом и стременем, чтобы упираться ногой, натягивая тетиву. «Крылья» предполагалось сделать складывающимися, а в боевом положении удерживать с помощью штырей-фиксаторов. Технология использования штырей привела кузнеца в восторг, в то время как сама идея арбалета особого энтузиазма не вызвала. Оказалось: идея не новая. Видел кузнец такие игрушки, только взводились они иначе, чем-то типа ворота. Определенную трудность вызвали единицы, в которых должно измеряться натяжение тетивы. Черепанов прикинул: чтобы механизм бил метров на сто пятьдесят и в то же время взводить его можно было в любом варианте, хоть лежа, хоть одной рукой,– тяга должна равняться килограммам сорока. Но как это передать Травстиле?
Неожиданно на помощь пришел здоровенный мужик, который за все это время не проронил ни слова, якобы дремал: сначала на лавке в кузне, потом на чурочке во дворе. Оказалось, хитрован только изображал сонливость. Как только беседа зашла в тупик, он вмешался, подвел Черепанова к куче камней и предложил выбрать подходящий по весу.
Черепанов выбрал валун пуда на два с половиной. Здоровяк (почти на голову выше Черепанова, плечи минимум пятьдесят восьмого размера) взвесил камешек на ладони, ткнул корявым пальцем в бицепс Геннадия и высказал предположение, что маловато будет для Черепанова сорока кило. Можно и побольше. Подполковник с присущим ему чувством юмора объяснил: надо, чтобы стрела просто пробила «мишень» навылет. Больше не требуется.
«Как не требуется? – удивился здоровяк.– А если – щит? А если мишень – там, за рекой прячется? С луком, например».
Это было справедливо. Коршунов задумался… Но решил силу натяжения не увеличивать. А вот хороший прицел не помешает. В принципе, если как-то забраться в спускаемый аппарат, то можно было бы из подручных материалов даже оптический сварганить. Или монокуляр из спецкомплекта приспособить. Но вообще-то можно и обычным диоптрическим обойтись. С прицельной планкой. Трубку из толстого тростника сделать…
Для чего нужен прицел, Травстила так и не понял. Но понял, что именно требуется, и покивал. Решил, видно: сделаю – разберусь.
Осталось утрясти денежный вопрос. Сошлись на двадцати квадратах парашютной ткани. За стандартное вооружение. За арбалеты (Черепанов заказал два) – отдельно. Но Травстила тут же сообщил, что много не возьмет. Только за материалы. Поскольку работа ему самому интересна. А можно взглянуть на черепановский меч?
Геннадий вынул из чехла тесак, который был с интересом изучен и кузнецом, и вторым мужиком, который оказался отнюдь не мастером по вооружению, а представителем «мирного» духовного сословия: здешним шаманом по имени Овида. Причем не каким-нибудь мелким жрецом, а как бы архиереем.
Правда, то, как ловко и привычно ухватил Овида рукоять тесака, вызывало серьезные сомнения в «мирности» жреца. И вообще: такими лапами можно без всякого оружия головы отрывать. Черепанов, доселе уверенный, что любого местного жителя без проблем «поставит в партер» или кинет на лопатки, в отношении Овиды засомневался. Дело было даже не в первобытной мощи местного шамана. Если грамотно подойти к грубой силе – любого носорога можно завалить. Где навыки спортивной борьбы спасуют, можно и дзю-дзютцу применить. Фокус в том, что двигался Овида вовсе не как безмозглый носорог, а как гризли. И даже мастью – стального цвета жесткой гривой да бородой – смахивал на серого медведя, с которым как-то, вдали от родины, у Черепанова имела место неприятная встреча. И тогда у Геннадия возникли очень сильные сомнения, что гризли можно остановить полудюжиной ТТ-ных пулек. К счастью, проверять эти сомнения на деле не пришлось. И хотелось верить, что то же будет и в отношении Овиды. Тем более, мужик симпатичный. Да и Травстила – тоже мужик что надо. Похоже, что и он, Геннадий, им по нраву пришелся…
– Никакой он не бог,– уверенно сказал Овида.– Герой, это да. Правильный муж. Наш. Хоть и чужой. Ты, Травстила, присмотрись к нему.
– Уж присмотрюсь,– пообещал кузнец.– Я сегодня много полезного узнал. И еще больше узнаю. Там, на небе, много интересного есть. Тем более, он не с нашего неба, так?
– Молодец,– похвалил Овида.– Догадался. Да. Не с того он неба, где наши боги обитают и куда мы с тобой попадем, здешний путь пройдя. Но сила в нем – исконная. Наша.
– Ах вот ты про что… – проговорил Травстила, покосившись на чужака. Как-то не верилось, что такой умный человек – да вдруг почти совсем не понимает их речи.– Но он же – чужой. Не нашей крови.
– Кто знает? – задумчиво пробасил Овида.– Может, и не нашей, да ведь не хуже его кровь, чем у гепида, а? – Жрец гулко захохотал, разинув мохнатую пасть.
Гееннах глядел ему в рот с интересом. Травстила подумал, что у Овиды во рту есть на что поглядеть. Хоть и не молод Овида, а зубы – как у молодого: один к одному.
– Я вот что думаю,– сказал он, когда жрец перестал смеяться.– Непривычно чужаку наше оружие. И дивный самострел, который он мне изобразил,– тоже непривычен. Это сразу видно, когда о своем оружии говоришь, а когда – нет. Может, они там, на своем небе, вообще без оружия обходятся? Как думаешь?
– Думаю, нет,– уверенно ответил Овида.– Вижу я: многих убил Каумантиир Гееннах. Воин он.
– Но ведь и голыми руками убивать можно,– заметил Травстила и опять покосился на Каумантиира. Значит, многих убил Гееннах. Если Овида сказал: так и есть. Овида такое видит. Убил – и хорошо. Такой, как Гееннах, из пустой похвальбы убивать не станет. А воин на то и воин, чтобы убивать. Только какой он воин? Такой, как рикс Одохар? Или такой, как Овида-жрец? Или, может, такой, как сам Травстила?
Что ж, придет время – и Травстила узнает. Куда торопиться?
– Грхм! – Овида откашлялся, повернулся в сторону дверей.– Слышишь, Травстила, в селе шум какой-то?
Травстила не слышал. Работа в кузнице слух портит. Но если Овида говорит: шумят – значит, шумят. Сколько помнил Травстила, Овида-жрец никогда не ошибался.
Глава тридцать пятая Алексей Коршунов. Счастливое утро (продолжение)
Они остановились во дворе.
– Эй там, на борту! – крикнул Коршунов.– Мы пришли!
Изнутри не отозвались.
Тогда Алексей откинул шкуры и вошел, потянув за собой Рагнасвинту. Внутри было пусто: ни Геннадия, ни Хундиловой дочки.
– Ага! – Коршунов обнаружил завернутые в лопухи останки поросенка.– Живем, Свинка!
Выбрал кусочек побольше, протянул юной подружке…
Рагнасвинта стояла посреди избы, разглядывая кучку золота на столе.
– Хм-м… – Алексей подошел поближе.
Так-так-так… Блондиночка Алафрида забыла не только золото, но и кое-что из одежды. Поясок, например.
Коршунов поднял за ремешок драгоценное ожерелье. А прилично весит, граммов на триста потянет… Стоп!
Среди безыскусных отливок затесалась… Ну точно! Самая настоящая монета! Небольшая, чуточку обкусанная по краям, но с выбитым на аверсе классическим римским профилем и изгибающейся надписью неровными буквами. Что-то вроде «TI. CLAVD. CAESAR. AVG. IMPR. VI».
