Узнавать Отражение (СИ) - "Ande"

Более того, в конце, каллиграфическим почерком было написано:

Пациент находится в отличной физической форме. И подпись - кмн, зав отделением: Аверин Н.А.

И дата: 5 октября 1991года.

Дальше были подшиты результаты анализов, назначения, и прочие выводы профильных врачей. Уже трудночитаемые.

Я потянулся, достал и закурил сигарету. С начала ноября, Света Майрина, два раз в неделю прокапывает Мише Савченко лекарства, сдерживающие у него открывшуюся эпилепсию.

Которой, судя по оказавшейся у меня медицинской карте, у Миши не было.

И чем дольше я об этом думал, тем херовей мне становилось. И когда я почувствовл, что если ничего не сделать, то я поеду крышей, я встал, и достал бумажник. Нашел в нем визитку господина Савченко, и набрал номер.

На Старой Площади меня сначала послали. А потом еще пару раз, пока я не рявкнул:

- Я хочу побеседовать с Михаилом Михайловичем по вопросу здоровья и жизни его сына. Если вы немедленно меня с ним не свяжете, то когда случится беда, Савченко узнает о нашем с вами диалоге. Я вам гарантирую.

На том конце помолчали, и попросили мой телефонный номер. Дескать, Михаил Михайлович, сам решит, говорить с вами или нет.

Телефон прозвонил спустя пол-часа. Я было решил уже что самому разгребать придется.

- Алло, Паша. Мне сказали, что ты разыскиваешь меня по вопросу Мишкиного здоровья, я правильно понял?

Я помолчал. А потом, словно ныряя в омут, сказал:

- Михаил Михайлович. У меня есть обоснованное предположение, что вашего сына хотят использовать как донора для пересадки органов.

* Главные Герои книжек "Бильярд в половине десятого" и " Вечер в Византии"

** Уильям Сароян - американский писатель. Гомер Маколи - ГГ его романа «Человеческая Комедия»

Глава 21

Как и планировалось, я позвонил Свете ровно в три.

— И куда ты пропал? Я чуть на работу не опаздала - она была очевидно недовольна мной. У меня перехватило дыхание.

— Я все знаю. Про Мишку Савченко и донорство - сказал я.

Повисшая пауза меня убедила окончательно. Я не зря позвонил вчера господину Савченко…

… В ответ на мой ночной звонок и сумбурное заявление господин Савченко попросил подъехать на Старую площадь. Когда я запарковался на углу Ильинки и Старой площади, у дверей приёмной Администрации Президента меня уже ждал какой-то мужик. Уточнив, тот ли я Колесов, которого он ожидает, он меня без всяких пропусков провёл внутрь.

Кабинет Михал Михалыча — в конце длинного коридора на третьем этаже. Не очень большой, с окнами во внутренний двор. Обычный стол крупного чиновника с приставным столом для совещаний. Диван в нише справа. Слева на тумбе — батарея аппаратов с наклеенными табличками: КС, АТС-1, АТС-2. То, что называют «кремлёвкой» или «вертушкой». Некстати вспомнилось, что в первой «кремлёвке» номер главы ЧК Дзержинского был — 007. Мелькнула мысль, что, возможно, так до сих пор и есть. Глава КГБ, или что там сейчас, тоже идёт под номером 007. И что, похоже, Флеминг* — тот ещё тролль.

Впрочем, хозяин встретил меня у двери, усадил за приставной стол, уселся напротив и коротко распорядился:

— Рассказывай.

Я собрался с мыслями, и мне снова стало херово. Пришлось встряхнуться и спокойно, скучным голосом изложить факты: убийство Фаиса, странные американцы, внезапная Светка, неожиданная медицинская карта юного Миши, прибытие мистера Кретчера, слухи о болезни финансиста, завтрашние процедуры у парня.

Как я ни старался быть спокойным, получилось сумбурно. Однако господин Савченко, похоже, всё отлично понял. Он подвинул мне пепельницу. Я закурил. В кабинете установилась тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц медицинской папки, которую листал хозяин кабинета. Я докурил уже вторую сигарету, когда он откинулся на стуле и спросил:

— И чего ты хочешь?

— Мишку нужно убрать оттуда и показать другим врачам, — буркнул я.

— И всё?

Я пожал плечами. Если мои предположения верны... А Михал Михалыч отлично понял все мои намёки. Очевидно, что в такого рода операциях есть и запасной вариант. И если похитят не младшего Савченко, то похитят кого-то другого.

Не говоря о том, что Мишкино исчезновение прямо перед похищением может повлечь непредсказуемые последствия. Спрогнозировать эти последствия у меня не хватает фантазии, но что-то подсказывает, что мало не покажется...

В кабинете снова повисла тишина. Савченко с ничего не выражающим лицом сидел и смотрел в тёмное окно. Я снова закурил. Но не успел выкурить и трети, как Михал Михалыч вздохнул, встал и уселся уже за свой стол. Взял какую-то картонку и снял трубку вертушки. Набрал три цифры, сверясь с картонкой. Когда на другом конце ответили, буркнул:

— Кто на хозяйстве? — выслушав ответ, приказал: — Соедините.

Минуты через две он, так и сидевший с трубкой у уха, снова заговорил:

— Приветствую, Александр Васильевич. Наши отношения нельзя назвать ни дружескими, ни сотрудничеством. Однако я попал в ситуацию, когда обязан попросить твоей помощи. — Он помолчал, слушая телефон. — Да, сейчас. Нет, не терпит... Иду.

Потом встал и сказал:

— Пошли, Пол.

Кабинет, куда мы пришли длинным коридором, — в другом крыле. И мы миновали два поста охраны в гражданском. Всё это мне страшно напомнило коридоры Имперской канцелярии РСХА из «Семнадцати мгновений весны». И я снова отвлёкся на мысль, что и режиссёр Лиознова — тоже тот ещё тролль. Ибо она вот именно этими коридорами наверняка ходила.

Это помогло справиться с удивлением. Я даже предположить не мог, куда мы идём.

В кабинете сидели двое. И обоих я сразу узнал. Александр Васильевич Коржаков — личный охранник президента, а сейчас — глава недавно созданной Службы охраны. И генерал Рогозин**, его заместитель, в гражданском.

Я эту публику не любил и не люблю. И даже приблизительно не понял смысл нашего здесь появления. Тем более что Коржаков сказал своему заму:

— Вот, Георгий Георгиевич. Это товарищ Савченко, из канцелярии. САМ — это он с видимым удовольствием подчеркнул голосом — пришёл.

Генерал тем временем смотрел на нас специальным оккультным взглядом, видимо выискивая скверну и угрозу начальству.

Но даже я сообразил, что Рогозин здесь не для служебных надобностей. Он призван, чтобы зафиксировать акт сдачи господином Савченко придворных позиций и признания им за Коржаковым главенства. Тем более что Михал Михалыч без приглашения уселся за стол напротив генерала и заявил:

— Да, Александр Васильевич. Мне нужна твоя помощь.

Надо полагать, на языке царедворцев это был вообще акт целования перстня. Впрочем, Рогозин, обменявшись взглядом с Коржаковым, встал и сообщил, что не будет мешать, и ушёл. А Савченко повернулся ко мне, так и стоящему у двери, и сказал:

— Присаживайся, Павел. Это Александр Васильевич Коржаков. Глава Службы Охраны Президента.

Потом снова обратился к Коржакову:

— Это Павел Колесов. Он сейчас изложит несколько фактов, и мы с тобой, Александр Васильевич, хорошо подумаем. Договорились?

Я не знаю, как там Рогозин. А вот с Александром Васильевичем мы обменялись мгновенными взглядами — и все друг о друге поняли. Он увидел, что я неслабый рукопашник. Пускай и слегка подзапущенный. А я увидел не последнего из личных охранников. Весьма подтянутого, несмотря на нарочитую мешковатость и сутловатость. Но не боец, нет. Стрелок уровня «бог» или близко. И, судя по едва уловимым потёртостям на пальцах и кистях, которые он под моим взглядом быстро убрал со стола… при любой возможности идет в тир и там херачит с двух рук. Несмотря на то что и оружие-то давно не носит.

Повисла тишина. Они оба спокойно на меня смотрели и ожидали, когда я соберусь с духом.

К этому моменту я не то чтобы пришёл в себя, но успокоился. Чего я, как малолетка... Ну да, всё оказалось не так, как кажется. В первый раз что ли? Просто молодое туловище напрочь отбило у меня критичность восприятия, вернув молодой задор. Поэтому я уже спокойно и последовательно изложил факты, начав теперь с внезапной эпилепсии.