Гегемон Греции! (ЛП) - "Chen Rui"
Помимо высоких гостей, холм заполнился теонийцами на коленях, и в этой торжественной атмосфере раздавались сдавленные рыдания семей погибших в бою солдат.
«Наши храбрые воины не погибли, их дух живет вечно!».
***
Давос повел людей преклонить колени перед каменной стелой.
В этот момент трава и деревья сочувствуют, а небо и земля скорбят. Затем в нужный момент подул сильный ветер, и даже солнце закрыли тучи, что еще больше убедило народ в том, что их мольбы услышаны.
Народ продолжал молиться.
В унисон заиграли рог и барабаны, а стратеги и офицеры шли аккуратными шагами, неся каменные стелы в храм под взглядами тысяч пар глаз.
«Теонийцы так почтили память своих воинов!» — Лисий слышал, что теонийцы провели церемонию триумфального возвращения своей победоносной армии, и теперь был тронут зрелищем того, как они несут в храм каменные стелы погибших воинов.
«При таком священном акте, как могут граждане Теонии не желать сражаться до смерти за свое государство?». — Стратег и наварх Кротона, Аскамас, выглядел серьезным и больше не был настроен высмеивать теонийцев.
Они с Лисиасом смотрели друг на друга и думали об одном и том же: «Если в будущем случится еще одна война с Теонией, сможет ли Кротон победить такого врага с высоким боевым духом?».
Более или менее, все почетные гости из Южно-Итальянского Альянса чувствовали это, в то время как Канос был счастлив видеть силу Теонии.
После того, как звук барабана исчез, раздался звук арфы.
Под мелодичные звуки арфы Гераклид Младший и Пиасикос вынесли каменный бюст к входу в храм.
«Жители Теонии, скажите мне, кто был тем, кто разработал и спланировал новую Турию? Кто побудил нас построить город?». — крикнул Давос.
«Гераклид!».
«Кто спроектировал и построил храм Аида?». — снова спросил Давос.
«Гераклид!».
«Неважно, строит ли он новый город или храм, он всегда приходит первым и уходит последним каждый день, и даже если бы он был тяжело болен, он все равно посвящает все свое сердце проектированию города, который он любит и которому в конце концов посвящает свою жизнь». — Давос снова спросил вслух: «Кто он?».
«Гераклид!». — раздался точный и громкий ответ.
«Ввиду вклада Гераклида в развитие Теонии, его бюст будет установлен в Зале мудрецов в Храме Аида и будет пользоваться благосклонностью Аида, чтобы он продолжал вносить свой талант в Элизий! И в то же время, в последующие годы, пока жители Теонии будут вносить большой вклад в процветание и развитие Теонии, их бюсты также будут помещены в храм и будут почитаться последующими поколениями, а их души будут жить вместе с Союзом!». — Благодаря чуду священного огня, казалось, что Давос в этот момент был одержим Аидом, и его слова естественным образом вдохновили людей.
***
Примечание автора: В начале написания книги я не был уверен, что фокусирование солнечного света вогнутым медным зеркалом может воспламенить папирус. Позже я вспомнил осаду Сиракуз римлянами сто лет спустя, где Архимед разработал множество приспособлений для защиты города. Одно из них заключалось в том, что солдаты стояли на вершине стены, держа в руках сотни вогнутых бронзовых зеркал, и фокусировали солнечный свет, чтобы зажечь паруса римских кораблей, стоявших на якоре в заливе. Если паруса можно зажечь, то не должно быть проблемой зажечь папирус и на таком коротком расстоянии.
***
Глава 260: Храм Аида
Когда Давос склонился перед бюстом Гераклида, все люди поклонились и пожелали, чтобы и они, когда умрут, удостоились такой благосклонности.
Когда бюст внесли в храм, был уже полдень. Хотя люди немного устали, они все еще были в приподнятом настроении из-за новой церемонии.
И вот, наконец, осталось сделать последнее и самое важное — войти в храм, чтобы осмотреться и помолиться.
Под командованием Давоса солдаты поддерживали порядок, а люди сознательно подчинялись и организованно входили в храм.
После предыдущей церемонии восприятие Аида у Каноса значительно улучшилось, и в данный момент ему не терпелось войти в храм и узнать, что находится внутри.
Следуя за потоком людей, ступивших на входную лестницу и ступивших на основание храма, они увидели статую по обе стороны от главных ворот храма. Слева — красивый юноша, держащий в руках арфу и играющий на ней, справа — прекрасная женщина с рукой, развевающей ее одежды, и улыбающаяся, глядя с нежностью на юношу.
Эти две мраморные статуи кремового цвета были гладкими и казались реалистичными. Глубокий взгляд между ними создавал прекрасную атмосферу.
Взгляд Каноса блуждал туда-сюда между двумя статуями, пока кто-то не воскликнул: «Может быть, это герой Орфей и его прекрасная жена Эвридика?».
Сразу же после напоминания Канос внимательно посмотрел на статуи и понял, что был прав, потому что их имена были выгравированы на основании статуи.
Орфей — сын Аполлона, бога солнца, и Каллиопы, музы литературы и искусства. Жену Орфея, Эвридику, укусила ядовитая змея, и она умерла, а Орфей, глубоко любивший ее, отправился в подземный мир и поразил Аида и Персефону своей прекрасной песней, после чего ему было позволено забрать душу Эвридики. Но прежде чем покинуть подземный мир, он не мог смотреть на Эвридику, иначе она навсегда осталась бы в подземном мире. Орфей тяжело шел со своей женой, а когда он уже собирался покинуть подземный мир, то почему-то взглянул на свою жену, в результате чего Эвридика была возвращена в подземный мир, а Орфей умер от депрессии.
Но в этот момент то, что показывали две статуи, — это не печаль и обида, а счастье и тепло.
Под влиянием этих эмоций Канос вошел в храм в спокойном состоянии духа, а затем его встретили три каменные стелы, которые были внесены в храм ранее.
Канос увидел буквы, выгравированные на карнизе, и понял, что это Зал Доблести.
Зал Доблести был просто боковым залом храма, не слишком большим, с красочными рисунками на стенах. Канос внимательно их рассмотрел, и главными картинами на ней были скромное начало бывших наемников, переход через море, борьба с варварами, строительство нового города и драматическая война, которая привела к созданию Союза.
Даже Канос, чужак, не мог не вздохнуть о тяготах теонийцев, однако он не почитал его так же благочестиво, как теонийцы, вместо этого он поклонился мемориалу, а затем вышел через боковую дверь.
'С правой стороны находится еще один боковой зал, и это должен быть тот самый Зал мудрецов, о котором только что говорили люди, и, похоже, многие останавливались внутри'.
Канос пошел прямо, пересек средний вход и вошел в главный зал храма.
Высота этого зала более 20 метров, поэтому, как только люди войдут внутрь, они сразу же осознают свою ничтожность.
Перед залом стоит бронзовая статуя высотой более десяти метров, и эта огромная фигура также вызывает у людей сильное чувство угнетения. К счастью, у этой статуи Аида не свирепое и грозное лицо из легенды, напротив, у этой статуи Аида выражение лица как у доброго и мягкого образа пожилого человека. Рядом с ним стоит другая статуя — прекрасной царицы подземного мира Персефоны, которая держит своего мужа за руку и улыбается всем. Самый страшный из греческих богов, царь подземного мира, Аид, мирно находится рядом с царицей подземного мира, своей женой.
Глядя на пол, тщательно подобранный лоскут яркого и разноцветного полосатого мрамора, гладкого как зеркало, на четырех стенах которого красочно нарисованы густые леса, зеленеющие холмы, бирюзовые луга и всевозможные редкие и экзотические животные, феи и боги, а люди смеются, играют и наслаждаются собой в полной гармонии… Солнечный свет, проникающий через световой люк в центре храма и окна по обеим сторонам храма, отражался в ярких красках храма, что делало зал еще более величественным, и создавало ощущение, что они находятся в сказочной стране, вызывая у многих теонийцев чувство очарования и возгласы: «Элизий?! Это Элизий?!».
